Дом его находился в отдалении от оживленной части поселка.

Мужчина редко показывался на люди. Но едва замечали его люди на дорогах, как все вокруг затихали и подзывали к себе ребятишек, гуляющих поблизости. А у кого дети были не рядом, тотчас же отправлялись их искать.
— Сиди дома и носа на улицу не показывай, — приказала мать, так и не ответив на вопрос дочери.
Она проводила взглядом старика, идущего по дороге, и вернулась к своим делам, как только исчез он из виду. Однако сердце все еще стучало так сильно, будто могло вырваться из груди. Старик… А ведь он и не старик вовсе, вполне молодой мужчина, только весь седой и сгорбленный от горя, который испытал. Да и умом тронулся…
***
Марат Кудинов привез жену на Камчатку в 1937 году. Молодого инженера направили в поселок Усть-Камчатск на восстановление инфраструктуры двумя годами раньше. Более десяти лет назад населенный пункт сильно пострадал от разрушительного цунами.
Выжившее население было переселено в соседний поселок, но многие жители отказались переезжать с насиженных мест. Они потихоньку восстанавливали полуразрушенные дома, продолжали жить и рожать детей.
Небольшие рыбоперерабатывающие предприятия всё еще работали, хотя и с перебоями. Кое-как люди смогли вернуться к своим делам. Население продолжало увеличиваться, несмотря на все невзгоды и капризы природы.
Государство направляло молодых специалистов на развитие поселка и всего края. Железной дороги на полуострове не было. Единственная связь с материком – море. Поэтому первоочередной задачей стало строительство порта для приема и отправки воздушных судов.
Молодой инженер Кудинов принял непосредственное участие в создании аэропорта. В 1937 году проект был завершен, Марат получил государственную благодарность и указание остаться на полуострове для работы в поселке.
В Казани у Марата осталась невеста. В свой первый отпуск он отправился на родину, женился и вернулся на Камчатку с молодой женой. Жили они замкнуто. Местный народ, по большей части необразованный, с интеллигенцией особо не общался. И тем общих не было, да и дом молодых Кудиновых чуть поодаль от центра поселка находился.
*****
В 1941 году началась Великая Отечественная. Малочисленное местное население это событие почти не коснулось, а вот инженера Кудинова призвали в военно-технические войска. Марата провожала супруга в слезах и сером плаще, под которым угадывался округлившийся живот.
— Я вернусь, жди, — шептал он жене и гладил её живот, не стесняясь молодых офицеров, что были рядом и готовились к отправке на большую землю.
— Вдвоем тебя будем ждать, — с блеском в глазах отвечала супруга.
Проводила она мужа, а через два месяца родила девочку. Летели послания от Марата, полные любви и нежности. Получал и он письма от жены, в которых писала она про дочку Вареньку, как растет она, как гулит и улыбается.
Он целовал кусочки бумаги, на которых была обведена маленькая ладошка. А в сорок третьем письма от жены уже не приходили…
То ли плохая работа почты была тому виной, то ли никто в поселке не знал, как сообщить Марату о том, что произошло… Варя сильно заболела и после трех дней лихорадки полуторагодовалой малышки не стало. Её мать не пережила горе, рассудок ее помутился. Женщина пошла на озеро и шагнула в холодные воды через неделю после случившегося.
Лишь к концу войны дошла до Марата весть о том, что случилось с его семьей. В поселок он вернулся седым стариком, хотя и было ему тогда чуть больше тридцати лет. Соседи показали ему два холмика на местном кладбище – совсем маленький и побольше. С тех пор Марата редко кто видел. А если и встречались с ним, то будто страх этот молодой старик внушал. Будто бы умом тронулся.
1946 год
У Шуваловых родилась дочь Тамара. Радость в доме поселилась. Наглядеться на нее не могли мать Валентина и отец Алексей. Старая бабка Зоя и дед Аким тоже обожали внучку. Тяжелые времена были, а появление малютки будто солнечным лучиком согрело дом Шуваловых.
Аким соорудил для внучки уютную люльку, да такую, что и в доме качать, и на улицу выносить можно. Теплым летним утром, когда Алексей отправился обрабатывать рыбу, а дед с бабкой работали в огороде, молодая мать развешивала белье во дворе. Тома мирно посапывала в люльке.
Валентина что-то мурлыкала себе под нос, думая о том, что надо бы похлебку сварить. К полудню Алексей и мать с отцом обедать придут, так что поторопиться следовало. Постороннего во дворе Валя не сразу заметила. Оглянулась лишь, услышав плач маленькой Томы.
— Варенька, Варюша, — шептал седой старик, качая на руках малышку.
Грустную историю Марата Кудинова Валентина знала, но не придавала ей значения. Жил где-то на окраине поселка полоумный мужчина, и никому до него дела не было.
— Отдайте мне дочь! – воскликнула молодая мать и бросилась отнимать ребенка у него.
Марат был крупным, сильным мужчиной. Хотя и ходил он, сгорбившись, а мощи в нём все еще много оставалось. Одной рукой придерживал он малютку, а другой слегка оттолкнул Валентину, да так, что упала она на землю.
— Варюша, Варюшенька, доченька, — ворковал старик над ребенком и покачивал. Пригревшись в его огромных теплых руках, малышка замолчала.
— Это никакая не Варюша, — закричала Валентина, — это дочь моя Тамара. Отдайте мне ее!
Но Марат будто не слышал возгласов женщины. Не отрывая нежного взгляда от Томы, он повернулся к калитке и побрел куда-то по дороге.
Побежала Валентина за стариком, стала на помощь звать. Но в тот момент никого поблизости не оказалось. Рядом глухая бабка Зина жила, она и не услышала криков. А остальные кто в поле, кто на берегу.
Ускорил шаг Марат, не выпуская малютку из рук, Валя за ним не поспевала. Побежала она, запнулась и упала. А пока поднималась, он уже исчез из виду.
***
Как в тумане прожила Валентина тот день. Не помнила, как добежала до поля, где отец её с матерью пололи картошку. Что кричала она им, и как кликнул Аким мужиков знакомых, тоже не осталось в её памяти.
Всем селом искали седого мужика с маленьким ребенком на руках. Дом, где жил Марат обыскали, но безуспешно. Будто след его пропал. Лишь поздно вечером услышала старуха-отшельница детский плач в той стороне, где дорога вела к скалистой горе. Постучалась к соседям, да направила их туда, где дитятко плачем заливалось.
Нашли мужики Марата, спал он у дерева, да так крепко, будто без сознания был. А малютку все также крепко прижимал к себе, и будто не слышал её оглушительного рева.
*****
Как забрали ребенка у старика, тотчас же глаза открыл он, вскочил, голосить начал. Мужики его поколотили маленько, да больше трогать не стали, понимали, что умалишенный он. Оставили Марата под деревом, смотрел он вслед толпе и губы его шептали «Варенька, родненькая».
Цела и невредима оказалась Тома. Проголодалась только, весь день без мамкиного молока была, потому и плакала. Целовали, из рук не выпускали мать с отцом свою малютку, да только у Валентины молоко пропало от переживаний
***
Целый год после того случая не видел никто Марата. Чем он жил, выходил ли из своего дома, никто и не знал.
Вот только в семье Кузиных однажды несчастье приключилось. Дочка Анечка двух лет от роду гуляла во дворе своего дома и вдруг исчезла, гуляя с дедом.
Бабка Лида на деда напустилась.
— Ты где, окаянный, был? – кричала бабка. – На реку с Анькой ходил?
— Не был я, Лидок, на реке, — испуганно отвечал дед, попутно крестясь.
— А дите где? – тормошила старуха мужа. – Что ж я Ниночке, дочке нашей скажу? А перед зятем как ответ держать будем?
Хлопал глазами дед, запинаясь и заикаясь, что-то пытался говорить, но не давала ему Лида и слово вставить. Дородная баба была, могучая, чуть душу из несчастного мужа не вытрясла.
По дворам побежала выспрашивать, не видел ли кто девчушку. Ну не могла же двухлетняя малютка убежать куда. Сочувствовали все Кузиным, да помочь ничем не могли. Лишь к вечеру постучалась к ним в дом почтальонша Нина.
— Теть Лида, боюсь глаза подвели меня, но сдается мне, Марата Кудинова видела я нынче, — шепотом призналась девушка.
— Ты чего, Нинок, говоришь такое? – в ужасе произнесла Лиза и попятилась. – Старик вроде ж как помер давно.
— Глаза меня не обманывают, он это был. Не мог он Анютку забрать, как год назад Томочку?
— Батюшки, -всплеснула руками бабка, — чего ж делать теперь?
Толкнула Лида деда, беги, мол, туда, где дом Кудинова. И соседей подняла, Марат дядька рослый, одному хилому мужичку не справиться. Ежели он Анюту увел, подмога нужна будет.
На этот раз нашли девочку у Марата в доме. Она мирно посапывала в маленькой старой люльке, видать, той самой, что когда-то Варенька спала. А мужик стоял над этой самой люлькой да покачивал малышку, напевал что-то себе под нос.
Мала была люлька-то для дитя подросшего. И все ж сладко спала в ней Анюта, крепко и безмятежно.
Вошли мужики в дом, скрутили Марата, а ребенка забрали. Уходя, дверь подперли снаружи, чтобы не ушел никуда старик. Ранним утром побежала Лида к участковому, сообщила, что Кудинов детей уводит, и надобно его властям сдать.
Вот только в доме уже никого не было. Хотя окна целы были, а дверь так и осталась запертой снаружи.
Поползли потом по поселку слухи. Кто-то говорил, что видел старика, как он на реку ушел. А бабка отшельница рассказывала кому-то, что слышит ночами, как в доме Кудинова воет кто-то. Вроде как плач, но не детский, а будто мужик взрослый ревет.
***
Загадочный случай произошел в поселке в сорок девятом году. К тому времени никто уже про Марата не вспоминал. А потом у Васильевых Катюшка, лапочка-доченька пропала.
Безутешны были мать с отцом, всего четыре годика их дочери было. Снова поселок на уши подняли, а как у озера платочек Катюшин нашли, так сразу все понятно стало.
Не ходила девочка одна на озеро, а все ж резвая и любопытная была. Могла и убежать куда подальше. Вот не углядели, да сгубили дите.
Пять дней горевали родители, матушка чуть с ума не сошла. Ходила к озеру, в воду глядела да звала доченьку.
— Полно тебе, Зин, — говорил, обнимая жену, Коля Васильев. Он и сам был вне себя от горя, потеряв ребенка. Но от того, как плакала супруга, еще тяжелее ему становилось.
— Вдруг жива Катюшенька моя, вдруг ждет, что я её окликну, — отвечала безутешная мать.
На шестой день в дом Васильевых постучались. Зинаида чуть не потеряла сознание, увидев на пороге Катюшу. Её держала за руку незнакомая женщина.
Катя бросилась в объятия отца. Он обнимал и целовал дочку, не в силах поверить своему счастью.
— Как же это? Где же.., — не мог найти нужных слов Николай.
— Мы работаем на рыбе в новой части поселка, — стала рассказывать женщина, которая привела ребенка, — Приехали инженеры с материка для строительства завода. Они размечали что-то в том районе, где начинаются скалы, и увидели девочку. Она была совершенно одна.
Ничего больше гостья прояснить не могла. Она попрощалась с хозяевами дома и ушла. А мать с отцом, когда улеглись первые волнения стали расспрашивать дочку, что же с ней произошло.
— Почему ты не кушаешь, Катюша? – встревоженно спросила мать. – Ты как будто не голодна.
— Я не хочу, — покачала головой девочка, — деда меня кормил.
— Какой еще деда? – воскликнула Зина, погладив дочку по теплым кудрявым волосам.
— Добрый, — улыбнулась Катя, — с белыми волосами. Только он почему-то меня называл Варей.
Переглянулись Зина с Николаем, ведь обоим одно и то же в голову пришло.
Позвали Васильевы соседей, чтобы подмога коли чего была, да пошли на окраину поселка, где все еще одиноко стоял старый дом Кудиновых. Совсем ветхим он стал, заперт был снаружи. Все также было, как в тот самый день, когда внучку Кузиных отсюда забирали, а Марата в доме закрыли.
Открыли дверь, осмотрели всё внутри. Всё тут было как в те времена, когда еще жена Кудинова тут с Варей жили. И все же не покрылась старая мебель толстым слоем пыли. Кое-что запущено было, а все ж понятно было, что кто-то сюда является.
Спустя время удалось у Катюши выведать кое-что, где была она все это время. Да, в этом самом доме она спала и ела кашу. А еще гулять её водил добрый дедушка вон туда далеко.
Как показала девчушка пальчиком то самое место, так сердце матери и упало. Неужто на скалистую гору водил ее Марат?
Снарядили поиск по поселку, да никаких следов Кудинова так и не нашли. А дом его сожгли.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ👇 👇 👇ПОЖАЛУЙСТА ,
НАЖМИТЕ НА ССЫЛКУ НИЖЕ (НА КАРТИНКУ) ⬇