Предыдущая публикация
- Маруся, что случилось?
- Бросилась к тебе ней Раиса Семёновна.
- Баба Рая, она перчатки испачкала. - Пояснила Василиса. - Теперь мама её ругать будет.
- Я снежок хотела слепить. - Плакала девочка.
- Горе моё. - Раиса Семёновна погладила малышку по голове. - Из этого снега разве слепишь.
Достала платок, принялась очищать грязь с разноцветных шерстяных пальчиков.
- Сними, Марусечка. Мне так сподручней будет. Ой, а что ж ручка такая холодная? Надо маме вашей сказать, чтобы лучше варежки купила вам.
- Мама говорит, в перчатках удобней. - Василиса сосредоточенно смотрела, как соседка оттирает перчатки сестры.
- Ну вот так получше. А потом постираете.
- Спасибо. - Маруся перестала плакать. - А ещё снег будет?
- Будет, детка, куда же он денется.
Она тогда пришла домой, нашла в старых вещах Наташи свитерок, который дочь носила ещё подростком, и весь вечер, сидя перед телевизором, распускала его, сматывая мягкие нити в голубые клубки. Со следующего дня начала вязать.
"Свяжу девчонкам варежки". - С радостью думала она. - "Может быть, и возьмёт Лиля. Она девочек одна воспитывает. Глядишь, лишними не будут. Зима когда-то наступит. Пусть на перемену сухие будут, коль перчаток свои промочат".
Потом долго любовалась голубыми рукавичками: Марусе поменьше, Василисе побольше. Подумала, и вышила старшей снежинки белые, а маленькой ягоды рябины. Чтоб не путали. К самому снегопаду и успела.
Радостно стало на душе и от белого нарядного снега, и от лёгкого морозца, будто сразу с посветлевшим за окном небом вошло в дом предвкушение праздника.
"А синички-то!" - Спохватилась она. - "Теперь уж точно вся их еда под снегом".
Раиса Семёновна уже второй год зимой подкармливала смешных желтогрудых птичек. Этим летом зять Павлик даже привёз ей мешок мелких грязноватых семечек, которые купил по-дешёвке на птичьем рынке.
- Вот, мама, нахлебникам вашим. Наташа велела привезти.
Это Раиса Семёновна так ласково называла птиц - "мои нахлебники". Их, да ещё кошек, что испокон века жили у здания старой котельной. Сколько их не отлавливали, не стерилизовали, они опять откуда-то появлялись там. Бегали за людьми, прося есть. Взять всех их домой она, конечно же, не могла, но и проходить мимо просящих глаз было тяжело. Поэтому женщина покупала недорогой корм и подкармливала животных вместе с такими же, как она, сердобольными жителями.
На лестнице загремело. Раиса Семёновна открыла дверь. Уборщица Гуля, тихая вежливая женщина с большими карими глазами, которые всегда опущены вниз.
- Здравствуй, Гуля! Опять холодной моешь?
Раиса Семёновна всегда жалела её. Хрупкая женщина таскала тяжёлые вёдра с водой, старательно промывала выщербленные ступени, покрасневшими от холода руками.
- Здравствуйте, Рая. Доброго здоровья. - Склоняла голову Гуля.
- Мне-то чего болеть? А вот ты застудишься. Иди скорее, тёплой налью.
Раиса Семёновна всегда позволяла Гуле сменить воду в ведре, чтобы той не приходилось бежать на улицу к крану, расположенному сбоку дома. Не жалела наливать тёплой, чтобы меньше страдали руки.
- Чайник только не ставила я ещё. Ты заходи, Гуля, попозже, горячим тебя напою.
- Спасибо, Рая, спасибо. - Гуля пятилась к выходу. - Работать надо, Рая.
Телефон звякнул. Наверное, пенсия на карточку пришла. Настроение стало ещё лучше. Пенсия у Раисы Семёновны не большая, но и не самая маленькая. На скромную жизнь хватает. Она старается экономить, чтобы не напрягать собой дочь и зятя. Зять качает головой, видя её радость, когда пенсия приходит, и не понимает. Ругается.
- Мама, странные вы люди, поколение ваше. Вас государство обобрало. За всю жизнь работы платит копейки, а вы радуетесь и благодарны.
Внучка Лиза заступается всегда.
- Папа, хватит нападать на бабушку. Вот у меня, например, пенсии вообще не будет, я так думаю. А, может быть, и у тебя уже тоже. В чём она виновата?
- Да не виновата, Лиза. Просто долготерпением своим их поколение добилось того, что о людей теперь ноги вытирают.
- А ваше поколение, папа? Вы что-то исправили? А о нас потом что говорить будут?
Раиса Семёновна не сердится на зятя. Он не со зла говорит. Боится просто. На пенсию теперь позже выходить ему, вот он и волнуется, что Лиза права окажется. А она всё же свою ежемесячную выплату имеет. Раз пенсия пришла, сейчас Раиса Семёновна в магазин сходит. Кроме того, так и тянет выйти во двор, пройтись по свежему снегу.
По дороге заглянула к Петру Ильичу, что на первом этаже живёт. На коляске он, редко выходит.
- Петя, в магазине надо чего?
- Раечка, если хлеба свежего, да яиц десяток не трудно тебе будет, то выручишь.
- Куплю.
Прошла неспеша через двор, почистила кормушку от нападавшего снега, насыпала семечек. С улыбкой посмотрела, как тут же начали подлетать по очереди синицы.
В магазине прошла между стеллажами, купила самое необходимое. На остальное посмотрела без раздражения, даже с удовольствием. Яркие новогодние коробки с конфетами, ну, до чего красивые! На некоторых изображения со старых открыток, которые в её молодости отправляли друг другу. А вот сами конфеты тогда вкуснее были, чем сейчас делают.
И игрушек ёлочных полно. Странно немного. Магазин продуктовый, вроде, а продают в нём всё. Раньше в очереди стояли в центральном универмаге за коробками с тонкостенными стеклянными шарами, что так легко разбивались при любом неосторожном движении. Сейчас в центре магазина стойки с ёлочными украшениями, всё блестит, сверкает. Они, если и упадут не страшно. Не бьются.
Она давно ёлку не наряжает. Да и нет её. Была старенькая, но так сыпаться начала, что Раиса Семёновна её на мусорку вынесла. Игрушки остались, лежат где-то в шкафу, а ёлка ей ни к чему.
Она ещё разок прогулялась по магазину и с улыбкой спустилась с крыльца. Недалеко от входа стояла машина, вроде микроавтобуса, Раиса Семёновна в них особо не разбиралась. В автобусе коробки, а рядом маленький столик, на котором красуется ёлка. Не настоящая, что ты, искусственная. Но хорошенькая. Иголочки на концах покрашены, словно снегом припорошены, так-то пушистая на вид. Раиса Семёновна даже залюбовалась. Продавец, молодой ещё мужчина, её интерес заметил, поманил к себе.
- Покупай ёлочку, мать! Новый год на носу. Недорого.
- Да на что она мне. - Улыбнулась Раиса Семёновна. - Стара я уже вокруг ёлки хороводы водить.
Он хохотнул, оценив шутку.
- Ну, можно и без хороводов обойтись. А так-то, традиция. Погода сама шепчет: скоро праздник, купи.
- Недорого, это сколько же?
- Семьсот.
- Да ну. - Она махнула рукой. - Это ж две коробки конфет по скидке купить можно, и к столу, и подарить. Торгуй, сынок. Удачи тебе.
- Она вообще-то пушистая. - Почти обиделся он. - Мать, послушай, да у тебя пенсия, наверное, с гулькин нос?
- Нормальная у меня пенсия, как у всех.
- Да не обижайся. Я чего сказать хотел. Хочешь, вот эту тебе за полцены отдам? Даже за триста. Без коробки она, и одна ветка вот здесь отломлена, даже незаметно. А так ёлка - шик-блеск.
- За триста, говоришь? - Раиса Семёновна задумалась. Ещё раз критически оглядела ёлочку. Хороша! - А была не была. Давай свою ёлку.
Она полезла в кошелёк. Там на всякий случай лежали разменянные по сто рублей деньги. Не везде же, как в магазине, картой заплатить можно. Достала три бумажки, протянула продавцу. А он в это время вытащил откуда-то нитку мишуры, ловко обернул вокруг веточек. Ёлка засияла золотистыми искорками.
- Ну как, мать, угодил?
Раиса Семёновна засмеялась.
- Угодил. Шустрый ты парень. Не хотела ведь покупать, но уж больно хорошо уговариваешь.
- Хочется, чтобы у людей праздник был. - Неожиданно серьёзно отозвался он. - И так хорошего мало.
И тут же снова принялся шутить и зубоскалить. Назвал Раису Семёновну красавицей, пожелал счастливого Нового года, а она пошла домой по пушистым сугробам, предвкушая, как сейчас отберёт из коробки с игрушками самые мелкие и лёгкие и нарядит эту пушистую красавицу.
Неожиданно охватило её почти детское нетерпение, и настроение стало лёгким и совсем-совсем праздничным, которым так хочется поделиться с окружающими.
Вот дворе стояли женщины из соседнего подъезда.
- Рая, здравствуй! - Помахала одна. - К празднику готовишься?
- Здравствуйте. - Раиса Семёновна улыбнулась им. - Да вот, купила ёлочку. Декабрь уже на исходе.
Она уже прошла мимо них, как в спину донеслось шёпотом.
- Праздник ей. Людям не до праздника. Вон что в стране делается. Кто помощь собирает, кто детям переводит, продукты дорожают каждый день, кредиты не выплатить... Только о себе думают.
Дальше она не слышала. Яркий морозный день померк, радость лопнула, как недолговечный воздушный шарик, а ёлка в руке показалась неуместной и ненужной.
- Петя, вот хлеб, вот яйца. Я по акции взяла. Но хорошие, крупные.
- Спасибо, Раечка. Какая ж красота у тебя! Новую купила?
- Да вот, сглупила, Петя. Потом уж пожалела.
- А зря. - Пётр Ильич полюбовался на ёлочку. - Хорошая!
- Оставить тебе, Петь?
- Так у меня есть. - Улыбнулся он. - Я уж и нарядил. Мама моя нам с сестрой в самые тяжёлые годы ёлочку, бывало, ставила. Говорила, что как бы ни шла жизнь, а про радость забывать нельзя. В унынии человека победить легко, Рая, уничтожить морально. А нам сдаваться нельзя.
Придя домой, она отставила ёлочку в сторону. Горестно присела у стола. Она и рада была бы помочь ребятишкам или ещё кому, да сколько тех денег перевести сможет... Копейки... Стыдно даже. И стыдно, получается, радоваться ей, что родные её рядом, что у внучки хорошо всё, что сама она просто живёт ещё и ждёт праздника. Так расстроилась, что даже голова разболелась. Прилегла. Но вскоре в дверь позвонили. Пошла открывать. Внучка.
- Бабуль, ты чего такая? Не заболела?
Не выдержала Раиса Семёновна, рассказала Лизе о своих переживаниях, о горьких словах, ёлочку злополучную показала.
Лиза её обняла. Так и стояли какое-то время.
- А я бы на твоём месте не слушала никого. - Решительно сказала Лиза. - И Пётр Ильич прав, уныние человека уничтожить способно. И нельзя никому позволять красть свою радость. А помогать... Знаешь, бабуль, каждый в жизни помогает другим так, как может. Кто-то, может быть, больницу построит или храм, кто-то самолёт купит, а кто-то просто соседу за хлебом сходит или кошку голодную покормит.
- Лиза. - Всплеснула руками Раиса Семёновна. - А кошек-то я и не покормила. Корм купила им, а дойти не дошла, так расстроилась что-то.
- А вот пойдём отнесём вместе, а потом и ёлочку твою вместе нарядим.
- Ну пойдём. Только подожди, девчонкам Лилиным подарочек захвачу, по дороге занесём.
Позвонили в квартиру, девчонки выскочили, Маруся варежки к груди прижала.
- Баба Рая, ой какие. Как у Снегурочки в садике!
- А у меня зато со снежинками. - Ревниво заметила Василиса. - Больше на Снегурочкины похожи. Спасибо, баба Рая.
Вышла Лиля.
- Что у вас здесь?
- Лилечка, да я вот девочкам варежки, на переменку чтобы.
- Красота какая! - Лиля взяла рукавички у младшей дочери. - Вы прямо балуете их, Раиса Семёновна. Девочки, вы спасибо сказали?
- Я сказала!
- Спасибо, баба Рая! - Маруся прижалась к Раисе Семёновне. Лиза улыбнулась.
- Видишь, бабуль, сколько внучат.
- Ещё Ромка есть. - Василиса посмотрела на девушку. - Баба Рая с ним сидит иногда, когда тётя Марина просит.
Они вышли на улицу, пошли через двор. Кормушка была пуста.
- Вот шустрые! Всё склевали. - Покачала головой Раиса Семёновна.
Они отнесли кошкам корм, и те благодарно тёрлись об их ноги. А, когда вернулись, около двери топталась какая-то женщина.
- Гуля? Ты ко мне? - Удивилась Раиса Семёновна.
- К вам, Рая. Брат приехал, курагу привёз, инжир. Вам это. Для здоровья полезно.
- Что ты, Гуля. Не надо. Ешьте сами с ребятами.
- У нас есть, есть. - Замахала руками Гуля. - Вам это, Рая.
Она сунула в руки женщине свёрточек и торопливо спустилась вниз...
* * * * *
- Вот видишь, бабуль. Каждый человек в этой жизни на своём месте, и каждый делает своё, не всегда заметное всем, дело. Но те, кого это касается, они видят. И, пожалуйста, не позволяй больше никому отбирать у тебя праздник, договорились?
Они пили чай с курагой, смотрели на украшенную ёлочку, а за окном снова падал снег, с каждым часом приближая волшебный зимний праздник, который, как бы мы ни отрицали свою к нему причастность, как бы ни были заняты серьёзными и очень нужными делами, всё равно заставляет нас ждать его и готовиться. Готовиться к новым надеждам, чуду и волшебству...
(Автор Йошкин Дом)
Следующая публикация
Комментарии 60
Так всем нам нужна радость в жизни,чудо,которое несмотря ни на что ждет сердце.