В школе у него никак не получалось нормально учиться.

Всё время мешало что-то. То отвлекала соседка по парте, то учителя непонятно объясняли учебный материал. Вадик с трудом тащился по унылой школьной жизни, не находя в ней ничего положительного. Мама не хотела мириться с таким положением вещей и по очереди пристраивала сына в спортивные секции, шахматный клуб, изостудию, даже в кулинарную школу. Но ничего, ничегошеньки не получалось у мальчика хорошо.
В армии, если бы командиру Вадика разрешили досрочно отправить парня обратно на гражданку, то он немедленно так бы и сделал. Каждый день этот человек с ужасом ждал очередного доклада о том, что на этот раз не вышло у молодого бойца, и какой ущерб вновь нанесён сегодня вверенной ему военной части. День Вадикова дембеля стал самым счастливым днём в жизни его командира.
Вернувшись домой, Вадик долго не мог устроиться на работу, не получалось. Мама вздыхала, как в детстве, пытаясь хоть чем-то помочь, и в конце-концов нашла сыну работу в цеху на конвейере, утомительную и однообразную, но которая, как ни странно, стала для молодого человека единственно подходящей, да к тому же неплохо оплачиваемой. Руки его двигались механически, выполняя одни и те же движения, в которых тяжело было запутаться, а значит, уменьшалась вероятность возможных ошибок и неудач.
Со своей будущей женой Вадик познакомился там же, в цеху. Столкнулись однажды в перерыве в комнате отдыха. Вадик разлил чай, а Маша насыпала мимо чашки соль, перепутав её с сахаром.
Наверное, это была судьба. Они улыбнулись друг другу и с этого момента не расставались. Даже поженились. Хотя Вадик, конечно, предполагал, что ничего хорошего из этого снова не выйдет.
Выяснилось, что Маша совершенно не умела готовить. Точнее, умела примерно так же, как он сам. У неё постоянно что-то пригорало или убегало, оказывалось слишком солёным или сладким, каша густела, а холодец не застывал. Уборку Маша не любила, экономить на покупках не умела, сожгла Вадикову любимую рубашку и случайно выбросила две карты памяти с дорогими его сердцу фотографиями.
Одним словом, брак абсолютно не оправдал ожидания Вадика. А ведь он собирался растить своих будущих детей с этой женщиной.
* * * * *
Маша тоже решила разводиться с Вадимом. В её жизни это был первый парень, который захотел взять Машу замуж. С самого детского сада общение с мужским полом не ладилось. Коленька Лапин, который так нравился Маше, неожиданно предательски переметнулся к Насте Зотовой и целовался с ней за беседкой. Оба коварных изменщика немедленно получили песком в бесстыжие глаза, а Маше здорово влетело от воспитателей и мамы.
В танцевальном кружке во время отчётного концерта с Маши неожиданно в разгар выступления свалилась юбка, обнажив панталончики с оборками и вызвав приступ смеха у танцевавшего с ней партнёра. Через минуту партнёр хлюпал на полу разбитым носом, а Маша рыдала за сценой, потому что никому никогда не признавалась, как нравится ей этот мальчик.
На выпускном, услышав от предмета своей симпатии сказанное в сторону "Ну и корова", Маша удержалась от публичного проявления чувств, но предмет неожиданно сел на стул, на который кто-то уронил шоколадное пирожное, обзаведясь некрасиво выглядящим на светлых брюках жирным коричневым пятном.
Разочаровавшись в мужчинах, Маша больше не искала любви и, потеряв интерес к окружающему миру, отказалась поступать в институт. Родители попробовали устроить её секретарём к одному из друзей семьи, но в первый же день работы она умудрилась перепутать важные документы, сжечь кофемашину и заблокировать сеть по всему офису, после чего друг семьи предположил, что это не Машино призвание, и перестал заходить в гости.
Работа в цеху, где она познакомилась с Вадиком, стала пятой в её послужном списке и, вероятно, счастливой, потому что не требовала проявления инициативы, не предполагала нюансов и подарила Маше мужчину её мечты. Впрочем, так она только думала.
Оказалось, что Вадик совершенно не умеет себя обслуживать, разбрасывает по всему дому трусы и носки, готов отдать последние деньги за новую коллекционную машинку и ковыряется в зубах за столом. И с этим человеком она собиралась растить их будущих детей.
* * * * *
Они вместе вышли с работы.
- Развод? - Спросил Вадик, в глубине души надеясь, что она откажется.
- Развод. - Подтвердила Маша, ещё минуту назад мечтавшая, что он не спросит об этом.
- Домой?
- Домой.
А куда им было ещё идти. На подходе к подъезду их едва не сбила стая собак, опасно и зло несущаяся за кем-то небольшим и всклокоченным. Вадик как раз открывал дверь, когда у его ног юркнуло внутрь какое-то существо. Они с Машей заскочили следом, потому что совсем мало приятного, когда на тебя явно с нехорошими намерениями надвигаются оскаленные собачьи морды.
- Что это было? - Маша попыталась рассмотреть нечто, ворочающееся в темноте. Лампочка внизу, как всегда, не горела.
- Сейчас. - Вадик достал телефон.
В углу под лестницей, прижавшись к стене, сидел грязный, клочкастый, с выпирающими рёбрами пёс и испуганно смотрел на них тёмными слезящимися глазами.
- Тебя гоняли? - Сочувственно спросил Вадик. Пёс вздохнул. - Знакомая картина. Ещё один не умеющий встроиться в это общество.
Маша вздохнула следом за псом и повернулась к пока ещё мужу.
- Возьмём?
- Возьмём.
В самом деле, не на улицу же его, в зубы к тем, кто ещё минуту назад хотел разодрать бедолагу.
- И как его позвать? - Маша озадаченно смотрела на собаку.
Дверь на втором этаже скрипнула, и старческий дребезжащий голос спросил настороженно.
- Это хто ж там?
- Я, Клавдия Митрофановна, Вадим. И Маша со мной.
- Ой-ся, Вадька. Не знаешь, кто опять лампочку вывернул?
- Никто не вывернул, перегорела просто. Завтра поменяю.
- Сам-то не лезь. - Голос стал ещё более настороженным. - Беды наделаешь, вовсе без свету сидеть будем. Безрукий ты, Вадюха. Ой-ся, расшумелись. Спать идите!
- Идём, идём, Клавдия Митрофановна.
Дверь наверху захлопнулась.
- Ой-ся, ой-ся. - Передразнил старуху Вадик. - Что за странная присказка?
Пёс поднял уши и вскочил.
- А ты чего? - Вадик повернулся к нему. - Ой-ся...
Спасённый зверь завилял хвостом.
- Маш, ему нравится. Смотри: ой-ся. Ося! Оська! С нами пойдешь?
Лохматая морда оскалилась добродушно, выражая полнейшую готовность следовать за своими спасителями.
"А он всё же добрый. Вон как с собакой обращается ласково". - Маша покосилась на Вадика. - "Подумаешь, носки разбросал".
Поднялись в квартиру. Маша молча прошла на кухню.
"Накормить хочет. Заботливая". - Подумал Вадик, разглядывая пса.
- Маша, я его искупаю. Грязный больно.
- Помочь?
- Не надо. Сам.
Ося, благосклонно принявший новую кличку, опасливо покосился на льющуюся воду.
- Не трусь, Оська, она тёплая. - Вадик осторожно мыл собаку, медленно разбирая грязные колтуны. Оська смирился со своей участью и постанывал от удовольствия.
"Как ребёнка купает". - Оценила Маша, вешая на дверь старенькое полотенце. - "Может быть, зря я так..."
Вымытый и вытертый насухо пёс, подрагивая боками, как лошадь на водопое, стоял у миски с видимым удовольствием поглощая приготовленную Машей еду.
- Вадик, а ты голодный?
- Ага. - Кивнул он. - Оська так аппетитно ест.
- Я в гречку тушёнки положила. Хочешь?
- Хочу.
Гречка оказалась рассыпчатой, а тушёнка вкусной. Они ели молча, не глядя друг на друга.
"Может быть, научится ещё готовить". - Вадик облизал ложку. - "Кашу же научилась варить".
Постелили Оське у порога старое одеяло. Молодой человек, ни разу не порезавшись, обрезал старый ремень, соорудив что-то вроде ошейника, нашёл в кладовке верёвку.
- На утро. - Пояснил коротко. - Пока нормального поводка нет.
Ночью объевшийся гречки Оська застонал и заворочался у порога. Маша вздохнула. Надо вставать, иначе уделает прихожую.
- Ты лежи, лежи, я сам. - Вадик встал. - Мне одеваться меньше.
"Как к ребёнку вскочил". - Маша улыбнулась в темноте. - "А может быть, и вставал бы".
Она не сомкнула глаз, пока они не вернулись. А когда Вадим вновь нырнул под одеяло, прижалась к нему.
"Волновалась". - Подумал он с теплотой. - "Хотя могла бы просто спать".
Утром они, не ругаясь и не сговариваясь, отправились один на прогулку с собакой, вторая на кухню. Оська не убежал, омлет не подгорел, а Вадик и Маша не поссорились.
- Странно. - Произнёс Вадик, помыв тарелку.
- Странно. - Согласилась Маша, тщательно вытирая стол. - Не опоздаем?
- Не опоздаем.
Так и понеслись дни после того, как прижился в их доме Оська. На прогулках пёс шёл между ними, по очереди заглядывая новым хозяевам в глаза. Вадик впервые в жизни сам сколотил раму и обтянул брезентом. Лежанка не развалилась, и пёс с удовольствием валялся на ней. Бока его округлились и уже не выглядели такими впалыми. Он с видимым аппетитом ел всё, что готовила Маша, а Вадик вдруг с удивлением обнаружил, что в их меню появились супы и мясные блюда.
Перестали валяться по дому Вадиковы носки и Машина косметика, ибо с тем, что попадало в Оськину зубастую пасть, можно было смело распрощаться. А приём у ветеринара стоил гораздо дороже очередной коллекционной машинки. Да и не до них стало в последнее время Вадику.
Убираться теперь тоже приходилось чаще, и Маша поняла, что если делать это сразу, то работы становится гораздо меньше, а свободного времени больше. Никто из них больше не говорил о разводе.
"Как же мы будем разводиться?" - Думал Вадик. - "Если у нас Оська?"
"Можно поделить деньги, ложки и даже квартиру". - Мысленно рассуждала Маша. - "А как поделить собаку?"
Они выходили из цеха и, не сговариваясь, спешили домой, потому что их там ждал пёс, а фотографии с совместных прогулок вызывающе красовались в комнате на стене. А ещё Маша подарила Вадику новую любимую рубашку, а он ей современный утюг и... цветы.
- Как ты догадался? - Прошептала она.
- О чём? - Вадик во все глаза смотрел на жену. Оська переводил взгляд с одного на другого и выглядел не менее растерянным, чем его хозяин.
- Значит, цветы просто так?
- Просто так.
- А я думала, ты понял.
- Что? - Вадик хотел и боялся услышать.
А Маша, забыв всех когда-то обидевших её мужчин, начиная с Коленьки Лапина, посмотрела на мужа влюблёнными глазами и сказала совершенно особенным голосом.
- То, что у нас будет ребёнок.
И Вадик, у которого раньше никогда в жизни не получалось ничего путного, расплылся в улыбке, потому что был абсолютно уверен, что именно сейчас и начинается в их жизни совершенно другая история.
А больше всех доволен был Оська, попавшийся этим двоим под ноги в тот не самый лучший, можно сказать, роковой для себя вечер. Он скалил в собачьей улыбке белые крепкие зубы, смотрел в будущее своими весёлыми, полными оптимизма глазами и точно знал, кто с кем и как будет растить будущих хозяйских детей...
(Автор Йошкин Дом )