Я включала Электрон, и мы смотрели фильм «Михайло Ломоносов».

Родители ни в жисть бы мне, конечно, не разрешили делать уроки с работающим телевизором, да еще сидя кое-как за журнальным столиком: в полуоборот, пожав под себя ногу. Но наивной бабушке я наплела, что эти аспекты не влияют на производительность, и она поверила.
Фильм был степенный, длинный, с авторским закадровым голосом и множеством исторических фактов. Мерно скрипели бабушкины спицы и моя ручка по тетрадным листам в клеточку. За окном падал снег, который не спешил не к первому, ни ко второму уроку. Разглядывая его сквозь вензеля, нарисованные морозом на окнах, я с удивлением думала о том, что уютными, оказываются, бывают не только вечера.
Когда у меня что-то не выходило, я вздыхала, и бабушка откладывала вязанье.
- Эх, кабы я могла тебе чем помочь. Вот ведь… – с сочувствием и уважением смотрела она на мою писанину вверх ногами.
Бабушка была неграмотной и расписываясь в ведомости о пенсии, ставила крестик. Я это знала, но до конца никогда не могла толком представить - как это? Как это – не уметь прочитать вывеску на магазине, красиво написать свои имя, посчитать в уме до ста и обратно?
Наверное, бабушка немного привирает. Не может же она быть совсем безграмотной. Так не бывает. Да и выглядит бабушка слишком обычно для такого странного человека. По крайней мере, ни лаптей, ни посоха, которые мне виделись непременными атрибутами необразованного крестьянина, у нее не наблюдалось.
- Ученье – свет, а не ученье – тьма. – говорила бабушка и принималась за вязание.
О точности этой прописной истины я узнала на собственном опыте, опять же от бабушки. Когда мне было пять, я залезла в ее квартире на подоконник и с грохотом опрокинула стоявшую там квашню. Прибежав на звук, бабушка всплеснула руками и поставив меня по центру комнаты, строго допросила:
- Ты нарочно или нечаянно?
Я смотрела на нее и хлопала ресницами.
- Ты нарочно или нечаянно? Говори, как есть ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ...