Предыдущая публикация
«Товарищ Сталин, с прежними пушками мы могли не выиграть войну…»
Как оперативно решались внезапно возникающие вопросы во время войны
Из воспоминаний Василия Фёдоровича Елисеева об одном из совещаний в Кремле во время ВОВ. Елисеев - участник гражданской войны, кавалерист, комбриг, в 20-х годах перешёл в артиллерию. В описываемый период работал старшим офицером в Главном артиллерийском управлении (ГАУ) Наркомата обороны, на совещании присутствовал в качестве представителя ГАУ. Эпизод интересен тем, как оперативно решались внезапно возникающие вопросы во время войны.
Записано в 1970 – 80- е годы.
Лихие 1941-1942 годы были самыми тяжёлыми для Советского Союза. Немецко-фашистские войска рвались к Москве, к Волге, советский народ напрягал все силы, чтобы остановить и отбросить их. На острие наступающих немецких войск неизменно находились танки, в больших количествах бросаемые в прорыв. Для борьбы с ними наша армия использовала всё, что только возможно: и бутылки с зажигательной смесью, и надрессированных собак с минами, и связки гранат, и противотанковые ружья, и танки, и самолёты, которых, однако, в то время, особенно в начальный период, было крайне мало (Сталин распределял их по фронтам поштучно), но наиболее эффективна в борьбе с танками была артиллерия. Среди же артиллерийских систем самыми эффективными были пушки ЗИС-3 калибра 76,2 мм, которые изготавливались в Горьком.
Но вот однажды отгрузка этих самых пушек на фронт вдруг прекратилась. Проходит день, два, несколько дней, а фронт не получает этих, так необходимых, орудий в столь критический момент войны. И это при том, что завод продолжает работать и выпускать пушки, они вывозятся на заводской двор, весь двор заполняется ими, их уже некуда девать. Стали выкатывать орудия прямо на прилегающую городскую улицу, заполнили уже всю улицу.
Скандал дошёл до Москвы. Главное Артиллерийское Управление Наркомата Обороны доложило Верховному Главнокомандующему сложившееся положение и представило свои предложения. Было собрано совещание, на которое приглашены представители всех организаций, имевших хотя бы какое-то отношение к производству и поставке артиллерийских систем ЗИС-3.
На этом совещании Сталину было доложено о возникшем экстраординарном положении с поставками пушек на фронт. После доклада наступило гробовое молчание. Сталин посидел, встал из-за стола и начал ходить по залу вокруг собравшихся. Сделав несколько кругов, он остановился у своего стула, взял его и со всего маха грохнул об пол. Потом поставил его на место, сел и говорит (за точность слов ручаться не могу, передаю только смысл): как же можно допустить такое безобразие, пушки есть, а их не везут на фронт, и, обращаясь к железнодорожнику, в чём дело?
Железнодорожник встал и докладывает, что железная дорога готова их отгружать, вагоны есть, паровозы есть, но пушки не передаёт им военная приёмка.
Сталин обращается с вопросом к представителю военной приёмки. Тот отвечает, что военная приёмка не может их принимать, т.к. пушки не вполне соответствуют технической документации, они похожи, но в некоторых деталях есть отличия.
Теперь вопрос к заводу-изготовителю. Директор завода, запинаясь, говорит, что пушки изготавливаются строго по чертежам, но главный конструктор что-то мудрит, вносит изменения, какие именно, он не в курсе.
Главный конструктор ЗИС-3 Грабин здесь же, на совещании. Все поворачиваются к главному конструктору, тот встаёт, все молчат, атмосфера накалена. Если он будет что-то долго объяснять, запинаясь как директор, что хотел как лучше, но что-то не получилось, Сталин может просто его прервать, обвинить в саботаже, и дело кончится плохо, поэтому Грабин сразу берёт быка за рога и говорит: «Товарищ Сталин, с прежними пушками мы могли не выиграть войну, с новыми пушками мы её обязательно выиграем!»
После такого многообещающего начала Сталин и все остальные были в полном внимании, и Грабин обстоятельно рассказывает суть.
Сами пушки очень хорошие, фронтовики ими довольны, они уверенно превосходят аналогичные немецкие пушки, но есть один серьёзнейший недостаток: их выпускается очень мало, их не хватает. Чтобы удовлетворить полностью потребности фронта, надо, чтобы их выпускали ещё 17 таких заводов, как завод в Горьком. Где взять средства, чтобы построить все эти заводы, где взять материалы, рабочую силу, высокотехнологичное оборудование? И даже если страна найдёт всё это, где взять высококвалифицированных рабочих для обслуживания всего этого оборудования? Для подготовки высококвалифицированных рабочих потребуются долгие месяцы, если не годы.
И вот, тщательно всё обдумав, Грабин вместе с главным технологом завода засели за чертежи пушки и стали просматривать каждый узел, каждую деталь с целью упрощения и ускорения их изготовления, заменяя 2-3 детали на одну общую, вместо выточки на токарном, фрезерном станке используя штамповку и прессовку и т.д.
В результате, переработав всю пушку, они добились кардинального уменьшения количества деталей и кратного ускорения изготовления каждой пушки, что позволило увеличить их производство сразу примерно в 8-9 раз, при этом главный конструктор особо следил, чтобы из-за конструктивных изменений не ухудшились тактико-технические характеристики орудия.
Чтобы узаконить изменения, новая документация была подана в соответствующие инстанции, но их регистрация, согласование и утверждение застряло в ведомствах и потребовало много времени. Это и явилось причиной задержки поставок орудий.
Выслушав доклад Грабина, Сталин тут же принял решение о создании ответственной комиссии с широкими полномочиями во главе с Маленковым, которой надлежало незамедлительно выехать в Горький.
Комиссия эффективно поработала, и в кратчайшие сроки вся необходимая техническая и разрешительная документация была оформлена, согласована и утверждена, и скопившиеся пушки отправлены на фронт.
После совещания Сталин подошёл к Грабину, которого знал лично и знал только с хорошей стороны, и спросил: «Вы создали замечательную пушку, прославились, могли спокойно сидеть, и к вам не было бы ни у кого никаких претензий. Зачем же вы пошли на рискованный шаг и вмешались в отлаженное заводское производство, могли бы возникнуть сбои, срывы, могли бы навлечь на себя неприятности?»
Конструктор ответил: «Я никогда не простил бы себе, если бы мог сделать что-то реальное для Родины, для победы и не сделал бы этого».
Об этом потом сам Василий Гаврилович Грабин рассказал Елисееву, с которым был хорошо знаком.
Можно ещё упомянуть, что работа над усовершенствованием орудия и оптимизацией его производства продолжалась и дальше вплоть до окончания войны.
Следующая публикация
Комментарии 1