Предыдущая публикация
В какой реальности сейчас живут казаки!?.
Сегодня я хотел бы поднять важную тему, касающуюся противодействия идеологии терроризма через призму традиционных российских духовно-нравственных ценностей. За последние полгода я был участником восьми мероприятий разного уровня — от местных до международных — и пришёл к неутешительным выводам.
Нет понимания той реальности, в которой мы живём. Эта реальность обусловлена тем, что в нашей стране идёт гражданская война, корни которой восходят к перевороту 1917 года. Это закономерный результат того, что Пётр I «прорубил окно в Европу». Базовые традиции русской цивилизации разрушались элитой страны, заражённой идеями западной культуры. В народе, и особенно среди казаков, ещё сохранялось неделимое понятие светского и духовного. Образ жизни казаков в сложных условиях требовал этого.
В своей книге «Крах империи: российский урок» митрополит Тихон Шевкунов говорит о том, что в стране сформировалось «прогрессивное общество», которое и разрушало страну. Оно состояло из тех, кого принято называть интеллигенцией. Это были учёные, преподаватели вузов, студенты, принадлежащие к разным сословиям. Они мечтали заменить «закон Божий» конституцией, грезили революцией, поддерживали террористов и стремились к переменам. В Учредительном Собрании, которое собралось в январе 1918 года, 92% депутатов представляли террористические партии. После его разгона большевиками разразилась гражданская война между сторонниками этих партий. По сути, противоборствующие стороны отличались лишь степенью радикализма в переделе уклада жизни страны.
После окончания первого этапа гражданской войны, когда победили самые радикальные и лживые из террористических партий, «прогрессивное общество» активно боролось с теми, кого считало врагами. А это были, в первую очередь, Церковь и казачество, как носители культурного кода русской цивилизации. Правда, это же «прогрессивное общество» с упоением требовало казни тех, кого считало врагами народа, среди которых были не только те, кто устроил этот переворот, но и те, кто верой и правдой служил большевикам и реализовывал все их кровавые проекты.
Последнее десятилетие это «прогрессивное общество» осознало, что страна движется в тупик. Всплыла проблема, заложенная главой террористов В. И. Ульяновым (Лениным), в виде права наций на самоопределение. Ранее население делилось не по национальному, а по религиозному принципу. Слово «русский» было синонимом «православный», а слово «крестьянин» происходило от «христианин».
Потомки тех, кто совершил тот самый переворот, решили сами без Москвы управлять своими республиками, благо Конституция давала право на выход из союза. «Прогрессивное общество» дало молчаливое согласие на этот переворот.
Я не буду подробно рассказывать о том, что произошло за эти 35 лет. Многие из вас были в сознательном возрасте. Я остановлюсь на том, что считаю главным.
Коммунистическая идеология уже не была официальной, хотя появилось множество партий, отражающих её идеи. В итоге осталась по сути одна. Но она ни разу не является коммунистической, а только эксплуатирует электорат, который надеется на возврат к тем упоительным временам, когда им жилось хорошо, при этом самым приятным они считают период власти Сталина.
Эти надежды подогреваются тем, что по всей стране сохранились памятники тем, кто совершил тот переворот; сохранилась их память в монументах, названиях улиц, районов, городов и даже областей. А главный виновник этого переворота лежит на главной площади страны.
Любая обязательная идеология была запрещена конституцией. Но по фактц шла активная пропаганда идеалогия западных ценностей.
Параллельно с этим в СМИ, нашу культуру и образование ринулись те, кто разлагал наше общество до 1917 года. Мы стали толерантными носителями общечеловеческих ценностей. Нас засыпали гороскопами и оберегами, появилась масса шарлатанов, обещавших решить все жизненные и духовные проблемы, не меняя своих привычек, стоит только заплатить определённую сумму. В телевизору сплошь насилие и не самы лучшие примеры для подростающего поколения. Также появилось множество западных миссионеров, и народ, воспитанный на идеях атеизма, кинулся к ним. Ведь достаточно было просто стать членом их секты, или, как они говорят, деноминации, и все проблемы сразу решались. А порой и ещё проще: лишь бы был бог в душе или вера в сердце. По сути, это означало: «живу как хочу, а если припечёт, то вспомню о Нём, поставлю свечку или покручу барабан у буддистов, или повешу какую-нибудь амулетку». И куда ему деваться – ведь он решит мои проблемы. А если мне недосуг, то я могу попросить кого-нибудь сделать всё это за меня.
Однако как-то не хотят знать, что «Ты веруешь, что Бог един: хорошо делаешь; и бесы веруют и трепещут» (Послание Иакова 2:19). Надо ещё и Богу верить. А если Он сказал идти в храм, значит, надо идти, а не уподобляться сатане, который тоже верует.
Параллельно с этим явлением развивались ещё две социальные группы, сохранившиеся у нас в стране, несмотря на старания большевиков. Это православная церковь и казачество. Вчерашние парторги и секретари становились во главе администраций разного уровня и не всегда восторженно воспринимали желание открыть храм. Мне приходилось слышать такие фразы от них: «Новый ларёк собираетесь открывать?», «Мы вас терпим, так как веяние времени поддерживает культовые учреждения». Чаще всего возвращали то место, где когда-то был храм; это мог быть угольный склад, музыкальное училище, где в бывшем алтаре находился туалет. Таким образом, чаще всего возвращали руины и это преподносилось как великая милость и забота. Священникам приходилось решать проблемы со стройкой и проведением богослужений, крещением новых членов церкви, которые принимали веру как дань моде, веяние времени, на всякий случай, а также решать свои семейные и личные проблемы. Разумеется, священнику нужны были помощники.
Ими оказались «казаки». Коммунисты, незадолго перед тем как поменять вывески на своих кабинетах, решили возродить казачество. Они не очень разбирались в этом вопросе, поэтому поручили кафедре истории КПСС университета написать идеологию и историю казачества. Была проведена большая организационная работа, и на этот призыв откликнулось много народа. В казаки принимали всех, кого ни попадя. В идеологическом плане была полная чехарда: у каждого, кому не лень было, своё видение казачества. Брали удобные факты из истории, утрировали их и строили на них своё понимание истории и культуры. Причём без разбора источников. Единственное, что их объединяло, — это то, что они считали себя православными. Но поскольку никто из них не имел представления о вере из-за атеистического воспитания, и тем более о точной дате принятия казаками христианства, это также являлось предметом споров. В церковь они не хотели ходить, им всё казалось не так, как должно быть, и они пытались командовать священниками. Из их среды выдвигали кандидатов на рукоположение, но и к ним в храм они тоже не хотели ходить. Духовная борьба никуда не делась, и их количество стало резко падать. Тогда на уровне государства начали принимать меры для сохранения казачества. Появились штаты, атаманы получили статус замгубернатора или советника главы администрации более низкого уровня. Более того, была создана единая общероссийская казачья организация, проведён объединительный круг с ещё двумя общественными казачьими структурами, а также создана система непрерывного казачьего образования от детского сада до ВУЗа. Однако количество казаков в обществах разного уровня только продолжало падать, и число прихожан сокращалось. Куда деваются выпускники этих программ — непонятно. Да и казаков в храмах стали забывать, как они выглядят.
И называется это всё духовно-нравственным воспитанием. Но под духовностью понимается не стремление идти к Богу через таинства церкви, молитву и жизнь в Боге, а только фольклор и реконструкция, предлагаемые в качестве истории — лубочное пасторальное зрелище и скоморошество. А как же вера? Да, они также говорят, что являются православными и чтут её, но только на уровне бутафории, как театральной декорации. Могут даже пригласить священника, чтобы он что-то непонятное пробубнил, а потом отправился «во свояси». А мы будем говорить об общечеловеческих ценностях, пытаться рассказать о казачестве, истории России и её культуре языком западной цивилизации. Они ведь самодостаточны.
Как видно, вопрос духовности не соответствует православию. Если среди тех, кто называет себя православными, такое отношение, то каково оно у остальных? Здесь видим откровенно либеральное поведение.
В учебных заведениях, например, в вузах «казачьей сотни», попросили провести мероприятие, но о православии — как можно меньше, только фоном. Зачем травмировать детей, будущих абитуриентов вузов из Донбасса? В школах также: о православии — ни-ни, только в качестве экскурсии и не более того. У нас ведь и так есть уроки православной культуры, которые дают только общее представление о православии и не более того.
В системе казачьего образования — тот же фольклор, лубочно-пасторальная реконструкция, а православие рассматривается только как часть культуры. Я попытался заговорить о духовных темах, но тут же получил отказ: «Ни-ни, ни в коем случае. Пусть только священники говорят об этом, а как родители отнесутся — не известно». А то, что священник перегружен до невозможности, тоже никого не волнует. Есть миссионерские курсы, семинарии, вузы и факультеты при вузах, которые призваны готовить таких миссионеров, но вот казачью сотню курирует кафедра психологии, а не имеющаяся в университете кафедра теологии, где преподают священники.
Какое отношение к нам будут иметь мигранты, если мы сами свою культуру не знаем и знать не хотим? Какое у них может быть к нам отношение, если, кстати, у них тоже довольно поверхностное представление об исламе, такое же, как у нас о православии, и именно на основное внимание западные кураторы террористов?
Теперь о нравственности. В обществе вполне нравственными считаются эгоизм, распавшиеся семьи, пьянство, разврат, который называют любовью, и, к сожалению, апогей нравственности — аборты. Всё это входит в число свобод в западной цивилизации, и когда мы говорим об общечеловеческих ценностях, подразумеваем это. Все эти явления порицаются в православии, но разве можно о нём говорить? Мы можем оскорбить чьи-то религиозные чувства, и с мнением родителей надо считаться, если речь идёт о детском саде или школе.
Вернёмся к специальной военной операции. Это только видимая часть той гражданской войны, которая началась в 1917 году. Она продолжается не только на линии боевого соприкосновения. В освобождённых районах восстанавливаются имена и памятники террористов, которые совершили переворот в 1917 году и создали условия из-за которых пришлось проводить специальную военную операцию.
«Прогрессивное общество» одобряет это. Мы проигрываем духовную войну по этой причине.
Где наши казаки? Ведь именно они противостояли этому «прогрессивному обществу». Конкурируют в скоморошестве с Киркоровым, Галкиным и им подобными . Наши предки пели и плясали после победы. А нынешние воевать не хотят, а молиться тем более. Казак не воюющий ( искл.по состоянию здоровья) не имеет права называться казаком. Не можешь воевать - МОЛИСЬ (это изменит окружающих и принесёт победу). Казаки и отличались тем что молитва была таким же оружием, как любое другое в зависимости от исторического периода. А если не могли уже воевать, то молились дома, принимали монашество или священный сан. И среди них не мало причисленных к лику святых.
Фольклор нас сейчас унижает и победы нам точно не принесёт.
На войне песни понятны, а в тылу чему радоваться ? У казака молитва и война взаимосвязаны. Эта война со многих сдёрнула маски. Противно смотреть на клоунов ( рядящихся под казаков.) По делам их, узнаете... (Матфей 7.20) Среди воинов лучше не заикаться, что ты из казаков, а в тылу ни чего кроме раздражения они не вызывают, как раз по причине своего скоморошества.
На сегодняшний день мы видим, что христианство, и в частности православие, а также казачество, даже в бутафорской версии православия, остаются одной из главных мишеней для террористических организаций. Это связано с тем, что религия играет ключевую роль в формировании моральных и духовных ориентиров, а следовательно, и в противодействии идеологиям, основанным на насилии и ненависти.
А что мы видим с нашей стороны? Казачество, как часть культурной идентичности, также возрождается, но не без противоречий. Мы наблюдаем разные подходы и интерпретации казачества, которые зачастую не имеют единой стратегии или понимания своей роли в современном обществе. Некоторые течения возрождаются под эгидой государства, но их восприятие обычно остаётся поверхностным и фрагментарным.
Возникает вопрос: какова же истинная "русская идея"? На сегодняшний день обсуждение этого вопроса происходит на уровне общечеловеческих ценностей, зачастую без учёта специфики русской истории и культуры. Это создаёт пробелы в формировании устойчивости к пропаганде терроризма, так как не даёт ясного понимания и связи с традициями и ценностями, которые могли бы стать надёжным барьером против ненавистнических идеологий.
Мне могут возразить и сказать, что критиковать не сложно, и большого ума это не требует.Так у меня есть и предложения. Это шесть моих книг, в которых рассматривается духовно-нравственный аспект, но не в либерально толерантном смысле, как мы привыкли выражаться в нашей «православной» стране.
Но практика показала, что казачье научно-историческое сообщество не сильно интересуется моими работами, хотя некоторые из них признают их уникальность. Таких книг просто нет. Но НИИ истории казачества в Новочеркасске честно признали, что у них нет времени этим заниматься. А университет Разумовского вообще не заметил их. Казачьи атаманы регионального и федерального уровня, любых деноминаций, их просто не замечают. Есть поддержка некоторых казаков, не занимающих высших постов, но у них нет административного ресурса и меценатов среди них нет. Так же поддержка среди государственных учреждений и общественных организаций федерального и регионалдьного уровня. Но среди них нет ни одной казачьей не зависимо от их деноминации.
В заключение хочу сказать: решать эту проблему нужно было не вчера, а гораздо раньше. Если нам Бог даёт время и на примере соседней страны показывает наши перспективы, то пора бы начать действовать, а не ждать, последствий. «Или думаете ли, что те восемнадцать человек, на которых упала башня Силоамская и побила их, виновнее были всех, живущих в Иерусалиме? Нет, говорю вам, но, если не покаетесь, все та;к же погибнете. » (Мафей 5.13).
Что конкретно
Надо дать все таки дать объективную оценку тому что произошло в октябре 1917 года, тем кто это все совершил и после этого как то странно будет видеть их имена среди наших героев, а тем более в названиях населенных пунктов, улиц, площадей, а тем более на главной площади страны.
А то как странно смотрятся памятники и атрибутика террористов с их жертвами.
Нужно возобновить работу с детьми, которую в своё время коммунисты скопировали с бойскаутов, создавать общины при храмах, включая общины взаимопомощи. Не следует ждать, когда переполненный заботами священник придёт к вам и что-то расскажет. Нам самим необходимо получать миссионерское образование и приходить к ним с готовыми проектами — не для того, чтобы повесить на их шею ещё одну проблему, а чтобы стать их верными помощниками.
Агитация и пропаганда тоже никто не отменял. Есть радио «Казак ФМ», но там звучит только один и тот же фольклор. Нужны каналы, в том числе и на ТВ, которые бы рассказали об истинной, сложной и неоднозначной истории казачества. Телеканалы «Спас» и «Союз» хороши для тех, кто пришёл в церковь или собирается это сделать, но среди потомков казаков и крещённых атеистов никакой работы не ведётся. Надо заниматься и этой аудиторией.
Существуют системы домов детского творчества. Почему бы казакам, имеющим нужные навыки, не создать кружки там? Это можно сделать и в приходе. Главное — иметь желание и веру в Бога. А Он укажет путь и пошлёт нужных людей. Только надо для себя решить: мы верим в Бога или Богу.
А то мы допляшемся.
© Copyright: Новосельцев Григорий Петрович, 2024
Свидетельство о публикации №224121501097
Следующая публикация
Нет комментариев