Однажды Волкогонов приехал к нам в училище. Весь клуб был забит под завязку. Я опоздал на его выступление и потому слушал выступление «первого коммуниста армии» на коленях. Он с огненной ораторской страстью Муссолини кидал в зал пронзительные слова о Ленине, Марксе, Энгельсе. Он призывал хранить верность КПСС. Его слова глубоко западали в чистые полудетские души курсантов. Мы свято верили каждому слову своего идеологического бога. Потом, уже став офицерами, мы стали слышать от Волкогонова совсем другие слова: Ленин-Маркс-Энгельс - политические шарлатаны, КПСС – дерьмо. Наш дуче «прозрел». И стал харкать на те же святыни, вожделенным уважением к которым морозил наши души. На этом отвержении он стал очень хорошо зарабатывать. Он как пылесос выгребал из московских и питерских архивов документы с грифами.

Однажды в середине 80-х я был в командировке в штабе ЛенВО и там генералы жаловались мне, что Волкогонов заставил архивные службы «раком стоять» целый месяц, требуя копировать ему все, что ранее считалось конфиденциальным. Он знал, что делал. Свое предательское «прозрение» он дальновидно превращал в ходкий товар, миллионными тиражами расползавшийся по миру и приносивший гигантские доходы.
Я знал многих политических генералов, которые понимали, что эпоха КПСС идет к концу, что дело, которому они посвятили почти всю жизнь, идет к закату. Они были не глупее Волкогонова. Но они не были и проститутками-предателями. Они смиренно приняли поражение. Иные требовали у адъютантов оружие, чтобы застрелиться. Но никто – никто из них не стал плевать в прошлое с такою же волкогоновской лицемерной конъюнктурной страстью.

Надо отдать должное его лисьему политическому нюху – он сумел спрыгнуть с коммунистического корабля в очень удачное время.
Но разве кто-нибудь из нас, его учеников, мог подумать, что, стоя на палубе, командир нашего идеологического корабля страстно призывал храбро идти в бой за души солдат и офицеров, - а затем, укрывшись в трюме, дырявил борта нашего тонущего корабля, поджигал динамит…
Вот из-за этого он стал так любим Ельциным и его сворой – за предательство, за лицемерие, за разложение, за двурушничество…
Волкогоновы с их гнилыми принципами были очень нужны «демократам».

Кремлевские идеологи, с которыми я «рвал глотку» в спорах о Волкогонове, пытались убедить меня, что «человек просто философски переосмыслил реалии времени» и свое отношение к классикам.
Возможно, это и и так. Яковлев ведь тоже «переосмыслил». И подобно червю в яблоке, грыз свои норы в Кремле. Волкогонов много лет звал нас в атаку, а потом стал звать к отступлению. Он вели свою великую игру лицемера и подлеца. Кто-то думает иначе – ваша воля.
Каждый имеет право на собственную позицию.

Но я много раз, уже став офицером, нутром своим чувствовал, что Волкогонов превратился в подлеца, банального торговца принципами. И получал за это большую прибыль у трона Ельцина.

Виктор Баранец