Предыдущая публикация
Дедушка Бог
«Дедушка Морос! Я очень хочю лего но луче подари маей маме теплые сапаги она много работаит и кашляет». Шестилетний Сережа очень низко склонился над листком бумаги, чтобы мама, которая сидела на кровати, закутавшись в одеяло, чтоб согреться после работы, не подсмотрела, и так усердно выписывал большими печатными буквами письмо деду Морозу, что даже вспотел, хотя в комнате было довольно холодно. Мальчик писал, даже не догадываясь, о чем, с грустью в глазах, задумалась его мама...
Надя вышла замуж в восемнадцать лет, сразу после окончания одиннадцатого класса. Можно сказать, через две недели после знакомства со своим будущим мужем. Она тогда жила здесь же, в небольшом городке Тюменской области, только на соседней улице. Петя, ее муж, приехал тем летом в гости к своему другу после окончания московского института, где они вместе учились. И в первый же день познакомился с Надей, которая жила этажом ниже этого друга. Они случайно столкнулись в подъезде и влюбились. Оба. Сразу. Уже через неделю Петя признался девушке в любви и сказал, что заберет ее с собой, потому что не сможет без нее жить. Надя с радостью согласилась.
- Так не выходят замуж! – кричал на нее отец, когда девушка сообщила о своем решении уехать. – Ты собиралась учиться, мы уже документы в институт подали, я уже обо всем договорился. Не позволю тебе так уехать, неизвестно с кем, еще и в такую даль! Не майся дурью!
Тут Ирина, мачеха Нади, мягко, но настойчиво потянула его за руку в другую комнату. Через несколько минут отец вернулся к дочери и, не глядя ей в глаза, нервно махнул рукой, мол, делай, что хочешь. Надя поняла, что мачеха, которая вышла за ее отца шесть лет назад всего через полгода после того, как он овдовел, но так и не ставшая для девочки близким человеком, скорее даже открыто ненавидящая ее за то, что она была жива, а ее дочь, ровесница Нади, умерла еще совсем маленькой, была рада отъезду падчерицы и хитростью смогла уговорить мужа согласиться.
Так что Надя собрала свои вещи и уехала с Петей на самый юг страны. Она не боялась ехать в чужое место так далеко от родного города, потому что верила Пете, любила его. И он не подвел ее. Когда его мать и отец заявили, что категорически против такой легкомысленной его женитьбы, он собрал свои вещи и спокойно ушел вместе с Надей. Молодые люди пожили немного у друга Пети, а потом сняли жилье. Парень устроился на неплохую работу, тоже помогли друзья, и в общем-то все было очень хорошо. Петя и Надя расписались, устроив лишь небольшой пикник на природе с самыми близкими друзьями, и стали наслаждаться счастливой семейной жизнью даже несмотря на напряженные отношения с его родителями. Забеременела Надя сразу, через девять месяцев родила Сережку, вот тогда свекры немного оттаяли и даже приходили водиться с внуком. Дорога жизни Нади, после таких изгибов, как смерть матери, женитьбы отца, вечных скандалов с мачехой и счастливой встречи с Петей, стала, наконец прямой и гладкой, но, оказалось, ненадолго.
Когда Сереже исполнилось три года, муж Нади заболел. Серьезно заболел. Лечение было очень дорогим и тяжелым. Сам Петя работу потерял, «случайно» попав под сокращение. Надя тогда уже водила сына в сад, так что устроилась работать в магазин продавцом, но ни ее зарплаты, ни помощи свекров не хватало, чтобы вытащить Петю из лап болезни. Девушка хотела попросить денег у отца, с которым у неё, после того, как она уехала, остались довольно натянутые отношения, но он трубку не взял, зато ответила мачеха, которая грубо заявила, что отец с дочерью разговаривать отказывается и Надя может им больше не звонить.
Петя, постепенно угасая и слабея, прожил еще около двух лет. На похоронах его мать, не стесняясь множества пришедших проводить Петю в последний путь людей, накричала на Надю, обвиняя ее в смерти сына. Она выкрикивала такие страшные слова, что девушка не выдержала и потеряла сознание. Потом, прядя в себя, Надя поняла, что не может больше оставаться в этом городе, ей нужно было возвращаться к отцу.
Едва насобирав денег на дорогу, девушка собрала то, что смогла увезти из одежды и уехала. Проплакав все три дня пути в поезде, Надя за руку с сыном вышла из вагона на перроне вокзала. Она надеялась, что отец поймет ее и примет, поможет хотя бы первое время, а там Надя найдет работу и станет жить самостоятельно, но всё оказалось совсем не так, как она думала. Дорога ее жизни опять дала крутой, жестокий поворот.
Когда Надя, уставшая от тяжелой дороги, позвонила в свою квартиру, оттуда выглянула молоденькая беременная девушка, совершенно незнакомая. И сказала, что эту квартиру она и ее муж купили в ипотеку полтора года назад. Надя растерялась, где искать отца она не знала, его номер телефона, как и мачехи, был недоступен. Девушка позвонила в квартиру тети Оли, соседки, которую знала с самого рождения.
- Неужели ты ничего не знала? – в ужасе зажав ладошкой рот, ахнула тетя Оля, когда впустила Надю и мальчика в свою квартиру. – Вот же... – она поджала губы и засопела. – Настоящая мачеха! Ты только не волнуйся сильно, Надюша, но твой папа скончался, уж два года как. Эта гадюка, видимо, специально тебе так тогда сказала, чтобы ты не узнала о его смерти и на наследство не подала. А на похоронах она очень убедительно всем рассказывала, что позвонила тебе, сообщила о смерти отца, а ты ответила, что не приедешь и денег на похороны не дашь, - женщина обняла за плечи заплакавшую Надю и вздохнула: - Куда ж вы теперь? А знаешь, можете пожить немного у меня, но только немного, скоро сын с вахты вернется, так что потом места не будет. А я поузнаю, может, куда на работу тебя пристрою. Хотя, куда без прописки-то?
Тетя Оля все же пристроила Надю, дворником. Зарплата была маленькая, зато дали служебное жилье, правда, в полуподвале, но с пропиской, пусть даже временной. Вот и стали Надя и Сережка жить в этой небольшой комнатке. Из мебели у них были только диван, шкаф, да стол, на котором стояла электрическая плитка. Впрочем, больше там ничего бы и не поместилось. Но Наде с сыном этого вполне хватало, одно было плохо: пока лето стояло, в комнате тепло было, а как осень пришла, а за ней зима, тут и выяснилось, что сквозь окна, а они были еще деревянные, все тепло стало уходить и, чтобы хоть как-то согреться, Наде приходилось постоянно держать включенным обогреватель. Тем более, что она очень сильно мерзла на улице. Девушка она была худенькая, к тяжелой работе непривычная, поэтому на то, чтобы двор от снега расчистить, да дорожки песком посыпать у нее целый день уходил.
А за день она так сильно промерзала, что потом за всю ночь под несколькими одеялами согреться не могла. Платили ей немного, денег хватало только, чтоб электричество оплатить, купить продукты и одежду сыну. А еще ему игрушки и книжки, он в свои шесть лет уже хорошо читал. В детсад мальчик не ходил, потому что Надя не могла его туда отводить, она уходила работать очень рано, задолго до открытия садика, и возвращалась к вечеру, поэтому Сереже нужно было чем-то заниматься, пока он был один.
На себя денег у нее уже не оставалось, поэтому ходила девушка в том, что отдали ей добрые люди. Тетя Оля старую куртку, баба Вера со второго этажа свои войлочные сапоги, которые давно пылились на антресоли, и пару свитеров. Еще другие соседки поделились шапками, варежками. Вещи были уже старые и почти не грели, но Надя была очень благодарна добрым людям за помощь, она верила, что настанет и для нее светлая, счастливая жизнь и тогда она сможет отблагодарить их всех. Верила, пока не заболела.
Началось все ранней весной с простой простуды. Пару дней девушка пролежала с температурой, на третий с трудом, но поднялась и пошла работать. К врачу она, конечно же, не ходила, никакие лекарства не пила, была уверена, что ее молодость все переборет. Ей, действительно стало полегче, но кашель почему-то не проходил. Хотя, причина понятна: почти каждый день девушка возвращалась с работы с мокрыми, замерзшими ногами. Снег днем, когда выходило солнышко, таял, а обувь на ногах Нади была старой и пропускала воду. Поэтому кашель со временем становился все сильнее и уходил все глубже. Так прошла весна, короткое лето и опять наступили холода. Надя, которая надеялась, что летом она выздоровела, поняла, что ошиблась. Кашель, спрятавшийся где-то у нее глубоко в груди, стал выбираться оттуда по ночам и не давал девушке спать. Однажды сентябрьской ночью Надя чуть не задохнулась, тогда она собралась и, наконец, пошла в больницу. Попала она к пожилому врачу, который очень внимательно и долго слушал ее, потом отправил на рентген. И сказал, что Надежде нужно серьезно лечиться, лучше всего лечь в больницу. Но от госпитализации она тут же отказалась, потому что боялась оставить сына и к тому же лишиться работы и жилья. Тогда доктор выписал ей лекарства и строго наказал все это пропить. Надя отправилась с рецептом в аптеку, но когда узнала, сколько нужно заплатить, то быстро ушла оттуда, таких денег у нее просто не было...
Надины мысли прервал очередной приступ кашля, и она, вся дрожа, посильнее завернулась в одеяло. Сережа испуганно посмотрел на маму, он хотел что-то сказать ей, но тут в дверь постучали и зашла баба Вера, которая принесла горячий чай с малиной и пирожки.
- Наденька, на-ко попей чайку лечебного, согреешься. И пирожочков вам принесла, я же всегда много пеку, привыкла к большой семье, - тут женщина тяжко вздохнула, вспомнив покойного мужа и разъехавшихся по всей стране детей.
- Баб Вер, - отложив в сторону письмо обрадованно воскликнул мальчик, - Вы не переживайте, мы с мамой всегда можем помочь, если пирожки лишние, правда, мамочка? Я люблю Ваши пирожки, они очень вкусные, особенно сладкие.
Наде стало неудобно, и она даже немного покраснела, но гостья рассмеялась:
- Вот умничка, приятно, когда твою работу вот так оценивают, - тут баба Вера услышала, как кашляет Надя, налила ей в стакан чай и, протянув его девушке, покачала головой: - В больницу тебе нужно, девонька, негоже так запускать свое здоровье. У тебя же сынок маленький. Если с тобой что случится, его в детдом отправят, а там таких пирожков не будет, истину тебе говорю.
- Зачем я к нему пойду? Он мне опять таких лекарств навыписывает, что трех моих зарплат не хватит. Обойдусь, пройдет само как-нибудь, - тут она почувствовала приближение очередного приступа кашля и поспешно сделала глоток горячего напитка.
Баба Вера нахмурилась, но больше ничего не сказала. Молча пошла к двери и вышла в подъезд. Вскоре за дверью послышался ее голос, женщина с кем-то разговаривала, при этом называя имя Надежды. Сережа посмотрел на маму, но она уже лежала с закрытыми глазами и ни на что не обращала внимание. Мальчик встал из-за стола и на цыпочках подошел к двери. Прислушался, но ничего из разговора не смог разобрать. Зная, что подслушивать нехорошо, он оглянулся еще раз на маму, убедился, что она спит, и тихонько приоткрыл дверь.
- Ой, и не говори, Тамара, я тоже самое ей сказала: заберут ведь мальчонку в приют. Но она ни в какую, не пойду, говорит, к врачу, сама вылечусь и все тут. А сама уж бледная, хрипит вся, трясется. Так и помереть недолго.
- На все воля Божья, - раздался в ответ тихий голос другой соседки. - Им только на Бога и надежд. В церковь им нужно, молиться, да Бога о милости просить.
Сережа отошел от двери, присел на диван и ласково погладил по голове спящую маму. Потом мальчик взял листок с написанным письмом Деду Морозу, сложил его самолетиком, приоткрыл форточку и бросил его в вихрь зимней пурги...
На следующий день Сережа проснулся, быстро умылся и запихнул в рот бабВерин пирожок, запив его чаем из еще теплого чайника, который мама, перед уходом на работу, чтоб он не остыл, как всегда закутала в большое полотенце. Мальчик надел на себя шубку, валенки, шапку и решительно вышел на улицу. Он шел в церковь. Сережа знал, где она находится, не так давно он и Надежда заходили туда. Только тогда ему там совсем не понравилось. Нет, там было очень ярко, тепло, много интересных картинок и пели очень красиво. Вот только мама там почему-то так горько плакала, что мальчику сразу захотелось оттуда уйти, он тоже заплакал и утянул маму домой. Теперь же Сережа шел в церковь именно для того, чтобы мама больше никогда не плакала.
Мальчик зашел в красивые огромные двери, подошел к женщине, стоявшей за высоким прилавком, протянул две монетки по пять рублей, единственные, что были в его копилке и твердо сказал:
- Дайте, пожалуйста, самую большую свечку, мне нужно, чтобы дедушка Бог хорошо ее увидел, тогда он обязательно поможет моей маме.
Женщина сначала растерялась, потом посмотрела на большие свечи, которые стоили намного дороже десяти рублей, но ничего не сказала, вытащила одну из них и протянула Сереже. Мальчик очень вежливо поблагодарил ее, взял свечу и пошел в ярко освещенный зал. Служба уже закончилась, люди почти разошлись, поэтому Сереже были хорошо видны все иконы. Он долго вертел головой, не зная, к какой именно из них подойти, и наконец его взгляд остановился на изображении дедушки в красивой одежде, у которого были очень добрые глаза и белая борода, точно, как у деда Мороза, которому Сережа послал свое письмо. Мальчик решительно направился к нему.
На себя денег у нее уже не оставалось, поэтому ходила девушка в том, что отдали ей добрые люди. Тетя Оля старую куртку, баба Вера со второго этажа свои войлочные сапоги, которые давно пылились на антресоли, и пару свитеров. Еще другие соседки поделились шапками, варежками. Вещи были уже старые и почти не грели, но Надя была очень благодарна добрым людям за помощь, она верила, что настанет и для нее светлая, счастливая жизнь и тогда она сможет отблагодарить их всех. Верила, пока не заболела.
Началось все ранней весной с простой простуды. Пару дней девушка пролежала с температурой, на третий с трудом, но поднялась и пошла работать. К врачу она, конечно же, не ходила, никакие лекарства не пила, была уверена, что ее молодость все переборет. Ей, действительно стало полегче, но кашель почему-то не проходил. Хотя, причина понятна: почти каждый день девушка возвращалась с работы с мокрыми, замерзшими ногами. Снег днем, когда выходило солнышко, таял, а обувь на ногах Нади была старой и пропускала воду. Поэтому кашель со временем становился все сильнее и уходил все глубже. Так прошла весна, короткое лето и опять наступили холода. Надя, которая надеялась, что летом она выздоровела, поняла, что ошиблась. Кашель, спрятавшийся где-то у нее глубоко в груди, стал выбираться оттуда по ночам и не давал девушке спать. Однажды сентябрьской ночью Надя чуть не задохнулась, тогда она собралась и, наконец, пошла в больницу. Попала она к пожилому врачу, который очень внимательно и долго слушал ее, потом отправил на рентген. И сказал, что Надежде нужно серьезно лечиться, лучше всего лечь в больницу. Но от госпитализации она тут же отказалась, потому что боялась оставить сына и к тому же лишиться работы и жилья. Тогда доктор выписал ей лекарства и строго наказал все это пропить. Надя отправилась с рецептом в аптеку, но когда узнала, сколько нужно заплатить, то быстро ушла оттуда, таких денег у нее просто не было...
Надины мысли прервал очередной приступ кашля, и она, вся дрожа, посильнее завернулась в одеяло. Сережа испуганно посмотрел на маму, он хотел что-то сказать ей, но тут в дверь постучали и зашла баба Вера, которая принесла горячий чай с малиной и пирожки.
- Наденька, на-ко попей чайку лечебного, согреешься. И пирожочков вам принесла, я же всегда много пеку, привыкла к большой семье, - тут женщина тяжко вздохнула, вспомнив покойного мужа и разъехавшихся по всей стране детей.
- Баб Вер, - отложив в сторону письмо обрадованно воскликнул мальчик, - Вы не переживайте, мы с мамой всегда можем помочь, если пирожки лишние, правда, мамочка? Я люблю Ваши пирожки, они очень вкусные, особенно сладкие.
Наде стало неудобно, и она даже немного покраснела, но гостья рассмеялась:
- Вот умничка, приятно, когда твою работу вот так оценивают, - тут баба Вера услышала, как кашляет Надя, налила ей в стакан чай и, протянув его девушке, покачала головой: - В больницу тебе нужно, девонька, негоже так запускать свое здоровье. У тебя же сынок маленький. Если с тобой что случится, его в детдом отправят, а там таких пирожков не будет, истину тебе говорю.
- Зачем я к нему пойду? Он мне опять таких лекарств навыписывает, что трех моих зарплат не хватит. Обойдусь, пройдет само как-нибудь, - тут она почувствовала приближение очередного приступа кашля и поспешно сделала глоток горячего напитка.
Баба Вера нахмурилась, но больше ничего не сказала. Молча пошла к двери и вышла в подъезд. Вскоре за дверью послышался ее голос, женщина с кем-то разговаривала, при этом называя имя Надежды. Сережа посмотрел на маму, но она уже лежала с закрытыми глазами и ни на что не обращала внимание. Мальчик встал из-за стола и на цыпочках подошел к двери. Прислушался, но ничего из разговора не смог разобрать. Зная, что подслушивать нехорошо, он оглянулся еще раз на маму, убедился, что она спит, и тихонько приоткрыл дверь.
- Ой, и не говори, Тамара, я тоже самое ей сказала: заберут ведь мальчонку в приют. Но она ни в какую, не пойду, говорит, к врачу, сама вылечусь и все тут. А сама уж бледная, хрипит вся, трясется. Так и помереть недолго.
- На все воля Божья, - раздался в ответ тихий голос другой соседки. - Им только на Бога и надежд. В церковь им нужно, молиться, да Бога о милости просить.
Сережа отошел от двери, присел на диван и ласково погладил по голове спящую маму. Потом мальчик взял листок с написанным письмом Деду Морозу, сложил его самолетиком, приоткрыл форточку и бросил его в вихрь зимней пурги...
На следующий день Сережа проснулся, быстро умылся и запихнул в рот бабВерин пирожок, запив его чаем из еще теплого чайника, который мама, перед уходом на работу, чтоб он не остыл, как всегда закутала в большое полотенце. Мальчик надел на себя шубку, валенки, шапку и решительно вышел на улицу. Он шел в церковь. Сережа знал, где она находится, не так давно он и Надежда заходили туда. Только тогда ему там совсем не понравилось. Нет, там было очень ярко, тепло, много интересных картинок и пели очень красиво. Вот только мама там почему-то так горько плакала, что мальчику сразу захотелось оттуда уйти, он тоже заплакал и утянул маму домой. Теперь же Сережа шел в церковь именно для того, чтобы мама больше никогда не плакала.
Мальчик зашел в красивые огромные двери, подошел к женщине, стоявшей за высоким прилавком, протянул две монетки по пять рублей, единственные, что были в его копилке и твердо сказал:
- Дайте, пожалуйста, самую большую свечку, мне нужно, чтобы дедушка Бог хорошо ее увидел, тогда он обязательно поможет моей маме.
Женщина сначала растерялась, потом посмотрела на большие свечи, которые стоили намного дороже десяти рублей, но ничего не сказала, вытащила одну из них и протянула Сереже. Мальчик очень вежливо поблагодарил ее, взял свечу и пошел в ярко освещенный зал. Служба уже закончилась, люди почти разошлись, поэтому Сереже были хорошо видны все иконы. Он долго вертел головой, не зная, к какой именно из них подойти, и наконец его взгляд остановился на изображении дедушки в красивой одежде, у которого были очень добрые глаза и белая борода, точно, как у деда Мороза, которому Сережа послал свое письмо. Мальчик решительно направился к нему.
Он помнил, как мама ставила свечку, и сделал все так же, как она: зажег ее от другой, уже горевшей, и аккуратно вставил в подсвечник у иконы. Сережа сначала долго смотрел на огонек, а потом поднял полные слез глаза на святого и громко зашептал:
- Дедушка Бог, миленький, помоги моей маме выздороветь. Она у меня хорошая, добрая, даже не ругается на меня никогда. Она меня очень любит. И я ее. Она очень хочет выздороветь, только у нее нет денег на лекарства. А если мама... вдруг... ну, это... умрет, - тут мальчик не удержался и всхлипнул, - тогда меня отдадут в детский дом. А не хочу туда, я хочу с мамой. Дедушка Бог, помоги нам, пожалуйста, я буду хорошим, маму слушаться буду, учиться буду на пятерки, когда в школу пойду. Ты же меня слышишь, да?
Сережка все шептал и шептал что-то сквозь капающие на шубку слезы и не видел, как пристально смотрел на него стоявший рядом с ним довольно молодой мужчина с очень грустными потухшими глазами...
Игорь Васильевич всего два года назад был, наверно, самым счастливым человеком в их городе. У него была любимая и любящая жена, маленький озорник-сын и замечательная работа, к которой он упрямо шел много лет. Он был хирургом. Одним из лучших в их больнице. Игорь Васильевич с удовольствием приходил на работу и с радостью торопился после нее домой. Ему нравилось спасать людей, нравилось наблюдать, как они возвращаются к жизни. Ему не нужны были подарки или деньги в конвертиках, нет, самым дорогим для него были счастливые глаза пациентов и их родных, и слова благодарности, искренние, настоящие. А дома его всегда с нетерпением ждали жена и сын. Когда бы Игорь Васильевич ни подходил к своему подъезду, возвращаясь после трудного дежурства, утром, днем или поздней ночью, стоило ему поднять голову и посмотреть на окно их квартиры на шестом этаже, он всегда видел, как жена радостно машет ему рукой.
Но вот уже два года, как его никто не ждет у окна их пустой, теперь отвратительно неуютной квартиры. Два страшных года. После того, как его жена и сын погибли в нелепой аварии. Игорь Васильевич не мог простить себе того, что именно в тот день не поехал с ними в парк кататься на санках. У него было очень сложное дежурство, несколько срочных операций и он остался дома. Хотел немного поспать в тишине... Теперь эта тишина преследует его, давит на него так, что уже несколько раз мужчина почти решался на крайность. Он не хотел жить. Он считал, что не имеет право жить, потому что он должен быть там, с ними, с женой и сыном. Но каждый раз он вспоминал надежду в глазах пациентов, надежду на него, на его руки, на его умение спасать их жизни. И он не мог бросить этих людей, сквозь тоску и отчаяние он шел на работу и на какое-то время забывал обо всем. Пока не заканчивалась его смена. Тогда он стал брать еще смены и еще, он работал столько, сколько мог, не оставляя себе время на горе и воспоминания. Он оставлял себе время только на то, чтобы сходить к могилкам и в церковь.
Вот и стоял он опять у иконы Святого Николая и молился о том, чтобы души его жены и сына не страдали, чтоб им было там легко и спокойно. Он просил прощения за то, что не сберег их, и за то, что не умер вместе с ними. Тут Игорь Васильевич заметил рядом с собой маленького мальчика, очень похожего на его сына. Мальчик что-то шептал, сквозь слезы глядя на икону. Мужчина невольно прислушался и ...
- Малыш, дедушка Бог услышал твою просьбу, - сквозь ком в горле, сказал Игорь Васильевич Сереже, присев на корточки рядом с ним. - Он послал меня, чтобы я помог тебе и твоей маме. Я врач и помогаю ему спасать людей. Я постараюсь вылечить твою маму. Без денег. Пойдем скорее, мне нужно ее осмотреть.
Уже через несколько минут запыхавшиеся от быстрой ходьбы Сережа и Игорь Васильевич зашли в комнату, где на кровати под одеялами, дрожа от высокой температуры лежала вернувшаяся после уборки двора Надежда. Ей было очень плохо...
- Как там мой Сережка? Не проказничает? – смущенно спросила у Игоря Васильевича лежавшая под капельницей Надя, которой уже стало немного лучше.
Девушка смущалась и краснела, отчего становилась похожа на впервые влюбившуюся школьницу. Доктору нравилась эта простая наивная пациентка, пережившая столько горя за свою, еще совсем короткую жизнь. Мама того самого мальчишки, который перевернул его изломанную жизнь, непостижимым образом поставив ее на место. Даже пустая квартира, после того, как хозяин привел в нее пусть временного, но чистого душой нового жильца, вдруг засветилась, зазвучала новым, живым звуком. Игорь Васильевич сам не заметил, как морщины скорби разгладились на его лбу, а на губах, впервые за два года опять заиграла легкая улыбка. Зато весь медперсонал больницы шушукался за его спиной, понимая, что, или вернее – кто, был тому причиной.
- Он у Вас чудесный ребенок! – ответил Наде доктор. - Я попросил соседку, чтобы она присматривала за ним, пока я на работе, так она нахвалиться на него не может, говорит, таких послушных и умных детей еще не встречала. А она у нас, между прочим, учительница на пенсии. Кстати, даже не думайте на счет старой работы. Туда Вы больше не вернетесь, нельзя Вам на холоде работать. И пока не поправитесь, поживете у меня, потом подыщем Вам работу получше, а там и с жильем разберемся. Не спорьте со мной, это не вы мне, а я вам должен, поверьте мне. И я не брошу вас, пока вы не встанете на ноги во всех смыслах.
Через две недели Надю выписали, и Игорь Васильевич увез ее к себе домой. Сережка был счастлив. Он прыгал по комнатам от радости и хохотал не переставая. А Надя опять смущалась и краснела. Игорь Васильевич по-хозяйски провел гостью по квартире, показал отведенную ей и мальчику комнату. Ему было приятно, что теперь, пусть и временно, он не один.
Когда на следующее утро, возвращаясь с ночного дежурства и подойдя к подъезду, мужчина по привычке поднял голову и посмотрел на свое окно, он вздрогнул, увидев в нем Надю. Она ждала его. И к удивлению Игоря Васильевича, это не отдалось в его сердце болью, наоборот, ему вдруг стало спокойно и легко, словно темный тяжелый туман рассеялся и исчез навсегда...
фото из интернета
- Дедушка Бог, миленький, помоги моей маме выздороветь. Она у меня хорошая, добрая, даже не ругается на меня никогда. Она меня очень любит. И я ее. Она очень хочет выздороветь, только у нее нет денег на лекарства. А если мама... вдруг... ну, это... умрет, - тут мальчик не удержался и всхлипнул, - тогда меня отдадут в детский дом. А не хочу туда, я хочу с мамой. Дедушка Бог, помоги нам, пожалуйста, я буду хорошим, маму слушаться буду, учиться буду на пятерки, когда в школу пойду. Ты же меня слышишь, да?
Сережка все шептал и шептал что-то сквозь капающие на шубку слезы и не видел, как пристально смотрел на него стоявший рядом с ним довольно молодой мужчина с очень грустными потухшими глазами...
Игорь Васильевич всего два года назад был, наверно, самым счастливым человеком в их городе. У него была любимая и любящая жена, маленький озорник-сын и замечательная работа, к которой он упрямо шел много лет. Он был хирургом. Одним из лучших в их больнице. Игорь Васильевич с удовольствием приходил на работу и с радостью торопился после нее домой. Ему нравилось спасать людей, нравилось наблюдать, как они возвращаются к жизни. Ему не нужны были подарки или деньги в конвертиках, нет, самым дорогим для него были счастливые глаза пациентов и их родных, и слова благодарности, искренние, настоящие. А дома его всегда с нетерпением ждали жена и сын. Когда бы Игорь Васильевич ни подходил к своему подъезду, возвращаясь после трудного дежурства, утром, днем или поздней ночью, стоило ему поднять голову и посмотреть на окно их квартиры на шестом этаже, он всегда видел, как жена радостно машет ему рукой.
Но вот уже два года, как его никто не ждет у окна их пустой, теперь отвратительно неуютной квартиры. Два страшных года. После того, как его жена и сын погибли в нелепой аварии. Игорь Васильевич не мог простить себе того, что именно в тот день не поехал с ними в парк кататься на санках. У него было очень сложное дежурство, несколько срочных операций и он остался дома. Хотел немного поспать в тишине... Теперь эта тишина преследует его, давит на него так, что уже несколько раз мужчина почти решался на крайность. Он не хотел жить. Он считал, что не имеет право жить, потому что он должен быть там, с ними, с женой и сыном. Но каждый раз он вспоминал надежду в глазах пациентов, надежду на него, на его руки, на его умение спасать их жизни. И он не мог бросить этих людей, сквозь тоску и отчаяние он шел на работу и на какое-то время забывал обо всем. Пока не заканчивалась его смена. Тогда он стал брать еще смены и еще, он работал столько, сколько мог, не оставляя себе время на горе и воспоминания. Он оставлял себе время только на то, чтобы сходить к могилкам и в церковь.
Вот и стоял он опять у иконы Святого Николая и молился о том, чтобы души его жены и сына не страдали, чтоб им было там легко и спокойно. Он просил прощения за то, что не сберег их, и за то, что не умер вместе с ними. Тут Игорь Васильевич заметил рядом с собой маленького мальчика, очень похожего на его сына. Мальчик что-то шептал, сквозь слезы глядя на икону. Мужчина невольно прислушался и ...
- Малыш, дедушка Бог услышал твою просьбу, - сквозь ком в горле, сказал Игорь Васильевич Сереже, присев на корточки рядом с ним. - Он послал меня, чтобы я помог тебе и твоей маме. Я врач и помогаю ему спасать людей. Я постараюсь вылечить твою маму. Без денег. Пойдем скорее, мне нужно ее осмотреть.
Уже через несколько минут запыхавшиеся от быстрой ходьбы Сережа и Игорь Васильевич зашли в комнату, где на кровати под одеялами, дрожа от высокой температуры лежала вернувшаяся после уборки двора Надежда. Ей было очень плохо...
- Как там мой Сережка? Не проказничает? – смущенно спросила у Игоря Васильевича лежавшая под капельницей Надя, которой уже стало немного лучше.
Девушка смущалась и краснела, отчего становилась похожа на впервые влюбившуюся школьницу. Доктору нравилась эта простая наивная пациентка, пережившая столько горя за свою, еще совсем короткую жизнь. Мама того самого мальчишки, который перевернул его изломанную жизнь, непостижимым образом поставив ее на место. Даже пустая квартира, после того, как хозяин привел в нее пусть временного, но чистого душой нового жильца, вдруг засветилась, зазвучала новым, живым звуком. Игорь Васильевич сам не заметил, как морщины скорби разгладились на его лбу, а на губах, впервые за два года опять заиграла легкая улыбка. Зато весь медперсонал больницы шушукался за его спиной, понимая, что, или вернее – кто, был тому причиной.
- Он у Вас чудесный ребенок! – ответил Наде доктор. - Я попросил соседку, чтобы она присматривала за ним, пока я на работе, так она нахвалиться на него не может, говорит, таких послушных и умных детей еще не встречала. А она у нас, между прочим, учительница на пенсии. Кстати, даже не думайте на счет старой работы. Туда Вы больше не вернетесь, нельзя Вам на холоде работать. И пока не поправитесь, поживете у меня, потом подыщем Вам работу получше, а там и с жильем разберемся. Не спорьте со мной, это не вы мне, а я вам должен, поверьте мне. И я не брошу вас, пока вы не встанете на ноги во всех смыслах.
Через две недели Надю выписали, и Игорь Васильевич увез ее к себе домой. Сережка был счастлив. Он прыгал по комнатам от радости и хохотал не переставая. А Надя опять смущалась и краснела. Игорь Васильевич по-хозяйски провел гостью по квартире, показал отведенную ей и мальчику комнату. Ему было приятно, что теперь, пусть и временно, он не один.
Когда на следующее утро, возвращаясь с ночного дежурства и подойдя к подъезду, мужчина по привычке поднял голову и посмотрел на свое окно, он вздрогнул, увидев в нем Надю. Она ждала его. И к удивлению Игоря Васильевича, это не отдалось в его сердце болью, наоборот, ему вдруг стало спокойно и легко, словно темный тяжелый туман рассеялся и исчез навсегда...
фото из интернета
Следующая публикация
Комментарии 12