Предыдущая публикация
Вячеслав Прошутинский: Поединок.
Повесть в стихах об отце.
(20 октября в России - День отца).
Откуда я беру свои стихи?
Начитанность моя мне помогает.
Ведь книги мне квартиру заполняют
воспоминаньями… не для сердец глухих.
Читаю вот немецких генералов.
Бедняги… Им морозы в сорок баллов
закрыли путь к Москве. А у Москвы
их бездорожья слякоть задержала -
вся техника в грязи забуксовала.
Мороз и грязь - вот что им помешало
план «Барбаросса» претворить, увы!
-------------------------------------------------------------------
С одним «крестом» их был знаком я лично.
Уже я в школу в Асино ходил.
Путейцам я поставил бы «отлично»
за то, что «тигр» к нам в лапы угодил.
На станции он свален был с платформы.
Так и лежал, уткнувшись пушкой в грунт.
Замечен был случайно. И с тех пор мы
включили его в классную игру.
Песчано-желтый, полуобгорелый,
с дырой в боку, он был находкой нам,
послевоенным, не по-детски смелым,
отчаянным сибирским пацанам.
Мы этот «тигр» с боями окружали.
Мы брали этот «тигр» на абордаж.
И мои руки вовсе не дрожали,
«расстреливая» вражий экипаж.
Ребятам этот дохлый «тигр» немецкий
помог войны минувшей смысл принять.
Игра в войну была игрой не детской.
И мой отец сумел меня понять -
не пожалел шинели офицерской
из желтого английского сукна
мальчишке перешить. И гордость с детства
влила в меня минувшая война.
Мне эта гордость в жизни помогла
найти свой путь, прямой, довольно дерзкий.
И по нему упрямо провела.
Скажи мне кто тогда, что наяву
я из-под Томска милого в Москву
рвану - учиться на журфаке,
в ответ бы я сказал, что это враки.
А в Асино, в той школе двухэтажной,
в спектакле был я капитан отважный.
Я Ваню Солнцева от гибели спасал.
Его с пустым пакетом в тыл послал -
штаб должен знать о вражеской атаке,
после которой выживет не всякий.
Но этого я Ване не сказал.
Приказ мой был по-командирски резкий.
Мальчишку я прекрасно понимал,
когда его я крепко прижимал
к шинели перешитой офицерской.
Я понял в своей жизни под конец,
как много дал мне мой родной отец.
Его война - моей навеки стала.
Его враги - навек мои враги.
А главное, что от отца осталось:
«От «тигров» нашу землю береги!»
--------------------------------------------------------
На грани девяти своих десятков лет
я берегу в душе отцово завещанье
и понимаю, что дороже званья,
чем быть защитником своей Отчизны, нет.
Начитанность моя мне помогает.
Ведь книги мне квартиру заполняют
воспоминаньями… не для сердец глухих.
Читаю вот немецких генералов.
Бедняги… Им морозы в сорок баллов
закрыли путь к Москве. А у Москвы
их бездорожья слякоть задержала -
вся техника в грязи забуксовала.
Мороз и грязь - вот что им помешало
план «Барбаросса» претворить, увы!
-------------------------------------------------------------------
С одним «крестом» их был знаком я лично.
Уже я в школу в Асино ходил.
Путейцам я поставил бы «отлично»
за то, что «тигр» к нам в лапы угодил.
На станции он свален был с платформы.
Так и лежал, уткнувшись пушкой в грунт.
Замечен был случайно. И с тех пор мы
включили его в классную игру.
Песчано-желтый, полуобгорелый,
с дырой в боку, он был находкой нам,
послевоенным, не по-детски смелым,
отчаянным сибирским пацанам.
Мы этот «тигр» с боями окружали.
Мы брали этот «тигр» на абордаж.
И мои руки вовсе не дрожали,
«расстреливая» вражий экипаж.
Ребятам этот дохлый «тигр» немецкий
помог войны минувшей смысл принять.
Игра в войну была игрой не детской.
И мой отец сумел меня понять -
не пожалел шинели офицерской
из желтого английского сукна
мальчишке перешить. И гордость с детства
влила в меня минувшая война.
Мне эта гордость в жизни помогла
найти свой путь, прямой, довольно дерзкий.
И по нему упрямо провела.
Скажи мне кто тогда, что наяву
я из-под Томска милого в Москву
рвану - учиться на журфаке,
в ответ бы я сказал, что это враки.
А в Асино, в той школе двухэтажной,
в спектакле был я капитан отважный.
Я Ваню Солнцева от гибели спасал.
Его с пустым пакетом в тыл послал -
штаб должен знать о вражеской атаке,
после которой выживет не всякий.
Но этого я Ване не сказал.
Приказ мой был по-командирски резкий.
Мальчишку я прекрасно понимал,
когда его я крепко прижимал
к шинели перешитой офицерской.
Я понял в своей жизни под конец,
как много дал мне мой родной отец.
Его война - моей навеки стала.
Его враги - навек мои враги.
А главное, что от отца осталось:
«От «тигров» нашу землю береги!»
--------------------------------------------------------
На грани девяти своих десятков лет
я берегу в душе отцово завещанье
и понимаю, что дороже званья,
чем быть защитником своей Отчизны, нет.
Следующая публикация
Нет комментариев