Предыдущая публикация
Еще во время занятия, прохаживаясь между мольбертами, и глядя, как получаются натюрморты у ее питомцев, Вероника остановилась у окна.
Шел такой красивый снег! Крупные хлопья падали медленно, точно зависали в воздухе. И в свете одинокого фонаря – это было настолько прекрасное зрелище, что Веронике самой хотелось взяться за кисть.
Когда последний из ребят попрощался, Вероника задержалась еще на полчаса, чтобы навести в студии порядок. Наконец, последний штрих был сделан – она протерла чистящим средством раковину, куда дети сливали мутную от акварели воду из стаканчиков, сполоснула губку и стала одеваться.
Зима уже вступила в свои права, но настоящих морозов все еще не было. Поэтому Вероника продолжала носить одежду не по сезону – расклешенное зеленое пальто и осенние сапоги. На холодную пору она всегда подбирала себе что-то яркое. Это был своего рода протест против долгих ночей и черно-белых цветов, в которые одевалась природа. И на улице Вероника всегда притягивала взгляды – этот винтажный стиль, который она любила, эти насыщенные краски…
Да и сама она была хороша. Хотя лицо ее не отличалось классической правильностью черт, но эти большие светлые глаза под темными бровями вразлет, чуть вздернутый носик, и несколько крупный рот – всё это удивительно гармонично подходило друг к другу. У Вероники были длинные волосы и густая челка до самых бровей. Хрупкая фигурка. И абсолютное чувство стиля. Всё это казалось каким-то нездешним. Веронике не составляло труда разыграть незнакомых людей. Она начинала щебетать по-французски, с детства переняв этот язык от бабушки, и ни у кого не возникало сомнений, что она иностранка.
Забавно было, когда мужчины, которые хотели ей понравиться, не зная языка Дюма, переходили на скверный английский, полагая, что уж он-то известен всем… А муж Вероники, Алексей, не раз говорил ей, что когда они наконец переедут жить за границу, она будет там на вес золота, потому что ей не потребуется никакого переводчика.
У Алексея это была идея фикс – поселиться где-нибудь во Франции. Иметь свой дом, практику, пить настоящее французское вино… По профессии Алексей был психологом, и Вероника очень сомневалась, что где-нибудь в Париже будут рады такому специалисту. Можно ли там подтвердить российский диплом?
– Зато ты найдешь работу везде, – говорил Алексей, – Художник – это понятие интернациональное, как и любой человек искусства. Может, будешь преподавать, вести какие-нибудь курсы. Или просто продавать свои картины…
– Или зарабатывать на хлеб, рисуя портреты на улицах, – подхватывала Вероника.
– А разве тебя это не прельщает? Чем заниматься здесь, в студии, с этими о-болтусами – лучше, наверное, сидеть где-нибудь на тенистом бульваре, набрасывать портрет импозантного мсье…или хорошенькой мадам
Денег на переезд требовалось много, поэтому и Алексей, и Вероника работали, не жалея себя. У мужа прием часто оканчивался поздно вечером, а Вероника – помимо того, что она преподавала в школе искусств, на художественном отделении – взяла еще и эту изостудию, куда приходила два раза в неделю.
На второй работе настоял Алексей.
– А что тебе дома сидеть по вечерам? – спросил он, – У нас сейчас каждая копейка на счету. Когда и работать, как не в молодости! Весь цивилизованный мир так живет – сначала люди откладывают деньги, а потом уже могут позволить себе такой уровень жизни, какой им нравится.
Он сам подавал тому пример. Вел курсы онлайн, готовил к изданию две книги, ездил читать лекции. И при всём этом был очень скуп в тратах.
Вероника вспомнила об этом потому, что взялась за сапоги. Еще летом она собиралась купить новые. Возможно, где-нибудь на распродаже, где пара хорошей обуви обошлась бы совсем недорого. Но Алексей с довольной улыбкой показал ей свои ботинки и ее старые сапожки, которые только что принес от знакомого сапожника.
– Теперь они прошиты, еще сто лет прослужат!
В этом ремесле Вероника ничуть не разбиралась, но вчера, когда шел дождь со снегом, она на практике выяснила, что сапожки стали протекать. И нынче, прежде, чем сапоги, Вероника надела на ноги полиэтиленовые пакеты. Она простужалась очень легко, и мокрые ноги были бы к тому вернейшей предпосылкой. Пожалуй, всё-таки она не будет слушать мужа, а завтра же сходит в магазин и подберет себе прочную зимнюю обувь. Просто грех на этом экономить!
Но погода на улице была удивительно приятной. Не холодно. Может быть, чуть ниже нуля, и этот косой занавес снега перед глазами. Поднимешь голову – начнешь смотреть, как рождаются снежинки из тьмы – и закружится голова….
Вероника решила пройтись пешком. Не так уж много зимой вечеров, когда погода позволяет гулять, нужно воспользоваться моментом.
До Нового года оставался почти месяц, но город уже начал наряжаться к празднику. В витринах магазинов уже мигали и переливались гирлянды, стояли сувениры. В киосках предлагали календари, на центральной площади расчищали место – тут будет стоять главная елка, здесь зальют каток, а там поставят горки для малышни и взрослых.
Вероника могла бы дойти до дома тихими улицами, но она нарочно свернула, чтобы выйти на улицу Пушкина – это был их местный Арбат. Ей предстояло пройти его почти целиком, а потом миновать парк – и она дома.
Вероника шла очень медленно. Только сейчас температура опустилась, и дворники еще не успели посыпать тротуары песком. А сапожки молодой женщины были на высоких тонких каблучках, и ей очень не хотелось упасть. Прошлой зимой она уже сло-мала руку в запястье. Тогда они гуляли вместе с Алексеем, и он не успел подхватить жену, когда та поскользнулась и неловко грохнулась.
– Хорошо, что не нога пострадала, – шутил Алексей, когда они ехали в трав-матологию, – Грустно было бы скакать в праздники на одной ножке…А так – рука левая, и ты вполне сможешь рисовать.
Вероника даже больничный не брала тогда. Действительно, чтобы показать детям как и что нужно рисовать, и поправить их работы, вполне хватало правой руки.
На пути был ресторан. Вероника в нем никогда не была, но часто проходила мимо. С ее точки зрения — это заведение было роскошным. У входа стояли большие керамические вазоны с искусственными орхидеями. А через огромные окна можно было полюбоваться и хрустальными люстрами, и свечами, которые теплились на столах, и художественной росписью стен.
И вот теперь Вероника отметила, что в начале декабря в ресторане уже поставили елку – мастерски сделанное «заснеженное деревце», которое обвивали, ритмично вспыхивая, синие звезды гирлянд.
Взгляд Вероники невольно упал на пару, сидевшую ближе всех к елке, и она обмерла. Мужчина… Нет, обмануться невозможно. Это был Алексей. Муж сидел лицом к Веронике. Он был в том самом костюме, в котором сегодня ушел на работу. И на губах его – та улыбка, которой он всегда очаровывал женщин.
Его спутницу Вероника видела в профиль. Белокурые, явно крашеные волосы и черное бархатное платье. Девушка что-то оживленно говорила, жестикулируя левой рукой, а в правой она держала бокал.
Вероника прищурилась. Да, на столике перед ними стояло то самое вино, которым Алексей угощал ее только один раз – на следующий день после свадьбы.
– Мое любимое, – сказал он тогда, – Но стоит – целое состояние. Сама понимаешь, я не мог заказать его в таком количестве, чтобы угостить всех наших гостей. Но я хочу, чтобы ты его попробовала.
Вероника совсем не разбиралась в винах, поэтому неудивительно, что она не испытала восторга. Она отметила, что вино было не красным, а каким-то розовым, и приятно пахло кофе и восточными пряностями. От него слегка кружилась голова, но настоящего чувства опьяне-ния не было.
Сцена, которую сейчас увидела Вероника, подействовала на нее ошеломляюще. Вероятно, если бы она вошла в ресторан – Алексей нашел возможность «все объяснить». Он мог выдать свою молодую спутницу за клиентку, которая страдает деп-рессией и не переносит обстановку казенного кабинета психолога. Поэтому они и решили, так сказать, совместить лечение с развлечением.
Может быть, какая-нибудь дур-очка и поверила бы этим басням.
Но Вероника видела, как смеялась девушка – уж о чем о чем, а о гнетущем состоянии тут не было и речи. Видела Вероника и оживление Алексея. Она знала, что ее мужу присущ некий магнетизм. Среди ее знакомых – как замужних, так и свободных, среди молодых и пожилых – не было ни одной женщины, которую не очаровал бы Алексей. Вероника даже стала реже бывать в компаниях из-за этого.
Теперь, когда она собиралась к кому-нибудь из подруг, неизменно звучал вопрос:
– Мужа с собой возьмешь?
И еще удивляло Веронику, что у самого Алексея, похоже, не было какого-то определенного типа женщин, который ему нравился. Это был его второй брак, и первая жена очень отличалась от Вероники- настоящая дородная русская красавица. И после нее — такая пигалица. Когда Вероника говорила об этом мужу, он лишь улыбался:
– Может быть, я в душе коллекционер…
Шутки шутками, но Вероника понимала, что это умение – произвести впечатление на клиентов – составляет часть успеха ее мужа. Поэтому она не проявляла излишней ревности, держала себя в руках, просто незаметно свела дружеские встречи до минимума. И старалась не думать о том, с кем и как ее муж любезничает на работе. Алексей всегда уверял ее, что нет никаких оснований подозревать его в неверности.
– Поверь, к сорока двум годам я уже «нагулялся» вволю. Теперь единственное, чего мне хочется – это спокойной семейной жизни.
Между строк читалось «и детей». Они были женаты уже четыре года, Вероника обещала мужу, что дети у них, конечно, будут. Но всё медлила – была у нее на то своя причина.
В свое время Алексей работал и с Вероникой, она тоже была его «клиенткой». И честно говоря, она не думала, что кому-нибудь – даже этому известному в городе психологу – удастся сделать из нее нормального человека.
Но если тогда Алексей её почти воскресил, то сейчас – этой сценой, что она увидела – едва не уб—ил.
Всё померкло вокруг Вероники. Это была ее особенность. В минуты сильного потрясения глаза застилал мрак. Она не теряла сознания полностью, просто одну-две минуты ничего не видела. Больше всего хотелось упасть и лежать, пока в глазах не прояснится. Но сделать этого было нельзя – соберутся сердобольные люди, кто-нибудь вызовет «скорую». Одно дело ал-кого-лик, который может мирно похрапывать на снегу, и которого прохожие обходят стороной. И другое дело – молодая, хорошо одетая женщина. Тут уж многие решат, что стряслась беда и нужно помочь. А это ни к чему….
Вероника кое-как дошла до стены ближайшего дома и прижалась к ней, ожидая, когда мрак отступит. Главное – не поддаться панике, дышать ровно и спокойно, что сейчас было особенно трудно.
Приступ длился дольше, чем обычно, но в конце концов, Вероника снова увидела улицу, залитую огнями, летящий снег и прохожих.
Теперь Вероника знала, что сделает, когда вернется домой. Она соберется и уедет. Лучше всего – успеть это сделать, пока Алексей не вернулся. Веронике не хотелось вступать с ним в разговор. Ее муж умел анализировать все оттенки чужого настроения. Он объяснил бы Веронике, что именно она чувствует, и почему. А потом перешел бы к тому, как преодолеть напрасную обиду , вернуть мир и гармонию.
Но не зря же говорят, что надо верить своим глазам и не верить ушам. Да, Алексей может выдать свою подругу за старую знакомую, которая случайно оказалась в городе, и они просто не могли не посидеть, не поговорить…. Но в этом ресторане столики бронируют заранее, так что любая версия вроде – «мы ничего не планировали, просто зашли» – будет ложью. И это вино… Вероника очень сомневалась, что Алексей и его подружка разделят счет пополам. А чтобы сподвигнуть его самого на такую трату…. Для этого должна быть очень веская причина.
Когда-то Вероника жила в тисках сверхосторожности, сверхподозрительности… От этого и «лечил» ее Алексей, и Вероника думала, что успешно все преодолела. Это на самом деле очень мучительно – никому не верить, за каждым подозревать дурные помыслы.
Вероника стала такой после того, как исчезла ее лучшая подруга, ее «второе я», и хотя Лариса еще числились среди тех, кого искала полиция, но на самом деле поиски уже давно не велись, все утратили надежду. А Вероника лучше, чем кто бы то ни было — знала, если бы той ночью из лагерного домика вышла не подруга, а она сама – это ее отчаялись бы найти правоохранители.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ👇 👇 👇ПОЖАЛУЙСТА ,
НАЖМИТЕ НА ССЫЛКУ НИЖЕ (НА КАРТИНКУ) ⬇
Следующая публикация
Комментарии 25