Неотрывно дети следили за бабкой.

Вот она, скрюченная, вся в черном идет да покряхтывает, под нос себе бормочет чего-то зловещее. А иной раз наклоняется и траву какую-то с земли подбирает. Поднимет, пошепчет слова какие-то, да положит к себе в сумку.
— Мамка говорит, старуха покойному попу Еремею родня, — шепнул Ваня, — сестра или тетка.
— Это тому, что сгорел, когда в церкви пожар был? – тихонько спросил Боря.
Мальчуган в глаза не видел ту самую церковь, ведь сожгли её в те годы, когда его еще на свете не было. И Еремея не знал. Зато слышал, как бабушка с соседкой про него вспоминали.
Эти разговоры велись тихо, так чтобы отец не услышал. Ведь отец Бори — школьный учитель Глеб Иванович. Очень не нравились ему воспоминания о церкви, Боге и священнослужителях. И уж тем более, сожалений по былым временам не терпел.
— Ведьма, еще и Богу молится… Так же не бывает, — произнес Ванька, — сумасшедшая, правду говорю.
— Не Богу, а темным силам, — ответил, затаив дыхание, друг, — так моя тетка Глаша сказала.
Тетка Бориса по отцу странной женщиной была. Глаша втайне от брата с матерью своей тоже разговоры запретные вела. Матушка сочувствовала бабе Зое, знахаркой ее называла и богомолицей. А Глаша делала страшные глаза, говорила, что ведьма она и есть ведьма.
— Кто Богу молится, тот и от Сатаны недалеко, — возражала она матери, — в жисть не дала бы ведьме врачевать над собой. Это ж как душу темным силам продать.
— Глупая ты, — с презрением сказала тогда мать, — не знаешь, так держи свой рот на замке. В свое время Зоя деревню от холеры спасла. Так и сгинули бы все куроплинские. И тебя бы, болтливой такой, на свете не было.
****
О том, как в двадцатые годы в селе десятки людей заболели лютой хворью, жители Куроплино вспоминали с неохотой. И не только потому, что она всё же унесла жизни многих, а потому как распространение прекратилось резко после того, как за дело взялись Еремей и знахарка Зоя. Ходили они по домам, да отмаливали болеющих.
А еще было то, о чем говорили шепотом, да озираясь по сторонам. Не только молитвы слышны были в домах, где были больные. Звучали еще и таинственные заговоры, людей отпаивали неведомыми снадобьями. Как «сдружились» между собой Божья помощь и знахарские методы, трудно даже представить, но местный народ исцелился очень быстро. Будто не было ничего.
Борька нередко слышал, как тетка Глаша да бабуля препираются между собой. Но все разговоры прекращались с появлением отца. А батя для мальчишки был авторитет – хотелось ему во всем подражать, да одобрение заслужить.
Вот поэтому, когда Ванька позвал его найти старую ведьму да поизмываться над ней, Борька сразу согласился. Папка точно гордиться будет, когда узнает, что не боится сын старуху , которая попу покойному родня.
Вот только говорить – это одно, а делать – другое, боязно ведь. Сидели друзья в камышовой засаде, да чихнуть боялись. Вдруг, услышит старуха, и поймет, что на неё охотятся.
— Ну догнать-то она нас не догонит, — будто прочитав мысли друга, произнес Ванька, — старая она… Свалится по пути.
— А если проклянет? – вдруг вырвалось у Бориса. Он тут же пожалел о сказанном, ведь в проклятия-то он не верил. Ни в чудеса Божьи, ни в силу заклинаний. Борька, он же как отец его, точно такой же атеист.
— Ты веришь в эту чушь? – с презрением произнес Ванька.
Борька покачал головой. Не верил, но почему-то боялся.
— Тогда за мной! – скомандовал Ваня и храбро двинулся вперед.
Руки у ребят были заняты глиной, а карманы их были полны камней. Ох, как страшно было Борису, но глядя на смелого друга, он не сделал бы ни шагу назад.
В какой-то момент под ногами Ивана хрустнула ветка. Довольно громко хрустнула, так, что старуха услыхала это и остановилась. Она выпрямилась и огляделась вокруг.
В этот момент на неё вылетела ребятня. С лихими возгласами принялись дети закидывать бабу Зою «снарядами».
— Вы чего, окаянные? – закричала старуха, закрываясь руками.
Будто бы не испугалась она ребят, сделала лицо грозное, да палкой стала махать.
— Побойтесь Бога, перестаньте! – кричала бабка, но дети только смеялись. Поняла старуха, что несдобровать ей, и бросилась наутек.
Неуклюже бежала, как могла быстро. Ноги не слушались её, но всё же не останавливалась она. А Ванька с Борькой всё бежали за ней с радостными гиканьем.
Долго гнали мальчишки старую женщину. Кричала она им что-то, а иногда просто стонала. И все же не останавливалась – понимала, что догонят её дьяволята с горящими глазами.
Хотела баба Зоя до дома своего добежать, да там спрятаться. Вот только по-другому пути погнали её дети. Вот и дорога показалась, и дома жилые. Люди выходили и с удивлением наблюдали эту странную картину.
Лишь в одном дворе нашелся человек, который остановил мальчишек. Кузнец Федор схватил одной могучей рукой Борьку за ухо, а второй Ваньку. И как ни брыкались ребята, но вырваться не могли. Силён был Федор, не сладишь с таким.
— Цела, баб Зоя? – встревоженно спросил кузнец старуху, у которой на лице была кровь. Уж не понятно было, попали ли они по нему камнем, или ветка колючая в лесу задела.
— Цела, сынок, цела, — с благодарностью ответила ведьма, — ох уж погоняли меня эти два сорванца, думала забьют.
— Иди, бабуль, а с ними я сам разберусь, — кивнул кузнец, выждал пока бабка скроется в лесу и только тогда отпустил ребят.
Хотел поучить уму-разуму хулиганов, да передумал. Взял крепко за руки да повел их по домам. Ваньку сдал прямо в руки матери, да рассказал, что отпрыск её учудил. А Бориса повел к отцу.
Борька больше за друга боялся. Он был уверен, что отец одобрит поступок сына. Знал он, что советский учитель против мракобесия и богослужения. Вот только, узнав от кузнеца, что сотворил его сын, побледнел и поблагодарил Федора.
Так посмотрел Глеб на сына, что побелел от страха мальчуган под суровым взглядом. То есть не будет ему ожидаемой похвалы? И отеческой гордости не предвидится?
— Ты что же творишь? Ты чуть человека не убил, — сквозь зубы процедил отец, стараясь сохранять спокойствие.
— Не человека, пап, а ведьму, — храбро ответил мальчишка, всё ещё уверенный в своей правоте.
Крепко выпорол тогда отец Борьку. А когда ремнем махал, то приговаривал, что своим умом жить надо. Понимал ведь Глеб, откуда мысли такие у сына, с чего доброжелательный, веселый парнишка, который мухи не обидит, на старуху поднял руку.
— Ты у меня запомнишь, что в людей камнями нельзя, запомнишь! – вразумлял отпрыска отец.
Отпустил Глеб сына, спросил, понял ли тот науку. Шмыгнул Борька носом, вытер сопли рукой, да буркнул обиженно, что понял. И хотя побаливало место пониже спины, а всё ж обиды больше было. Но только не на отца – он для сына всегда был непререкаемым авторитетом. А на бабку он зло затаил.
«Из-за неё мне от бати попало, видать, прокляла меня бабка. Ну точно ведьма», — думал тогда Борис. В свои малые годы он даже не понимал, что могли они натворить и какой беды удалось избежать.
И все же от дома старухи держался он теперь подальше.
***
— Мы ведьмин дом поджигать будем, пошли с нами, — уговаривал Ваня своего друга, — у нас всё готово. Так полыхнет, что ни бревнышка не останется.
Холодом повеяло от этих слов. Хотел Борис позлорадствовать, а всё ж не получалось почему-то. Отвратительное чувство возникло, будто ледяная рука за душу схватила.
— Ты чего, жалеть её вздумал? – с подозрением спросил Иван, видя, что товарищ его сомневается.
Ох, в какое сложное положение попал Борис. Очень ему не хотелось навлечь на себя презрение друзей. Но поджигать дом старой бабки…
Борьку спасла бабушка. Она заглянула в сарай, где друзья секретничали, и выгнала обоих оттуда. А еще сказала, что помощь ей нужна, стены в избе белить она задумала.
— Так что ступай, Ванюшка, у Бори сегодня работы много, — произнесла бабуля.
Ванька пожал плечами и направился к выходу. Но на прощание он многозначительно посмотрел на друга, мол, если сможешь сбежать, то пойдем жечь бабкин дом.
Борис послушно побрёл за бабулей, а у самого из головы не выходили слова друга. Ах, что же ему делать? Предать своих товарищей он не мог. Но коли беда случится, и сожгут ребята ведьмин дом вместе со старухой – как ему с этим жить?
— Бабуль, мне в нужник надо, — сказал Борис и пошел к отцу.
Глеб только что вернулся из школы. Он собирался наскоро поесть и заняться домашними делами. Забор надо бы поправить, да дров нарубить. Но по взгляду сына отец понял, что дело серьезное.
— Чего тебе, сынок? – устало спросил Глеб, хлебая щи.
— Пап, — прошептал Борька, — ребята дом бабы Зои сжечь хотят. И меня звали.
Услышал эти слова отец и ничего больше спрашивать не стал. Отодвинул от себя щи и резко встал. Положил ладонь на голову сына и небрежно погладил.
— Идем, — глухо сказал Глеб.
Созвал он соседей, сказал, что весть услышал, что пожар в лесу. Может быть, правда, а может, и нет. Выдохнул Борька с облегчением, что не выдал его отец.
Собрались мужики деревенские, вооружились кто чем. Повозку снарядили с бидонами, наполненными водой, лопатами, ломами. Кожухи огромные намочили, да тоже в повозку. И отправились большой толпой лес.
Еле успели жители деревни спасти лесной дом. Уже разожгли костер ребята, но побоялись они к самому дому подходить. Полыхало совсем рядом с избой. Еще немного, и беда была бы неминуема.
Быстро справились мужики с огнем. Баба Зоя выбежала к спасителям, в ноги к ним упала, добрые слова говорила.
— Ты бы, бабуль, в другое место перебралась, — произнес Глеб, — нельзя тебе в глуши такой жить. Коли случись чего, и помощь ведь не подоспеет.
— Нельзя мне, милый к людям, — ответила бабка, — худо мне будет, еще хуже, чем от огня. Люди порой сильнее огня боль причиняют.
Покачал головой Глеб и подумал, что надо бы как-то с детьми поговорить. Жестокие они, и ума еще нет совсем. А глупость наравне с отвагой — страшная сила.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ👇 👇 👇ПОЖАЛУЙСТА ,
НАЖМИТЕ НА ССЫЛКУ НИЖЕ (НА КАРТИНКУ) ⬇