Глава 16.

Валерия
Дождь хлестал как из ведра. Начало сентября совсем не радовало Ангелину Витальевну. Обычно в такое время она уезжала на подмосковную дачу и под треск поленьев в камине, попивала своё любимое бордо, красное полусухое.
Особую прелесть она видела в том, чтобы сбегать на дачу именно осенью, а не весной или летом. Сентябрь для неё имел своё очарование и краски. Любимым увлечением Ангелины была живопись. Поэтому жёлтые и багровые тона осени вкупе с хорошим дорогим вином с юга Франции вдохновляли, погружали в мир сочных фантазий, и лёгким взмахом руки кисть сама рисовала невообразимые картины.
Рисовала скорее для себя и своей семьи. На лавры маститых художников не претендовала ни в коем случае. А теперь вот в такую погоду она вынуждена практически жить в больничных стенах. За Павликом нужен был хороший уход, и доверить здоровье и комфорт своего любимого сына каким-то чужим рукам она не могла.
Но эта больница! Эта палата! Боже, какая же тут тоска! Всё какое-то обшарпанное, нищенское. Хлорка впиталась во все щели и вызывала жуткую депрессию. Ещё и Валера уехал, бросив её в этой провинциальной дыре одну! Хорошо хоть более-менее приличную однушку удалось снять. Ночевать Ангелина в больнице не оставалась ни в какую, и Пашка на этом не настаивал.
Он быстро шёл на поправку, и Ангелина надеялась, что совсем скоро они смогут отправиться в Москву. Валера найдёт, на чём перевезти сына, с его-то связями.
-Дома тебя девушка ждёт. Помнишь её? Евочка Бородина, - Ангелина искусно плела легенду, придуманную специально для того, чтобы Паша не вспомнил о той девице.
Его внимание нужно отвлечь. Ангелина консультировалась по поводу провалов в памяти с его лечащим врачом, и он развёл руками. Может вспомнить, а может и нет. Всё зависит от каких-то внешних факторов.
Не особо разбираясь в медицинских терминах, Ангелина уяснила одно - ничто не должно напоминать Павлу об этих ... Черёмушках.
-Не помню, - расстроенно ответил парень - а как она выглядит? Фото есть у тебя? А то в Москву вернусь, и представляешь, какой конфуз будет, если я не узнаю собственную невесту.
Ангелина растерялась. Фотокарточки-то у неё и не было. И потенциальная невеста даже не догадывалась о том, что она вообще невеста. Ну да ладно, убеждала себя Ангелина. Всё это мелочи, пустяки и дело времени. Главное - это скорейшее выздоровление Пашки и благополучное возвращение в Москву. А уж встретиться с дочкой Бородина большого труда не составит.
В тихий час, когда Павел задремал после капельницы, Ангелина раскрыла свою любимую книгу. Чтение погружало её в другой мир и было ещё одним любимым её занятием. Она предпочитала исторические романы зарубежных писателей. Живо представляла себе героев и переносилась в то время.
Вот и сейчас, она даже не заметила, как дверь в палату приоткрылась.
-Здравствуй, Геля, - раздался вкрадчивый голос Горецкого.
Ангелина взволнованно вскочила, книга с глухим стуком упала на пол.
-Владислав? - она быстро оглянулась на сына, но Павел продолжал безмятежно спать и даже улыбаться чему-то, во сне.
-Можно с тобой поговорить? - Горецкий поправил очки, съехавшие на переносицу. Он был тоже весьма взволнован. Волосы то и дело приглаживал, откашливался в сжатый кулак. После стольких лет увидеть свою первую любовь, её сына ... Точнее ...
-Можно. Только недолго. Паша скоро проснётся, - холодно ответила Ангелина. Свою обиду она не забыла и гордо пронесла через все эти годы. Хоть и заставила себя не вспоминать о прошлом.
Горецкий когда-то давно унизил её, растоптал. Умницу и красавицу. Ранимую творческую натуру. Всё медициной своей болел, как помешанный, и после провала на экзаменах, решил заодно и с Ангелиной порвать.
Она искоса поглядывала на него. Видимо, не особо он добился успехов, если в какой-то дыре ведущим хирургом работает. М-да ... Зато в молодости сколько амбиций у него было.
Потому Ангелина и не обрадовалась, когда Паша в медицинский пошёл. Но, как говорится, кровь не водица, и гены пальцем не стереть.
Они встали у окна. Ангелина заводить первой разговор не собиралась. Не она же встречи искала. Ей и так хорошо. Пусть и нет у них с Валерой всепоглощающей страстной любви друг к другу, зато им вместе удобно.
- Ответь только на один вопрос. Ты всё-таки не сделала тогда аборт?
Горецкий внимательно смотрел Ангелине в лицо. Видел, как она вспыхнула. Щёки красными пятнами пошли, совсем как тогда, когда она юной студенткой филологического была.
- Ты только об этом спросить захотел? В таком случае мне нет с тобой никакого смысла разговаривать.
- Постой, Геля! Не убегай, как тогда. Ведь ты даже выслушать меня не пожелала!
Горецкий взъерошил свои волосы, сбив идеально уложенную причёску. Он спешил рассказать то, что скрывал все эти годы. И пусть их с Гелей пути вновь разойдутся, зато в её глазах он больше не будет трусом, бросившим любимую девушку беременной.
***
Почти месяц Лера не выходила из дома дальше собственного двора. От Саньки она узнала, что с Пашкой беда случилась и родители увезли его по скорой в райцентр. Дальнейшая его судьба неизвестна.
Жив ли ...
Все слёзы она уже выплакала. Ходила, что тень. Кусок в горло не лез. Мать поначалу злилась, каждый вечер бубнила, что на всю деревню ославилась с несостоявшейся свадьбой и с Леркиным позором.
Ведь полдеревни увидало, как она по улице вся разодранная шла.
- На путану похожа была! - стучала кулаком по столу Лариса - как мне тебя было оправдать, когда Семёнов довольный ходил и гнусные небылицы про тебя рассказывал!
- Не виновата я. Насильно он ... - сдавленно призналась Лера. К чему от матери скрывать? Хуже уже не будет.
Лариса порывисто прижала дочь к себе.
- Горе ты моё луковое, - всхлипнула она, - почему ж ты сразу-то не призналась. Мы по горячим следам этого Вовку ...
Лера отпрянула от матери, в лицо ей заглянула.
- Нельзя, мама! Вовка дурной и дружит с такими же дурными. Они нам ночью дом спалят, и кто нам поможет? Васька твой, вечно под мухой который? А Санька? А Маша?
Лера затрясла головой.
- Пусть я через позор прошла, но своих подставлять не буду. Вовка не тот человек, с кем бодаться можно. Я лучше уеду отсюда, от греха подальше. К Пашке попробую...
Лариса горько рассмеялась.
- К Пашке ... Да с такой мамашей, как у него, он про тебя и не вспомнит скоро. Да и всё ли хорошо, у Пашки твоего? Знатно его избили, живого места не было. Только в милицию, как ни странно, чета Николаевых заявлять не стали. Дело-то подсудное. Чуть не убили. Шутка ли. Ладно, попробую у Митрофановны выспросить.
На следующий день Лера была как на иголках, ожидая мать с работы. Санька с Машей в школе. Сентябрь быстро подоспел. Одна Лера только в этом году в пролёте. Курс уже набран, и Алёнка уехала без неё вместе с Настей.
От стресса кружилась голова, тошнило. Лера списывала на то, что не ест совсем почти в последнее время. Не мудрено, что организм сбой даёт.
Лариса пришла домой поздно и не в духе. По лицу видно было. Она гаркнула на младших, чтоб шли в комнату уроки делать, а не в кухне уши грели.
- Узнала, мам? - робко спросила Лера.
- Узнала, - Лариса хмуро выложила хлеб на стол, батон. Ну что ей дочери сказать?
- Мам, пожалуйста. Говори, как есть, - сжала кулаки Лера.
- Ты же в курсе, что Митрофановна с отцом твоего Пашки дружит. Так вот, в порядке с ним всё, в райцентре пролежал весь месяц, и мать подле него. Память ему отшибло. Ничего про нашу деревню он не помнит. И тебя, соответственно, тоже.
У Леры комната поплыла перед глазами, и Лариса едва успела подхватить дочь, чтоб та на пол не грохнулась головой.