Предыдущая публикация
Переезд из коммуналки.
Рассказ
– Ну, что Вы надумали, Кирочка Павловна? Я ведь ночь не спала, думала, как уговорить Вас?
Татьяна Ивановна присела за круглый стол с изогнутыми ножками под бархатной скатертью с кистями, стоящий посреди комнаты соседки. Этот стол как будто сам зазывал – присесть.
Она села бочком, несмело, ожидая ответа. Все утро она косилась на дверь Киры– зайти не зайти? Но то было слишком рано, то уж слишком пахло жареным луком из их общей кухни – баба Ксения опять и опять жарила лук для каких-то своих особых кулинарных целей, а Татьяна знала – Киру от запаха этого воротит.
И вот Татьяна, наконец, зашла.
– Ох, Таня, и я не спала. Уже не в том возрасте, чтоб начинать такие перемены. Одна я, знаете ли...
– Так ведь какой возраст-то? Какой? Я ведь постарше Вас буду...
– У Вас другое. Вы – не одна, молодежь у вас... внуки.
– Так ведь и у Вас. Пусть не рядом, но всё же...
– Да я звонила вчера Алёше, рассказывала ему. Но он... Он боится за меня. Знаете же, сколько с этими коммуналками людей обманывали.
– Как не знать! Так ведь они и предлагают – оплатят юристов. А ещё, Кирочка, говорят, из мэрии кто-то выкупает, поэтому помогут очень хорошо. И с подбором вариантов, и с переездом. Ну, всю жизнь мы с Вами, считай, в общежитии, сколько ж можно-то!
Их дом располагался в районе метро Петроградская. На кирпичах выложены цифры – 1897. Во двор надо было проходить через арку, которая почему-то называлась «подворотня». Кира ещё помнила то время, когда там были огромные, кованые, старинные железные ворота, закрываемые на ночь дворником на большой замок.
Жила здесь Кира не всегда. Детство ее прошло в селе, в Подмосковье, на родине мамы – в просторе полей и сельских улиц. И этот замок на воротах поначалу ее пугал – казалось ограничили пространство, заперли. Он даже снился ей когда-то ночами – она все хотела вырваться за кованые железные ворота, но те крепко держали ее внутри.
Ох, было это давно – в детстве, когда отца перевели сюда по службе и дали эту коммунальную квартиру в две комнаты. А потом одна из комнат отошла Любе – родной сестре Киры, а вторая, побольше – ей. Любы уж десять лет, как нет, и ее квартиру продал сын, племянник Киры, и теперь там жил одинокий пьющий мужичок. Добрый, тихий, старающийся никому не мешать, но раздражающий бесконечными запоями и запахом из пропахшей спиртным своей комнаты.
Кире Павловне было далеко за шестьдесят. Она давно уж не делала различий между прошлым и настоящим, она ничего не планировала, не заглядывала и не стремилась заглянуть за поворот в бессмысленной надежде на перемену судьбы. Сейчас не было ничего проще, чем плыть по течению, безропотно подчиняться ходу событий и всегда делать то, что от тебя требуется.
Когда-то давно она ездила к сыну в Новосибирск – нужно было помочь с маленькими внуками, потом она принимала их у себя всем семейством, когда приезжали они погулять по Питеру с подросшими мальчишками. Спали тогда вповалку, бывало и на полу, в большой ее комнате, отодвинув огромный круглый стол всторону, но эти дни Кира вспоминала с необычайной радостью.
А теперь... Выросли и разъехались уже внуки. Один – работает в Китае, другой – в Москве. Сын с первой женой разошелся, Кира выплакалась по этому поводу всласть. Алексей женился повторно, и, видимо, был счастлив. Новая сноха в гости зовет, но ... не настойчиво зовет. Кира никому не хочет быть обузой.
Жизнь текла и текла своим чередом. Она пряталась от жарки лука соседкой, периодично посещала гастроном и парикмахерскую, ездила на любимый рынок, изредка была у докторов.
Кира была не слишком общительной, она не сидела на скамейках, как обычно делают дамы ее возраста, не болтала с любимыми подругами по телефону, потому что подругой всегда была ей рано умершая сестра-погодка, и не посвящала никого в свои дела и мысли.
Жизнь текла, и текла бы так тихо до самой той последней точки – вполне логичной, вполне приличной и неминуемой никем. Но ...
В конце февраля приехала к ним риелторша, а с нею представитель управляющей организации с предложением – продать их коммуналку. Условие одно – согласиться должны все жильцы. Их было шестеро собственников: Татьяна Ивановна с семейством дочери занимали две комнаты, пьющий мужчина Леонид, старушка Ксения Васильевна, молодая семья с грудным ребенком, женщина, которая приезжала раз в год с южных широт и, собственно, Кира.
Можно сказать – полный спектр: от грудника до старика. Татьяна Ивановна ухватились за предложение с радостью – им предлагали оплату двух-трёх комнатной квартиры на окраине города. Женщине с юга нужны были деньги. Остальные тоже рады были разъехаться, бабу Ксению родственники забирали, а новую квартиру планировали – внуку. Немного посомневался пьющий Леонид – сразу сказал, что он никуда не поедет, но Татьяна Ивановна его задобрила – и он сдался. И теперь осталась одна Кира. Если она согласна, значит можно начать следующий этап – подбор вариантов.
А Кира заупрямилась. Ей просто не хотелось ничего менять. Она уже настроилась жить тут до конца своих дней, и никакая суета переезда в ее планы не входила.
– Соглашайтесь, Кирочка, ведь разе это жизнь – с алкашом? Да и Ксения у нас уж совсем старая, пусть родня смотрит за ней, а не мы. На днях сковороду оставила и уснула, хорошо хоть я... А там одна будете. Квартира отдельная. И сами ведь подыщете, или помогут, может и не на окраину они согласятся.
– Ох, не знаю, Татьяна Ивановна... Не справлюсь я с переездом. Сын далеко.
– А Вы так и говорите. В договоре запишите, что, мол, на них переезд, разгрузка, помощь...
– Посмотрите, какой стол у меня, – Кира никак не могла представить себя переезжающей отсюда, искала причины,– Тут же тридцать метров – комната. А я без стола никуда не поеду. Он семейный у нас, реликвия. Он не в одну современную квартиру не войдёт.
– Пускай ищут такую. Они найдут, Вы только соглашайтесь и условие им ставьте...
– Вот если б ... дом ..., – озвучила свои мысли Кира.
Да, ночами она именно об этом и думала. Вдруг пришло такое желание. Вспомнилось детство, юность, дом бабушки. А что?
Здесь ведь как? Вернулась она из магазина и засела в четырех стенах – кусок двора да окна дома напротив – весь ее мир. На кухню выйдет ненадолго, и опять в эту комнату. Из ванной – шмыг к себе, чтоб ни на кого не наткнуться в виде не слишком ухоженном.
Вообще, Кира была женщиной симпатичной. Все это говорили. Довольно стройная для своих лет, высокая, следящая за собой. Но была она белесой с детства. Ресницы светлые казались отсутствующими, да и кожа бледная с возрастом требовала особого ухода. Вот и не любила она, когда видят ее посторонние после помывки. Стоило ей чуток подкраситься – становилась она совсем другой.
Надо сказать, что с возрастом лицо ее совсем не приобрело морщин. Немного опал овал лица, появились круги под глазами, но морщин не было совсем. Минимум косметики – и становилась Кира Павловна вполне привлекательной женщиной.
Однако жизнь ее не отличалась многообразием. Телевизор – окно – звуки коммуналки из коридора, куда выходить не очень тянет – вот и весь домашний мир. По длинному коридору бегают дети, шуршит старушка, на кухне – хозяйки семейств.
А если б был свой дом, свой двор! У Киры с сестрой был огород когда-то, но земля была незаконная, вскоре разрослась там большая стройка.
Этот разговор с соседкой не прошел зря. Через пару дней Татьяна Ивановна стукнула к Кире в дверь, за спиной ее стояла риелторша.
– Мы согласны на Ваши условия, – заявила риелтор с порога.
– С какими? – Кира ещё ни о каких условиях не говорила, но, видимо, постаралась Татьяна Ивановна.
– Мы согласны на дом. Только, понимаете, комната одна... Дом будет в области, если Вы не против.
– А я не против, – как-то неожиданно даже для себя согласилась Кира. Она уже только об этом и думала – дом, двор, огородик... Вот бы ...
Она вспоминала просторную избу бабушки, разделенную перегородками на три комнаты, горенку под чердаком, где зимой пахло сушеным чебрецом и грибами, а летом лежалым тряпьем и смолой.
А вчера глянула на себя в зеркало случайно, а там – щеки розовые, глаза горят... И все это от дум. Даже думы оживили ее. Да, на дом бы она согласилась.
И вскоре уже Киру повезли по селам Ленинградской области. Непогода мешала. Дождь вытеснял снега, кругом было неприглядно, села казались серыми, дороги размытыми.
– Вы представьте, как будет здесь летом! Красота! Сама б жила, – тараторила риелторша.
Но дома и села, которые продавались, Кире не нравились.
– Зря Вы, зря. Хороший дом, – риелторша делала вид, что не расстроена при отказе Киры, но Кира чувствовала – она устала, – Вы ж поймите: ценовая категория за комнату в коммуналке не позволит нам смотреть дорогие дома, вот и...
– Я понимаю. Значит, остаюсь в коммуналке, – стояла на своем Кира.
Риелтор вздыхала. Кира стала камнем преткновения в покупке не одной, а сразу двух семи-шести-комнатных коммуналок. Заказчик покупал две смежные квартиры, и задачей риелтора было доложить – дело сделано, расселение состоялось.
Эх, большой куш платил заказчик, осталось-то... всего ничего. Но... эта тетка...
В очередной поездке, когда свернули они с с ветки автотрассы на узкую асфальтированную проселочную дорогу, риелторша решила тётеньку этак слегонца припугнуть. А вдруг поможет...
– Знаете, заказчик у нас человек серьезный. У меня уже неприятности. Он из 90-х, а там, знаете ли, не церемонились. Уж скорей бы нам с Вами вопрос решить. А то волнуюсь.
– За кого? За себя или за меня? – прямо спросила Кира.
Риелтор покосилась на нее:
– Ну... За себя пока что... За работу свою.
Кира кивнула. Была она женщиной мудрой, ход риелтора поняла сразу.
– В общем, дело уже решено. Я одна осталась, да?
– Да. Практически, да.
– Я поняла Вас, Оксана.
Они заезжали в село со странным названием "Струппово".
После сказанного риелторшей, Кира загрустила. Напугать ее у девушки не получилось, это поняла и сама риелтор – Кира заметила: риелтор беспокоилась, вздыхала, косилась на нее.
Сказать ей, чтоб поворачивала назад? Что смотреть она больше ничего не будет и выезжать из квартиры отказывается? Кира уже собралась было так сделать, но тут почувствовала, что оставаться в коммуналке совсем не хочет. Ну, совсем...
– Простите... Просто навалилось всё..., – уже извинялась риелтор.
Они выехали к излучине широкой реки. Зелень пробивалась на берегах, озимые входили на дальних полях. И Кира вдохнула полной грудью. Ладно, посмотрят и этот дом.
Риелтор уже набирала номер телефона, их ждали.
Подъехали они в какой-то закуток за сараем. Сарай задней стенкой был совмещён с забором и обложен диким камнем. Но не до конца. Камни еще лежали в груде рядом.
Они подошли к дому. Небольшой, кирпичный, стоит с краю улицы, но утоплен далеко в сад. Пока ждали, Кира успела разглядеть дом и двор. Фундамент тоже обложен диким камнем. Домик был низкий, и Кира уже расстроилась – она привыкла к высоким потолкам питерской коммуналки. Но вероятно, площадь дома была достаточной. Они объехали уж много домов, и везде Киру давила теснота и темнота. Зайдет – а там масса перегородок, дверей, и совсем не дышится.
К ним запыхавшись бежал мужчина лет сорока пяти, пригласил во двор.
– Простите, думал – отец тут. Я – Игорь. Пойдёмте.
Кира шагнула на крыльцо, оглянулась и вдруг увидела реку. С крыльца была видна ее голубая излучина.
Она шагнула в открытую хозяином дверь – коридор, а дальше просторная комната в три окна, в углу – печь, выложенная светлой плиткой, а в ней трещали дрова.
– Тут же котел? – спросила риелтор.
– Да-да. Но отец мой... В общем, не сломали. Но это не проблема. Если что...
– Нет-нет, не надо, – вдруг вставила Кира. Тепло этого дома охватило ее, – А где же кухня?
Кухня оказалась в пристройке, выход совсем незаметный – из коридора, а из зала ещё маленькая комната с одним окном – спальня. Была в доме и большая кладовая комната.
Из-за большого пространства, потолки не казались такими уж низкими. Пол – крашенные доски, потолок белёный, обои старенькие, но чистые, ровно поклеенные. Была тут и кое-какая мебель, но хозяин сказал, что при продаже уберут.
В спальне – широкая железная панцирная кровать без матраса.
– Вы не переживайте, если что, мы поможем. Мы вон там, на соседней улице живём. Строимся – деньги нужны, вот и продаем старый дом родительский.
Кира опять вышла на крыльцо – посмотрела на реку. Наверное, летом ее трудно будет увидеть, но все же ...
И вдруг почувствовала она, что именно тут сможет жить. Да, дом старый, ремонт нужен, но на ее век...
Риелтор просила ее не озвучивать сразу решение, но сейчас Кира была рассержена, хотелось делать не так, как просили.
– А мне нравится! Пожалуй, я б взяла этот дом, – она даже стукнула ладошкой по перильцам.
На обратном пути риелтор предлагала подумать. Ей нравился другой вариант – больше площадью, дешевле, ближе к Питеру. Но Кира не соглашалась – сейчас она хотела думать сердцем.
А дальше началась волнительная суета покупки–продажи. Кире помогала дочка коллеги – юрист. Сама бы она не справилась. Вернее, уж слишком боялась остаться обманутой.
Оказалось, дом она покупала у мужчины семидесяти лет – отца Игоря.
Кира сознательно загоняла себя в дела, в заботы в эти дни, чтоб не болела душа. Питерскую комнату, в которой прожила столько лет, было жаль, да ещё и сомнения угнетали: ведь предлагали однушку в Питере... а она...
– Лёш, может зря я из Питера уезжаю? Там ведь совсем старенький дом, ремонт нужен. Да и не жила я, считай, в частном секторе... детство не в счёт, – жаловалась она сыну по телефону.
– Мам, ты главное – не волнуйся. Если что приедешь к нам. Попробуй...
– Так ведь жаль квартиру-то... Дура -я, наверное... И Татьяна Ивановна все охает: "Зачем Вы, Кирочка, зачем?"
– Говоришь, река там у вас? Вот и приеду летом. Не горюй, мам.
Чтоб не горевать, и ушла Кира с головой в сборы. Новый владелец их коммуналки не обманул – для переезда дали машину. Но все равно были нервы, хлопоты и обиды. Почему-то казалось – выселили. То ли те обидные слова риелторши вспоминались, то ли дело переезда стало тяжёлым для нервов возраста, но почти всю дорогу к новому дому Кира проплакала.
– Вас чего, силой выселили что ли? – уж запереживал наемный водитель.
– Нет. Я сама туда захотела.
– В Струппово это?
– Ага..., – сопела носом Кира.
Тем не менее – чем ближе они подъезжали к новому месту жительства, тем спокойнее становилось на душе. Весна бушевала, а она, как известно — напоминание о том, насколько прекрасными могут быть перемены.
Может не так все и плохо? Это же было ее решение, переваренное и рожденное длинными ночами. Так почему теперь она начала сомневаться?
Она приоткрыла окно машины. Ветер трепал по щеке прядь ее волос, дорога стелилась навстречу. Они ехали уже по узкой просёлочной дороге. Вдоль реки – разноцветные крыши в лёгкой дымке весны, огородики под гору, их ласкают лучи солнца.
Над крышей ее нового старого дома стоял лёгкий дымок. Было приятно – ее ждут. От дома напротив бросились к машине с лаем две собаки. Шофер и грузчик быстро приструнили их, и те завиляли хвостами, болтались тут, мешали, пока шла разгрузка.
Ключи висели на гвозде за углом дома, ей сказал об этом по телефону Игорь – и это было так мило... Пахнуло детством.
– Куда эту громадину? Ух, тяжёлый! – мужчины тащили стол.
– По центру комнаты ставьте.
Кира тоже таскала вещи – подушки, одеяла, сумки. Предстояло ещё купить шкафы. А вот панцирную кровать она попросила хозяев не выкидывать, а замерить. И теперь привезла сюда новый матрас.
– Здравствуйте! – басовитый голос окрикнул ее, – Давайте помогу, – пожилой мужчина в комуфлированном бушлате забрал у нее тяжёлую сумку, – Игорь на работе, просил помочь. Я – отец его.
– Так Вы – хозяин дома? – Кира отдала сумку, прихватывала из машины лёгкий торшер.
– Нет. Теперь уж – нет. Теперь Вы тут – хозяйка, – сказал с какой-то обидой, не глядя на нее.
– Ясно, очень приятно. Я – Кира Павловна, – она протянула руку, но его руки уж были заняты, – Ой..., – махнула она.
– А я – Сергей Игоревич. Добро пожаловать к нам в село.
Разгрузились довольно быстро. Комната заставилась тюками, сумками, коробками.
Машина уехала, а Сергей Игоревич ещё долго учил Киру пользоваться котлом, растапливать печь, показывал хозяйство, рассказывал о недочетах в доме.
Он стеснялся ее. Представительная дама из Питера, модная, источающая тонкие ароматы приехала в его дом – в его незатейливое и совсем не идеальное хозяйство.
– Тут вот стена мокреет, но Вы не беспокойтесь. Это зимой началось. Сырость сойдёт я зацементирую там дырку. Сейчас нельзя ещё – рано. А лопату эту не берите, она старая, выбросить надо, я Вам новую подарю. И вообще, не копайте руками, у Игоря моего – культиватор, приду, помогу.
Потом хватился, застеснялся, что суется уж слишком:
– Впрочем, как скажете. Может, и сами... Мужчина, может есть...
Он был лысоват, лишь седые виски да затылок говорили о том, что, наверное, когда-то волос его был густым. А Кире нужен был сейчас кто-то для беседы.
– А плита? Вы ещё не познакомили меня с плитой. Пойдёмте, покажете, как зажечь. Чаю попьем, хоть я и электрический чайник привезла, конечно. И ещё – антенна – я вообще не смогу, наверное...
С трудом отыскали они чайник в коробках. Мебель на кухне осталась прежняя. Была она старенькая, но довольно чистая. Они пили чай и беседовали.
Жена Сергея Игоревича умерла пять лет назад. Одному жилось тоскливо, сын строился тут же, в селе, вот и начал он помогать. Стройка затягивала, практически уж и жил – там. Вот и решили – дом продать, чтоб стройку сына завершить.
Кира поняла – чувства у Сергея те же, что и у нее сейчас – жалость по прежнему жилищу. Тут прошла вся его жизнь, он грустит. И она вдруг начала откровенно рассказывать о себе. Почему? Трудно сказать, может так отпускало напряжение последних дней?
– А я в коммуналке всю жизнь прожила, Сергей Игорич. Работала логистом торговым, не больно-то работа общительная. Сестра была жива, так вот – с ней как-то больше. С мужем я рано развелась. А с соседями... В общем, жизнь в коммуналке – как в заперти. А теперь ... А теперь так страшно...
И вдруг полились слезы. Кира прощалась со старой своей жизнью.
Сергей понимал, молчал, водил пустой уже чашкой по столу. А потом вдруг хватился, подскочил.
– Кира Павловна! Вот я болван! Просить же Вас хотел, – он улыбнулся первый раз, и от его глаз к вискам разбежались три морщинки, – У вас аллергии на шерсть нет?
– Не замечала, – утирала нос Кира.
– Коты же к дому привыкают. А у меня кот... Молодой совсем. Он сюда сбегает от сына. Как только я сюда иду, так и он. Как не шугай. Вот и сейчас здесь где-то – за мной увязался.
Они быстро нашли кота. Впрочем, это был ещё котенок – серый и очень пушистый. "Бармалей" – представил его Сергей.
– Бармалеюшка, – погладила Кира и позвала кота в дом, – Теперь я уже не одна.
– Кира Павловна, там я заднюю стенку сарая камнем не доложил, – показал Сергей на тот сарай, к которому они подъезжали с риелторшей, – Может позволите – потихоньку на досуге закончу. Не успел, понимаете ли...
– Спрашиваете? Конечно... Я, Сергей, скоро работников найму, ремонт сделаю внутри дома. Есть у меня сбережения кое-какие. С кухни начну. У меня никогда не было своей собственной кухни. Так Вы уж подскажите, коли что, – она понимала, что лишь порадует его этой просьбой, так и случилось.
Они прошли в огород, он долго рассказывал про плодовые деревья, добрым словом поминая жену – она в огороде хозяйничала.
А потом прошли за калитку.
– Вы не грустите по дому, Сергей Игорич, приходите в гости. Я ведь здесь никого не знаю. Не легко, знаете ли... Привыкнуть ещё надо.
– Оой! Привыкнете! У нас знаете, как красиво летом! По ягоды пойдем, я Вам такие места покажу! – он опять опустил глаза, не чересчур ли разгорячился, не слишком ли навязывается этой красивой городской даме? – А к осени – грибы. А рыбалка у нас какая! Впрочем, это уж – не женское увлечение...
Они расстались добрыми друзьями. Чуть переваливаясь, он направился вдоль по улице, а она смотрела ему вслед. И казалось ей сейчас, что они похожи. Наверное, он чуть больше уработан, умотан стройкой сына. Но в сущности – оба они одиноки. Как старые деревья, вдруг сменившие почву для корней, и было так страшно – не прижиться в ней.
Пугающие планы начала новой странички жизни сейчас, после беседы с Сергеем, вдруг стали не такими уж и пугающими.
Она вернулась в дом, ещё поразобрала свое хозяйство. Нашла шторы, завесила окна. На свой круглый стол с изогнутыми ножками постелила бархатную скатерть с кистями. Наверное, это было лишнее, но этот стол, как символ – делал этот дом, ее домом.
Ещё нужны были шкафы, комоды, другая мебель, и на все это нужны средства. Все сразу приобрести не получится. И сначала будет, конечно, ремонт. Поэтому достала из коробок и сумок Кира Павловна только самое необходимое. Она расстелила матрас, заправила постель.
А потом села на нее устало – она совсем выбилась из сил. Давно так не уставала.
Кира вышла на крыльцо, уже вечерело. Их село раскинулось вдоль реки. Отсюда открывался красивый вид на противоположный правый берег, резко вздымающийся вверх и увенчанный стройным сосновым бором.
Она постояла, полюбовалась недолго, усталость наваливалась. Вернулась в теплый дом, подбросила поленья, проверила заслонку, проверила котел, как учил Сергей и, вспомнив его, улыбнулась. Прошла в ванную, набрала теплой воды в таз, чуток ополоснулась. По привычке собиралась закутаться в тёплый халат, потому что в их коммуналке всегда было чуток прохладно, но в доме было тепло, стоял жар от печи.
Она шагнула из ванны, быстро прикрыв дверь. Привычка быстро проскальзывать в свою комнату ещё жила в ней, и сейчас было так приятно осознавать, что она – сама себе хозяйка! Кира медленно прошествовала в зал в ночной рубашке.
Господи! Как же хорошо себя чувствовать свободной!
Печь потрескивала, возле нее мирно спал Бармалей, за окном затихало село, лишь лаяли собаки, где-то вдали изредка проезжали машины и слышался дальний церковный колокол.
Кира Павловна забралась в теплую постель, прикрыла глаза и почти сразу провалилась в сон. И приснилось ей, что она – маленькая девочка с капроновыми бантиками стоит перед огромными, коваными, старинными воротами, а старый дворник, улыбаясь, открывает ей замок. От наружных углов глаз его разбегаются три морщинки.
Кира проснулась среди ночи. Вспомнила где она и улыбнулась.
Она укоренится здесь обязательно.
Как же хорошо, что купила она именно этот дом.
***
Автор : Рассеянный хореограф.
Следующая публикация
Комментарии 5