Предыдущая публикация
Пока она рассматривала птицу, ее и саму, наконец, заметил старик.
— А вы, драгоценная, потеряли кого?
— Здравствуйте. Я ищу дом Елизаветы Карповны.
— Ну, так это следующий, не дошла ты чуток.
Алена только сделала шаг, как старик спросил:
— А ты кем ей будешь?
Алена остановилась. Мама всегда ее учила, что, если старшие спрашивают, то всегда нужно отвечать. Просто так уйти невежливо.
— Никем. Мне сказали, что у нее можно жилье снять.
Она посчитала беседу исчерпанной, и снова хотела идти, но не тут-то было. Видимо, ее слова заинтересовали громкого хозяина настолько, что он даже не заметил, что «зараза кудрявая» снова оказалась в огороде.
— Погоди, погоди, а зачем тебе жилье? Ничего такого в нашей деревне примечательного нет. Считай, старики только и остались…
Алена вздохнула. Слышала, конечно, что в деревне не может быть секретов, и, если знает один, то через пять минут знает и другой, но чтоб так вот сразу с этим столкнуться…
— Я к вам фельдшером приехала работать. А жить пока буду у Елизаветы Карповны. Ваша курочка снова грядки копает.
Старик с криком пустился ловить нарушительницу, а Алена поспешила дальше.
Елизавета Карповна оказалась женщиной совсем не старой. Лет сорок пять, может быть, чуть больше. Высокая, статная, она осмотрела Алену и с сомнением покачала головой.
— Как же ты работать будешь? Молоденькая совсем…
Девушка вздернула подбородок.
— Мне уже двадцать три! И у меня одни пятерки! А еще я практику на скорой проходила!
Женщина рассмеялась.
— Верю, верю, сможешь! Голодная?
Алена подумала, что привыкать ей придется долго. Вот так, без всякого перехода, просто -голодная? И что она должна сказать? Что готова съесть что угодно? Но это же неприлично.
Хозяйка правильно истолковала ее замешательство:
— Ты вот что, Алена… Давай-ка мы с тобой договоримся, если ты хочешь есть, то и говоришь, что хочешь есть, если тебя что-то не устраивает, то ты тоже это говоришь. У нас тут нет поклонов и реверансов, некогда на них время терять.
— Поняла. Спасибо, не отказалась бы.
Минут через десять Алена смотрела на стол и с грустью понимала, что похудеть не получится. Столько съесть просто нереально, а если учитывать, что это деревенские, чистые и полезные продукты, то вообще хоть плачь.
Она и из города-то уехала именно потому, что среди своих подруг была самой кругленькой. Мама говорила, что она не толстая, просто пышная, имеет формы, а не как эти селедки, все на одну фигуру… Алена, конечно, кивала, а сама с тоской смотрела, как девчонки ходят в коротеньком топе, и все у них хорошо. Она бы такой не надела даже под дулом пистолета.
Но все было бы ничего… Но ей стал оказывать знаки внимания Валерий… Парень, который ей нравился до умопомрачения. Сначала она воспринимала его ухаживания в шутку, а потом, когда он ее поцеловал, испугалась. Испугалась того, что поверит, что откроется, а он посмеется над ней. Разве можно любить такую толстую?
Алена собралась за три дня. Как мама ни пыталась, но отговорить ее не смогла. Алена могла быть очень упрямой, если ей хотелось. В отделе здравоохранения, когда она сказала, что хочет работать фельдшером в деревне, ей чуть гимн не включили.
— А я, пока к вам шла, в такую смешную историю попала…
Елизавета Карповна улыбнулась:
— У нас-то днем и не ходит никто по деревне, кто же тебе историю такую устроил?
— Ваш сосед! Дедушка старенький. Он кричал на курицу, называл ее «заразой кудрявой», а я подумала, что он на меня. Так испугалась!
Хозяйка не выдержала, рассмеялась.
— Господи, с чего ему на тебя-то ругаться? Он же тебя знать не знает.
— Ну я тоже так потом подумала, и только тогда курицу смешную увидела.
— Это хохлатую, что ли? Только у него такие.
— Да, такая, как в парике. Я идти хотела, но он мне настоящий допрос учинил.
— Это Силантьевич наш. Вроде и мужик хороший, но почудить может.
— Это как?
— А вот поживешь, все узнаешь. А так что он, что Василиса его, хозяева хорошие. И люди совестливые.
От переизбытка впечатлений Алена уснула сразу после того, как ей показали ее комнату. Снился ей Валера. Она не помнила, что он ей говорил, но вот его грустное лицо запомнилось хорошо.
***
Утром она шагала к медпункту. Вчера ей старый фельдшер все показал и с облегчением отдал ключи.
— Все, хоть отдохну на старости лет. Даже не верится… — ему было уже к семидесяти.
— Доброго утречка, Алена Владимировна!
Перед ней стоял дел Силантьевич, а на лавочке сидела его супруга. Супруга у деда Силантьевича была женщиной грандиозной. Алене показалось, что она ровно в два раза больше мужа. Причем и вширь, и в рост. Самое поразительное, что свое отчество Алена еще никому не называла. Ну, разве только в документах было, так их видел только старый фельдшер. Она даже головой покачала — мда, все по-другому здесь…
— Здравствуйте…
Она запнулась.
— Петр Силантьевич меня кличут, а это жена моя, Василиса Парамоновна. Вы вот скажите мне, Алена Владимировна, если у меня, допустим, в ухе стреляет, я что же, могу прийти к вам на излечение?
Алена не смогла сдержать улыбки. Такая незнакомая, непривычная речь, но звучит так гармонично, что и самой захотелось так разговаривать.
— Конечно, можете, Петр Силантьевич. Я обязательно вам помогу.
Он отступил с тропинки, и Алена двинулась дальше.
Она только успела переодеться, как раздался негромкий стук в дверь.
— Да, входите.
На пороге стоял Петр Силантьевич. На нем был довольно новый пиджак и начищенные ботинки.
— Проходите…
Она выглянула в коридор и округлила глаза. Там сидели человек десять, а то и больше. Она, конечно, понимала, что посетители будут, но чтоб так…
К вечеру она не чувствовала ног. Елизавета Карповна сразу заметила ее состояние.
— Ну, ничего. Еще пару дней, и столько пациентов не будет. Останутся только те, кто по делу приходит.
— Откуда вы знаете, что у меня было много пациентов?
— Ну, это же просто. Всем нужно на тебя посмотреть, познакомиться… Так что немного потерпи.
Хозяйка была права. На третий день к ней только трое и заглянули. Бабка с высоким давлением, какой-то мужчина, пропахший насквозь бензином, и мать привела ребенка, у которого шатался молочный зуб, а он никак не давался, чтобы дернуть его. Алена, конечно, понимала, что это не по ее профилю, но и отправлять из-за этого людей в город тоже не хотела. Тем более, что мальчик, увидев тетю в белом халате, испуганно затих.
— Алена Владимировна, сделайте вы что-нибудь… Третий день не ест ведь ничего, он там болтается, а дернуть не дает, и сам боится…
Алена улыбнулась испуганному парню.
— Ну, покажи, кто тебе там жить мешает?
Мальчик послушно открыл рот. Зую даже не шатался, он просто болтался. Алена осторожно, рукой в перчатке взяла его, и легонько дернула. Зуб остался в руке. Мальчик все также сидел, открыв рот и зажмурившись.
— Ну, закрывай рот. Вот, держи. Ночью под подушку положи. Утром вместо зуба подарок от феи будет.
Мальчик огромными глазами смотрел на зуб, а мама чуть не прослезилась.
— Спасибо вам… Пойдем, горе мое луковое.
***
Через месяц с Аленой все уважительно здоровались. Даже когда она приходила в магазин, очередь сразу отступала, и она слышала:
— Докторицу нашу пропустите. Намаялась девка за день на работе.
Елизавета Карповна как-то сказала:
— Хвалят тебя бабы наши. Говорят, что хоть ты и молодая, а уж больно умная. Всегда лечишь правильно.
Алена смущенно улыбнулась.
— Ой, что тут лечить-то? Давление да царапины. Тут и образование не нужно.
— Ну, не скажи. Доктора разные бывают. Кто-то и зеленкой умудрится залечить. Только вот переживают все. Говорят, что не задержишься ты здесь надолго. Увезут, украдут, замуж заберут…
— Скажете тоже… Кому я нужна такая?
Елизавета Карповна как-то странно окинула ее взглядом.
— Не понимаю, а что с тобой не так? Что-то я не замечала ничего. Или, может, под одеждой что?
Девушка вздохнула.
— Сейчас все девушки стройные такие, а я толстая.
Елизавета Карповна на мгновение замерла, потом расхохоталась.
— Кто толстый? Ты толстая? Господи, какие глупости ты говоришь! В каком месте ты толстая? Ой, не могу я с ней!
Алена разгорячилась.
— Во всех местах, во всех, понимаете? За мной парень стал ухаживать. Красивый такой, стройный, а я убежала. Стыдно мне. Позорить его не хочу.
Елизавета перестала смеяться, посмотрела на свою жиличку:
— Правда что ли?
— Правда.
Алена всхлипнула, а женщина стала серьезной.
— Знаешь что, ошибаются наши деревенские. Это нужно быть полной дурочкой, чтобы вот так себя не любить! Если парень тебя любит, значит, ему все равно, сколько в тебе килограммов. Ты не задумывалась, может он сушеную рыбку не любит! Ох, Алена… Это же надо придумать такое! Вон, соседей наших возьми. Силантьевича и Парамоновну. У них настолько разная весовая категория, а пятьдесят лет вместе! А ты, ну чисто ерунду придумала!
Алена только собралась что-то спросить, как на улице послышался шум. И она, и хозяйка кинулись к окошку. Вдоль дороги бежала Василиса Парамоновна, а за ней, потрясая ружьем, маленький Силантьевич.
Алена ахнула:
— Что это?
Елизавета Карповна уже бежала к двери.
— Это наш Силантьевич чудит. Всем хорош мужик, но вот иногда находит на него. Парамоновна ему слова плохого не говорит, а он то ружье, то за топор. Господи, вот бывают же мужики дураки!
Алена поняла — это не в первый раз, и нужно что-то предпринимать, чтобы спасти Парамоновну. Не раздумывая кинулась вслед за хозяйкой.
Силантьевич прицелился вдоль дороги, народ, который повысыпал из домов, тут же кинулся врассыпную. Грохнул выстрел. Алена даже зажмурилась на секунду. Потом открыла глаза. Мужики уже скрутили Силантьевича. Ружье валялось неподалеку. Елизавета Карповна отчитывала его:
— Что ты творишь? Ты ж не молодой уже, мозгов-то прибавиться должно! С самой молодости Василисе своей спокойно жить не даешь! Вот нужно было ей кинуть тебя! И жил бы , как бобыль, потому что за такого дурака никто замуж не пойдет!
Силантьевич молчал. Алене даже показалось, что он как-то блаженно ухмылялся. Вообще, она впервые в жизни видела подобное. Слышала, конечно, что мужья своих жен гоняют, но, чтоб такой маленький такую большую… По сути, если бы Василиса посильнее тряхнула своего мужа, то он и душу богу отдал.
К ним подошла Василиса. Посмотрела на мужиков, которые держали Силантьевича, и строго сказала:
— Отпустите, что вы его скрутили так? Пожилой же человек!
Мужики отпустили Силантьевича, Василиса помогла ему подняться, взяла ружье, и они пошли в сторону дома. Народ потихоньку расходился. Вернулись домой и Алена с Елизаветой Карповной. Девушка была под сильным впечатлением.
— Елизавета Карповна, и часто он так?
— Ну, часто, не часто, а бывает.
— Ой, и зачем Василиса Парамоновна терпит все это?
— А что ей делать? Ты думаешь, что все остальные мужики ангелы?
— Ну, это же страшно, как можно поднимать руку на любимую женщину?
— Ну, Алена, ты слишком категорична. Для кого-то это недопустимо, а кто-то, извини, без встряски, как без пряников.
— Нет. Так жить нельзя! А с Силантьевичем я обязательно поговорю!
Хозяйка рассмеялась.
— Ты поговори, конечно. Пятьдесят лет они так прожили, а тут ты пришла, беседу провела, и все в одночасье прекратилось.
Алена обиженно засопела, но для себя решила — поговорить все-таки попробует. Ну не пристрелит же он ее.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ👇 👇 👇ПОЖАЛУЙСТА ,
НАЖМИТЕ НА ССЫЛКУ НИЖЕ (НА КАРТИНКУ) ⬇
Следующая публикация
Комментарии 2