Предыдущая публикация
Тайна рябиновой грозди.
часть 9-12
Автор:Нюша Порохня(Анна Лерн)
#тайнарябиновойгроздиУБелки
Тайна рябиновой грозди. часть 9
- Ну что, дождались? – Клара пошла на кухню и принесла веник с лопаткой. – Нам уже угрожают убийством!
- Почему убийством? – я с отвращением наблюдала, как она сметает лапу на лопатку.
- А как это понимать? Свежее сердце в крови… - подруга выбросила все, что собрала в печь. – И главное не пожалуешься ведь никому. Опять скажут, что мы придумали и мешаем следствию.
Мы заделали окно фанерой, найденной в сарае и, усевшись на диван, задумались.
- Предлагаю еще раз написать этому Ведомиру, - сказала Клара. – Я ведь ему только в общих чертах все описала. Если объяснить ситуацию, может он и поможет.
- Если больше вариантов нет, давай напишем, - я пожала плечами. – Я уже не знаю, что и делать.
Гестаповна что-то долго писала, а потом отложила телефон.
- Все. Отправила. Ждем.
Прошло около получаса и телефон, наконец, пиликнул. Клара сразу же схватила его, чтобы прочесть ответ.
- «Если все происходящее действительно, правда, а не ваша выдумка, то нужен профессионал. Человек, который сможет справиться с мощным колдовством. Сразу предупреждаю – я не стану этим заниматься. Слишком опасно. Чтобы остановить пробуждение темных сил нужно открыть Врата Преломления. Рано утром, когда начинает светать, находят ведьмин круг и бросают в него зеркало, на котором начертан став «Врата». Начертан он, должен быть кровью. Если сказать проще, это как черная дыра в космосе. Она затянет в себя все, что уже появилось в пространстве. То, что уже успели наколдовать и пробудить ведающие. Врата открыть просто, но управлять ими могут только единицы. Они сами по себе опасны. Мой вам совет: оставьте все это и уезжайте. Вы уже никому не поможете».
В комнате воцарилось молчание. Меня напугали слова этого колдуна. Но в то же время я понимала, что просто так уехать не смогу.
- Юлька, а что если мы откроем врата и убежим? Нууу… чтобы нас не задело? – Клара изогнула брови домиком. – А?
- Ты понимаешь, что это не шутки? – мне все же было страшновато. – Если даже твой Ведомир за это браться не хочет.
- И что? Ссыкло значит, - хмыкнула Гестаповна и полезла в интернет. – Сейчас найдем инфу как защититься можно.
Я не особо понимала, как можно защититься от «черной дыры». Зато Клару это вообще не останавливало. Через некоторое время она радостно сообщила:
- Все! Я составила план действий! Осталось только осуществить его!
Мне ничего не оставалось делать, как смириться.
К утру, мы уже были во всеоружии. Подруга заявила, что нужно надеть белые бабкины сорочки, так как лен – лучшая защита от негатива. На улице было холодно, но все равно пришлось напялить их прямо на голое тело, что радости особой не вызывало. Сверху мы нацепили квадратики из картона, на которых написали молитвы: «Отче наш», «Верую», «Да воскреснет Бог», «Киприану и Иустине», «Нерушимая стена». На запястья намотали красные нити, на шеи надели кресты. В мешочки из черной ткани насыпали соль, положили чеснок, укроп и повесили на шею. У Фроси мы взяли иконы «Семистрельная» и «Никита Новгородский». Старушка благословила нас, и мы потопали в лес, искать ведьмин круг. По словам Ивана, такой он видел у болота, рядом с кустом калины.
- Теперь главное не нарваться на Барыдь, - прошептала Клара, путаясь в подоле длинной сорочки. В одной руке она держала икону, а во второй церковную свечу. – Сейчас быстренько все сделаем и бежать! Посмотрим, как колдуны эти проклятые потом запоют! Не на тех нарвались!
Ведьмин круг мы нашли быстро. Его образовывали сморчки, выстроившись в идеаьную окружность. Небо светлело все быстрее и чтобы не упустить момент, мы прокололи пальцы булавкой и начертили на старом зеркальце став. Картинку става колдун прислал в своем ответе. Правильно он был начертан или нет, мы не знали, но старались воспроизвести со всей возможной точностью.
- Все, бросаем и бежим! – Клара швырнула зеркало в середину ведьминого круга, но только мы собрались дать дёру, как первый луч солнца коснулся зеркальной поверхности. Она вспыхнула, ослепляя нас, и от этого яркого свечения у меня почти взорвался мозг. Было так больно, что я с трудом сдержала вопль, рвущийся из груди.
Потом на меня навалилась темнота, которая длилась не более двух минут. Я открыла глаза и с перепуга перекрестилась дрожащей рукой.
- Господи… вот это да…
- Смотри-ка, не иначе как паломницы? – раздался позади меня удивленный мужской голос, и я похолодела от ужаса. Неужели колдуны?
- Точно богомолицы странствующие, - ответил ему еще один мужик. – Откуда их занесло-то сюда?
Богомолицы? Паломницы?
Я испуганно посмотрела по сторонам и увидела Клару, которая сидела на траве, держа перед собой икону. Подруга таращилась куда-то за мою спину.
Медленно обернувшись, я увидела двоих мужиков в странной одежде. Будто их перенесло сюда из середины двадцатого века. Ружья за их спинами заставили меня испуганно сжаться.
- Ты чего, болезная? Испугалась? – один из незнакомцев осторожно шагнул ко мне. – Так не боись, здесь все свои. Холодно здесь сидеть-то, в лесу… Пойдем с нами. Там вас накормят, да обогреют.
Я чувствовала, что происходит что-то не то… Выглядели мужчины странно, разговаривали тоже… Да и лес казался каким-то другим… Опять колдовство?
- Пойдемте. И правда холодно. – Клара поднялась и помогла мне встать. – Устали мы.
Мужчины пропустили нас вперед, что еще больше напрягло меня. Мы поплелись, словно под конвоем, обвешанные молитвами, с потухшими свечами.
- Что происходит? – прошептала я. – Зачем мы идем за ними?!
- Я тебе сейчас кое-что скажу, только ты не паникуй… - подруга глубоко вдохнула и продолжила: - Мне кажется, что Врата перенесли нас в прошлое.
- Чего-о-о-о? – воскликнула я и идущие позади мужики заволновались.
- Эй! Вы чего там?!
Мне ничего не оставалось делать, как схватить одну из картонок и заголосить: - …Радуйся, Многочтимый и Животворящий Крест Господень!
Как только они успокоились, я снова уставилась на Гестаповну.
- Какое прошлое?! Ты о чем?!
- Посмотри, как эти люди одеты, - она осторожно кивнула назад, на наших сопровождающих. – Разговор опять же…
Мы не успели договорить, потому что нам навстречу вышли еще несколько мужчин в плащах-палатках. У одного из них я увидела фуражку с красной звездой. Матерь Божья… Нет… Ну нет же…
- Что это за гражданки? – спросил он у мужчин с ружьями.
- В лесу сидели. Видать богомолицы, - ответил мужик с темной бородой. – Замерзли.
- Богомолицы, говоришь? – незнакомец в фуражке подошел ближе. – Ведите-ка их в отряд. Сейчас разберемся, что это за богомолицы по лесам шастают. В деревне немцы, а тут тебе тетки с молитвами. Странно, а?
Тайна рябиновой грозди. часть 10
Мама дорогая… Это же партизаны! Догадка так ошеломила меня, что даже закружилась голова. Господи… Да разве такое возможно? Как в кино… Вот тебе и Врата. А ведь колдун предупреждал, что опасно их открывать! Но нет, же… нос обязательно всунуть нужно! И что в итоге? Девочек не спасли, воскрешение ведьмы не остановили, зато сами оказались, хрен знает где!
Нас повели по осеннему лесу, и я постоянно ежилась от холодных капель, падающих с мокрых ветвей. У меня уже зуб на зуб не попадал.
Наконец между стволами деревьев показались какие-то строения и люди. Как только нас вывели на поляну, все повернули головы. Мужчины удивленно таращились на наш дуэт в ночных сорочках и на их лицах стали появляться улыбки.
- Лёнька, а что это с вами за барышни в неглиже?
- Неужто шпионок поймали безтрусых?
- Нет, нет, паря! Это Лёнька с Мишаткой себе невест привели!
Мужчины, конвоирующие нас в штаб лишь беззлобно огрызались на эти выкрики. Несмотря на страх я с интересом рассматривала все, что нас окружало. Да здесь большая стоянка! Землянки, шалаши из еловых ветвей или как их называли в то время - «заслоны».
- Сюда, - меня подтолкнули к одной из землянок и мы с Кларой вошли внутрь. У меня даже дух перехватило. На грубо сколоченном столе лежали развернутые карты, во всю стену был растянут кусок красной материи с вышитыми в углу серпом и молотом. С боковой стены на нас угрюмо косился Сталин, а со второго портрета ласково улыбался Владимир Ильич. Под ними находилась радиостанция.
- Это еще что такое?!
С перепуга мы с Гестаповной вытянулись в струнку, держа перед собой иконы и свечи. Кровь пульсировала в ушах с такой силой, что казалось, сейчас я потеряю сознание.
Из-за стола вышел высокий мужчина в военной форме. Его талия была перетянута широким ремнем, через правое плечо шла портупея, а в начищенных до зеркального блеска сапогах можно было увидеть свое отражение.
- Похоже, что богомолицы! – отрапортовал мужик с черной бородой.
- А почему раздетые? – командир подошел ближе, пристально рассматривая нас.
- От немцев бежали… - хрипло протянула Клара, подкатывая глаза. – Еле убежали…
- Откуда именно? – мужчина заложил руки за спину и переключился чисто на Гестаповну, которая находилась на грани обморока. Ее рука со свечкой дрожала, а челюсть от страха съезжала в сторону.
- Так оттуда… - она махнула трясущейся головой в сторону.
- Из Романовки что ли? – уточнил командир и Клара кивнула.
- Из Романовки.
- Там немцы всех в амбаре сожгли, - его голос прозвучал угрожающе. У меня подкосились ноги в предчувствии надвигающейся расправы. Как пить дать расстреляют…
- Всех. Под чистую! – надрывно заявила Гестаповна, и затянула: - Святы-ы-ы-ый Боже-е-е-е! Святы-ы-ы-ый крепки-и-и-ий!
- Хватит! – рявкнул военный, и она заткнулась на самой высокой ноте.
- Всех сожгли фрицы, а мы сбежали! Лесом пошли, тропами забытыми! – подруга почти стонала, пытаясь оформить свои брехни более правдоподобнее.
- Леонид, приведи Ольгу, - вдруг приказал командир. – Побыстрее!
Я еще больше испугалась. Что если эта Ольга из той самой Романовки? Вот и вскроется, что мы врем!
- Послушайте… - я глубоко вдохнула, решив, что сейчас скажу правду. Черт… это будет вообще треш! Нельзя… - Мы не враги и не шпионы. Вы ведь сами видите, что у нас только молитвы да иконы…
- Товарищ командир, я туточки! – послышался грубоватый женский голос за нашими спинами.
- Оля, отведи этих барышень в медпункт и обыщи. Не нравятся они мне, - распорядился командир. – Странные какие-то бабы…
- Ну, шо, мадамы, вперед на досмотр! – рявкнула она.
Мы медленно развернулись и увидели здоровенную бабищу в гимнастерке. У нее во рту торчала папироса, а в кобуре явно был на огурец. Нам ничего не оставалось делать, как выйти из штаба и потелепать за ней. Сзади шли все те же мужики с ружьями.
Медицинская землянка была очень маленькой. В ней помещался только хирургический стол, печурка, стул, шкаф с лекарствами и носилки.
Сжавшись в углу, мы наблюдали за женщиной, которая поудобнее устраивалась на стуле.
- Чего стоим? Раздеваемся… - она выпустила изо рта кольцо сероватого дыма. – Не стесняемся!
Нехотя стянув с себя сорочки, мы замерли, не понимая какого черта она таращится на наше междуножие.
- А шо это вы облезлые в срамных местах? – Оля подозрительно нахмурилась. – С каких это пор богомолицы вареники свои выщипывают?
Эпиляция выходила нам боком. Вот что говорить?! Как объяснить отсутствие растительности?!
- В детстве мамка кипятком ошпарила в бане, вот с тех пор и не растет ничего, - пропищала Клара.
- Обеих?
- Так сестры мы. Двойняшки, - плела на голубом глазу Гестаповна. – Вдвоем и попали под струю… Орали жуть. Я потом неделю говорить не могла. А сестре ангел привиделся. Сказал, что будем мы проповедницами, благую весть нести… Хотите весть?
Гестаповна сейчас напоминала свидетеля Иеговы.
Епрст… Под какую мы струю попали?! Я на секунду прикрыла глаза. Все, нам хана, если проповедница не заткнет свой фонтан с благими вестями.
- Посидите здесь, плюш потертый… И не трогайте ничего, - бабища окинула нас внимательным взглядом и, затушив папиросу о подошву сапога, вышла.
Мы услышали, как задвигается засов, и бросились натягивать сорочки.
- Ну что, расстрел? – я прижалась к печурке. – Допрыгались!
- За что расстрел? За эпиляцию? – возмутилась Клара, но вышло это у нее как-то вяло. – Может, расскажем им, что победа сорок пятого?
- Ага. Тогда точно нам кирдык, - я грозно взглянула на нее. – Не вздумай!
Прошло не менее часа. В землянке начинало холодать и мы уже дрожали, прижавшись, друг к другу. Потом послышались шаги и дверь открылась. Это вернулась Ольга. Она швырнула нам какую-то одежду и сказала:
- Быстро одевайтесь. Командир разговор к вам имеет.
Напялив на себя старые сапоги, юбки и дряхлые пиджачки, мы снова пошли в штаб. Я немного расслабилась, предполагая, что вряд ли бы нас стали одевать, если бы собирались расстреливать.
Ольга выставила нас перед командиром, после чего несколько раз обошла вокруг.
- Агрофена с Романовки вернулась. Хочет на этих взглянуть… Сейчас она умоется и придет. Я вам точно говорю, что врут они. Приблуды.
Мне стало плохо.
- Так ты говоришь богомолицы наши не такие уж и богомольные? – усмехнулся командир. – Без трусов, зато с иконами.
- У них и волос нет нигде, - хмыкнула Ольга. – Небось, точно шпионки иностранные! Или из проституточной сбежали! Благую весть нести!
И тут дверь в штаб распахнулась. В землянку заглянуло перекошенное мужское лицо.
- Немцы! Немцы-ы-ы-ы!
Моментально началось светопреставление. Беготня, суета, издалека послышались выстрелы…
- Бежим! – Клара схватила меня за руку. – Давай, Юлька!
Мы рванули в открытые двери, стараясь не смотреть по сторонам. Таким галопом я, наверное, могла бы бежать только из проституточной…
Тайна рябиновой грозди. часть 11
Не знаю, сколько мы бежали по лесу, перепрыгивая через поваленные деревья, но дыхания уже не хватало. Под пиджаком вспрела спина, а вот под юбкой предательски холодило все «дыщащие воздухом» телеса.
- Не могу больше… - Клара рухнула на траву. – Боже… что же это за издевательство? Ну, верни нас обратно! Прошу!
Я готова была присоединиться к ее стенаниям, но не могла даже слова вымолвить от усталости. Пересилив себя, я протянула:
- Нам нельзя долго на одном месте задерживаться. Иначе найдут.
- Хоть пять минуточек! – взмолилась подруга. – Я реально уже не могу бежать…
Мы отдохнули с полчаса, и пошли дальше. Я боялась того, что мы заблудимся окончательно, потому что перестала различать пейзажи, окружавшие нас. От одинаковых черных стволов рябило в глазах. На рассвете я уже готова была признать, что мы в полной «междуягодичной» области, но тут раздался слабый голос Гестаповны:
- Юлька, я кажется, дома вижу…
- Где? – у меня все внутри затрепетало от призрачной надежды. Хотелось отогреться и что-нибудь поесть. Хотя бы краюшку хлеба… Но тут я вспомнила, что в деревне немцы и совсем расстроилась.
Похоже Клара тоже вспомнила и приуныла. Эти точно не наши и рассусоливать не станут.
Мы присели на корягу, покрытую мхом и грустно уставились на домишки. Из некоторых труб шел дымок, хрипло лаяла собака, ветер доносил до нас печные ароматы.
От усталости у меня слипались глаза, и я не заметила как задремала, положив голову на плечо подруги. Женский голос ворвался в мое расслабленное полудрёмой сознание как острый клинок. Испуганно вздрогнув, я распахнула глаза и чуть не завалилась с бревна, увидев перед собой женщину в темном платке.
- Тише, тише, милая… - ласково сказала она. – Не бойся.
Клара тоже проснулась и вцепилась в мой локоть так, что я почувствовала, как ее ногти впиваются в кожу.
- Вы кто? – просипела я.
- Авдотья Емельяновна. Живу в деревне, - ответила незнакомка, приподнимая корзинку. – А вы откуда?
- А мы… - я лихорадочно соображала, что бы приврать. – Из Романовки.
- Из Романовки, значит… - она закивала головой, а потом многозначительно подмигнула нам. Понимаю. Я все понимаю, милые.
- Авдотья, ты с кем это тут?!
Я чуть в обморок не упала, услышав неприятный мужской голос за нашими спинами. Вот теперь стало реально страшно.
Мимо прошли двое мужчин и остановились напротив. Один из них косил правым глазом, а второй был похож на шныря. Маленький, крысомордый, без переднего зуба.
- Что за бабы, спрашиваю? – он сплюнул на траву, рассматривая нас прищуренным взглядом.
- Это племянницы мои. Надюшкины дочки! – вдруг сказала женщина. – Сидор, ты ведь помнишь Надю-то? Ее это девки.
- Помню я твою Надьку, - крысомордый скривился. – Не пошла тогда за меня, а теперь что… Дура.
- Так Надька-то из Романовки, а ее наши сожгли, - с подозрением процедил косоглазый.
Наши? В партизанском отряде я слышала, что Романовку сожгли немцы. Да это же полицаи! От этой догадки меня даже затошнило. Чертовы предатели!
- Сожгли. Вот я и ходила туда, чтобы узнать, живы родные остались либо нет… - Авдотья всхлипнула. – Померла Надя… померла горемычная… А девки спаслись. В лесу отсиделись Нашла их у пожарища…
- Надька сама виновата! Мужик ее к партизанам ушел, вместо того, чтобы новой администрации служить! А мог как мы, во «Вспомогательную полицию» пойти! – Сидор зло оскалился. – Гнида.
- Сидор, Павел… Ну, прошу вас за ради Бога… Никого у меня не осталось. Только Мотя и Стюра! – запричитала Авдотья. – Пусть девки у меня живут!
- Пусть живут… - сквозь зубы произнес косоглазый. – Может, пригодятся еще. Вон, какие откормленные. Кровь с молоком…
Мы с Кларой сидели в полуобморочном состоянии. Если честно я уже готова была к драке и присматривалась как лучше напасть. У полицаев само собой имелось оружие.
- Спасибо Павлуша! Век благодарна буду! – Авдотья начала кланяться, а потом вдруг отвесила нам по шикарному подзатыльнику. – Кланяйтесь, мудёхи! Сидят, лупала таращат!
Мы бросились кланяться с такой дурью, что я несколько раз задела башкой землю. В свои лучшие годы моя спина так не сгибалась, и сейчас мне было страшно, что разогнуться-то не получится. Буду ходить как крючок. Зато свои плюсы - никто на корявую бабу внимания обращать не будет.
Полицаи скрылись в зарослях, а Авдотья молча, кивнула нам, давая понять, чтобы мы следовали за ней.
Сердце бешено колотилось, от страха перед глазами стоял туман, и дышать стало легче только, когда до ближайших домов оставалось не больше десяти метров.
- Ты – Мотя, - женщина повернулась к нам и ткнула в Клару. Потом она взглянула на меня. – А ты – Стюра. Запомнили?
- Да, - шепнула я. – Спасибо вам большое.
- Чем могу, своим завсегда помогу! – тихо ответила женщина. – Всё, пошли!
Своим? Стоп… Может она подумала, что мы из партизан? М-да… Час от часу не легче.
Но стоило нам завернуть за угол, как перед нами возник настоящий немец. Он был с бодуна, а вернее еще пьян и видимо только что орошал шнапсовой струей деревенские закутки. Худой, с тонкими кривыми ножками, фриц вызывал отвращение. Особенно было неприятно его безбровое, краснощекое лицо. Вражина поправил свои брюки и покачиваясь, направился к нам.
- Эй, матка, кто есть эти девка? – пьяно заварнякал он, показывая на нас пальцем. – Тохтер? Э-э-э… дочь?
- Откуда тебя вынесло, хер-зассанец… - прошептала Клара, глядя на него с готовностью к противостоянию.
- Я, я! Герр Захариас! – радостно заулыбался фриц. – Рюськи девка знать свой господин! Гут! Гут! Сиська есть гут!
Он что-то запел, прислонившись к стене, а Авдотья подтолкнула нас к углу дома.
- Уходим! Шевелитесь!
- Сиська есть, да не про твою честь… - проворчала Гестаповна. И глядя на ее выражение лица, я была почти уверена, что войдя в раж, она могла придушить оккупанта той самой пресловутой «сиськой гут».
Мы быстро ретировались, воспользовавшись моментом и обойдя дом, оказались на улице. Она почти ничем не изменилась в будущем, лишь деревья да некоторые мелочи были другими.
Женщина завела нас в один из дворов и с облегчением закрыла калитку на засов.
- Давайте в дом. Замерзли как! Вон зуб на зуб не попадает. Сейчас травяного чаю попьем, у меня картошка вареная есть… - мягко говорила Авдотья, открывая замок и впуская нас в пахнущий печью дом. - Ох, девоньки мои. Горемычные… В страшное время живем.
Тайна рябиновой грозди. часть 12
Авдотья засуетилась у печи, а мы присели на широкую лавку. Я не понимала, что происходит, мне было страшно, но в голове пульсировала одна единственная мысль: «Мы обязательно выберемся отсюда. Нужно только успокоиться».
Вскоре в доме стало теплее. Хозяйка поставила на стол квашеную капусту и вареную в мундире картошку. Черный хлеб был похож на камень. Но человек делился с нами последним, а это дорого стоило.
- Скажите, а вы Барыдько знаете? – вдруг спросила Клара, жуя картофелину.
- Барыдько? – удивилась Авдотья. – А что такое? Вы-то откуда их знаете?
- Кого их? – деланно удивилась подруга. – Я о матери их говорю. Слухи ходят, что ведьма она.
- А-а-а-а… об этой заразе… - Авдотья тихо выругалась. – Тьфу! Дрянь проклятая!
- Зло делает? – я с интересом ждала продолжения рассказа.
- А что ей еще делать? Порода такая, - женщина покачала головой. – Живет с сыновьями в лесу. Нелюдимая, да ненавистная. А ребята хорошие… Даже и не скажешь, что ее сыновья.
- Хорошие… до поры до времени… - раздался скрипучий голос с печки. – Уж чего-чего, а хорошего у Барыдь никогда не было.
Я даже за сердце схватилась от испуга. Клара вытаращила глаза на шевелящуюся шторку и прошептала:
- Кто это?
- Свекровь моя, - ответила Авдотья, поднимаясь. – Мама, вы кушать хотите?
- Помоги мне… - с печи свесились ноги в теплых носках. – Хочу на людей посмотреть… Одичала на печи-то…
Женщина помогла старухе спуститься, после чего усадила на лавку.
- Галина Акимовна это. Мы с ней вдвоем остались, - представила нам старуху Авдотья. – Муж мой погиб в начале войны еще. Сыновья тоже… А сестра с племянницами в Романовке померли. Фрицы сожгли. Ну, вы знаете уже…
- А вы откель? – старуха близоруко прищурилась, разглядывая нас.
- Мы не будем говорить об этом, мама, - многозначительно произнесла Авдотья. – Хорошо?
- Поняла, поняла… - закивала Галина Акимовна. – Молчу.
Но меня очень заинтересовали ее слова о сыновьях ведьмы. Как это они были хорошими? Да не может быть такого.
- Вы говорили, что Барыдько не такие как их мать. Да разве у ведьмы могут быть хорошие дети?
- А чем они от других отличаются? Душа-то одна… - вздохнула старуха. – Да только, когда сынам ейным по двадцать лет исполниться, ведьма в их души зло впустит. Мне еще матушка рассказывала, как ихо семейство обряд этот проводят. Идут на старый погост, закапывают дитя свое на могиле предка и ждут, когда зло из преисподней внутрь проберется.
- Как это закапывают? – Клара побледнела.
- Ну, не совсем прям. Голову-то оставляют, чтобы дышать, чем было, - пояснила Галина Акимовна. – Вот и лежит там девка или парень всю ночь.
- Неужели никто против ничего не сказал? – возмутилась подруга.
- Дык их зельем опаивают. После него все ни почем, - старуха принялась медленно очищать картофелину от кожуры скрюченными пальцами. – Так что на днях и Барыдины пацаны зло примут… Станет их еще больше. Колдовского-то отродья…
Ничего себе дела! Так значит братья еще не колдуны! В моей душе что-то зашевелилось, а в голове стала зреть какая-то мысль. Но я еще не могла оформить ее логически. В этом мне помогла Гестаповна. Поздно вечером, когда Авдотья постелила нам на этих же лавках, она прошептала, придвинув свою макушку к моей:
- А что если нам нужно изменить прошлое, чтобы вернуться в будущее?
- Ты о чем? – я перевернулась на живот.
- Может нам стоит попробовать отстоять Барыдек? Останутся парни хорошими и никаких колдунов в будущем! – горячо заговорила Гестаповна. – Логично?
- Хорошо, но ты не забывай, что вокруг фрицы. Как с этим быть? Еще и полицаи! – я вспомнила красномордого «хера» и скривилась от отвращения. – Представляешь, что с нами будет, если они нас в чем-то заподозрят?
- Если мы будем просто сидеть здесь, то может случиться что-нибудь похуже! – парировала Клара и тут я не могла с ней не согласиться.
- Ладно, попробуем завтра разведать, что да как, - шепнула я, вертясь на твердой лавке. – Черт… завтра меня скрючит…
Но утро принесло нам новые приключения, которые начались так стремительно, что мы только и успевали подстраиваться под происходящее…
Хозяйка встала еще до рассвета. Она принялась чистить печь, на которой закряхтела старуха и нам ничего не оставалось делать, как тоже подняться.
Авдотья взяла корзину, чтобы набрать дров и вышла, а когда вернулась, удивленно сказала:
- Вот так дела. Зима пришла рано… А я еще вчера смотрю, закат красный…
- Зима? – мы переглянулись. – Что, похолодало?
- Мороз ударил. Снега навалило, еле до дровника добралась, - женщина растопила печь и поставила чайник на огонь. – Рано, рано зимушка пожаловала… Придется вам что-то подыскать. В таких-то пиджачках по морозу не набегаешься…
Но как оказалось, теплая одежда нужна была не только нам. Как только за окном посветлело, в дверь кто-то громко забарабанил.
- Господи… кого это принесло? – настороженно произнесла Авдотья, направляясь к двери. Она повернулась к нам и приказала: - С комнаты не выходите.
Через минуту мы услышали неприятный визгливый голос, что-то требующий от хозяйки дома. Осторожно выглянув из-за шторки, я увидела вчерашнего фрица. Он стоял посреди комнаты с печью, одетый в старый тулуп и валенки. Его и без того красная морда горела от мороза.
- Бистро дай мюце! Мюце… Шяпка! Носок! – немец схватил Авдотью за грудки и сильно встряхнул. – Альте… Старый дура!
А потом он отвесил ей пощечину.
- Ах, ты тварина… - прошептала Клара и выскочила из-за шторки. – Сюда иди! Немец, перец, колбаса, кислая капуста!
Я рванула следом.
Фриц явно не ожидал нашего появления. Вернее нападения… Он таращил на Гестаповну свои бесцветные глаза, пытаясь достать оружие из кобуры. Ага, щас…
Клара, словно женщина-кошка растопырилась в прыжке и вцепилась «херу» в красную морду. Она драла ее с таким остервенением, что я на секунду оторопела, но потом, придя в себя, огрела немца ухватом по башке, на которую он нацепил женский фетровый берет.
Он рухнул на пол, увлекая Клару за собой. Подруга сползла с него, а потом пощупала пульс.
- Хана. Сдох немчура. Гитлер капут.
- Господи… что же мы делать будем? – всхлипнула Авдотья, опускаясь на лавку. – Нас же расстреляют за этого…
Мы тоже испугались, но я не собиралась умирать из-за какого-то проклятого оккупанта.
- Закройте двери!
Клара задвинула засов, а я выглянула в окно.
- Похоже, он был один. Погреб есть?
- Да… здесь. Под столом, - хозяйка дома вскочила на ноги. – Но если искать станут, то ведь туда в первую очередь полезут!
И тут меня чуть Кондратий не хватил. В дверь постучали.
- Ма-ама-а-а… - тихо завыла Клара, хватая фрица за ноги. – Потащили его в комнату!
Мы заволокли немца в спальню, и только после этого Авдотья открыла дверь.
- Доброе утро, хозяйка, - раздался мужской голос с легким немецким акцентом. – Вы позволите?
Мы стояли спинами к дверному проему, прикрытому шторками, и с ужасом наблюдали, как из сеней появляются двое высоких мужчин в немецкой офицерской форме. Но почему они говорят по-русски?
Нежданные визитеры повернули головы в нашу сторону, и Гестаповна тоненько, с присвистом выдохнула. Перед нами стояли Петров и Леонтьев собственной персоной.
продолжение здесь
https://ok.ru/group70000003315123/topic/157914222423475
источник
https://dzen.ru/id/5f3e0d3e45088b4fcc4be9af
Не знаю, сколько мы бежали по лесу, перепрыгивая через поваленные деревья, но дыхания уже не хватало. Под пиджаком вспрела спина, а вот под юбкой предательски холодило все «дыщащие воздухом» телеса.
- Не могу больше… - Клара рухнула на траву. – Боже… что же это за издевательство? Ну, верни нас обратно! Прошу!
Я готова была присоединиться к ее стенаниям, но не могла даже слова вымолвить от усталости. Пересилив себя, я протянула:
- Нам нельзя долго на одном месте задерживаться. Иначе найдут.
- Хоть пять минуточек! – взмолилась подруга. – Я реально уже не могу бежать…
Мы отдохнули с полчаса, и пошли дальше. Я боялась того, что мы заблудимся окончательно, потому что перестала различать пейзажи, окружавшие нас. От одинаковых черных стволов рябило в глазах. На рассвете я уже готова была признать, что мы в полной «междуягодичной» области, но тут раздался слабый голос Гестаповны:
- Юлька, я кажется, дома вижу…
- Где? – у меня все внутри затрепетало от призрачной надежды. Хотелось отогреться и что-нибудь поесть. Хотя бы краюшку хлеба… Но тут я вспомнила, что в деревне немцы и совсем расстроилась.
Похоже Клара тоже вспомнила и приуныла. Эти точно не наши и рассусоливать не станут.
Мы присели на корягу, покрытую мхом и грустно уставились на домишки. Из некоторых труб шел дымок, хрипло лаяла собака, ветер доносил до нас печные ароматы.
От усталости у меня слипались глаза, и я не заметила как задремала, положив голову на плечо подруги. Женский голос ворвался в мое расслабленное полудрёмой сознание как острый клинок. Испуганно вздрогнув, я распахнула глаза и чуть не завалилась с бревна, увидев перед собой женщину в темном платке.
- Тише, тише, милая… - ласково сказала она. – Не бойся.
Клара тоже проснулась и вцепилась в мой локоть так, что я почувствовала, как ее ногти впиваются в кожу.
- Вы кто? – просипела я.
- Авдотья Емельяновна. Живу в деревне, - ответила незнакомка, приподнимая корзинку. – А вы откуда?
- А мы… - я лихорадочно соображала, что бы приврать. – Из Романовки.
- Из Романовки, значит… - она закивала головой, а потом многозначительно подмигнула нам. Понимаю. Я все понимаю, милые.
- Авдотья, ты с кем это тут?!
Я чуть в обморок не упала, услышав неприятный мужской голос за нашими спинами. Вот теперь стало реально страшно.
Мимо прошли двое мужчин и остановились напротив. Один из них косил правым глазом, а второй был похож на шныря. Маленький, крысомордый, без переднего зуба.
- Что за бабы, спрашиваю? – он сплюнул на траву, рассматривая нас прищуренным взглядом.
- Это племянницы мои. Надюшкины дочки! – вдруг сказала женщина. – Сидор, ты ведь помнишь Надю-то? Ее это девки.
- Помню я твою Надьку, - крысомордый скривился. – Не пошла тогда за меня, а теперь что… Дура.
- Так Надька-то из Романовки, а ее наши сожгли, - с подозрением процедил косоглазый.
Наши? В партизанском отряде я слышала, что Романовку сожгли немцы. Да это же полицаи! От этой догадки меня даже затошнило. Чертовы предатели!
- Сожгли. Вот я и ходила туда, чтобы узнать, живы родные остались либо нет… - Авдотья всхлипнула. – Померла Надя… померла горемычная… А девки спаслись. В лесу отсиделись Нашла их у пожарища…
- Надька сама виновата! Мужик ее к партизанам ушел, вместо того, чтобы новой администрации служить! А мог как мы, во «Вспомогательную полицию» пойти! – Сидор зло оскалился. – Гнида.
- Сидор, Павел… Ну, прошу вас за ради Бога… Никого у меня не осталось. Только Мотя и Стюра! – запричитала Авдотья. – Пусть девки у меня живут!
- Пусть живут… - сквозь зубы произнес косоглазый. – Может, пригодятся еще. Вон, какие откормленные. Кровь с молоком…
Мы с Кларой сидели в полуобморочном состоянии. Если честно я уже готова была к драке и присматривалась как лучше напасть. У полицаев само собой имелось оружие.
- Спасибо Павлуша! Век благодарна буду! – Авдотья начала кланяться, а потом вдруг отвесила нам по шикарному подзатыльнику. – Кланяйтесь, мудёхи! Сидят, лупала таращат!
Мы бросились кланяться с такой дурью, что я несколько раз задела башкой землю. В свои лучшие годы моя спина так не сгибалась, и сейчас мне было страшно, что разогнуться-то не получится. Буду ходить как крючок. Зато свои плюсы - никто на корявую бабу внимания обращать не будет.
Полицаи скрылись в зарослях, а Авдотья молча, кивнула нам, давая понять, чтобы мы следовали за ней.
Сердце бешено колотилось, от страха перед глазами стоял туман, и дышать стало легче только, когда до ближайших домов оставалось не больше десяти метров.
- Ты – Мотя, - женщина повернулась к нам и ткнула в Клару. Потом она взглянула на меня. – А ты – Стюра. Запомнили?
- Да, - шепнула я. – Спасибо вам большое.
- Чем могу, своим завсегда помогу! – тихо ответила женщина. – Всё, пошли!
Своим? Стоп… Может она подумала, что мы из партизан? М-да… Час от часу не легче.
Но стоило нам завернуть за угол, как перед нами возник настоящий немец. Он был с бодуна, а вернее еще пьян и видимо только что орошал шнапсовой струей деревенские закутки. Худой, с тонкими кривыми ножками, фриц вызывал отвращение. Особенно было неприятно его безбровое, краснощекое лицо. Вражина поправил свои брюки и покачиваясь, направился к нам.
- Эй, матка, кто есть эти девка? – пьяно заварнякал он, показывая на нас пальцем. – Тохтер? Э-э-э… дочь?
- Откуда тебя вынесло, хер-зассанец… - прошептала Клара, глядя на него с готовностью к противостоянию.
- Я, я! Герр Захариас! – радостно заулыбался фриц. – Рюськи девка знать свой господин! Гут! Гут! Сиська есть гут!
Он что-то запел, прислонившись к стене, а Авдотья подтолкнула нас к углу дома.
- Уходим! Шевелитесь!
- Сиська есть, да не про твою честь… - проворчала Гестаповна. И глядя на ее выражение лица, я была почти уверена, что войдя в раж, она могла придушить оккупанта той самой пресловутой «сиськой гут».
Мы быстро ретировались, воспользовавшись моментом и обойдя дом, оказались на улице. Она почти ничем не изменилась в будущем, лишь деревья да некоторые мелочи были другими.
Женщина завела нас в один из дворов и с облегчением закрыла калитку на засов.
- Давайте в дом. Замерзли как! Вон зуб на зуб не попадает. Сейчас травяного чаю попьем, у меня картошка вареная есть… - мягко говорила Авдотья, открывая замок и впуская нас в пахнущий печью дом. - Ох, девоньки мои. Горемычные… В страшное время живем.
Тайна рябиновой грозди. часть 12
Авдотья засуетилась у печи, а мы присели на широкую лавку. Я не понимала, что происходит, мне было страшно, но в голове пульсировала одна единственная мысль: «Мы обязательно выберемся отсюда. Нужно только успокоиться».
Вскоре в доме стало теплее. Хозяйка поставила на стол квашеную капусту и вареную в мундире картошку. Черный хлеб был похож на камень. Но человек делился с нами последним, а это дорого стоило.
- Скажите, а вы Барыдько знаете? – вдруг спросила Клара, жуя картофелину.
- Барыдько? – удивилась Авдотья. – А что такое? Вы-то откуда их знаете?
- Кого их? – деланно удивилась подруга. – Я о матери их говорю. Слухи ходят, что ведьма она.
- А-а-а-а… об этой заразе… - Авдотья тихо выругалась. – Тьфу! Дрянь проклятая!
- Зло делает? – я с интересом ждала продолжения рассказа.
- А что ей еще делать? Порода такая, - женщина покачала головой. – Живет с сыновьями в лесу. Нелюдимая, да ненавистная. А ребята хорошие… Даже и не скажешь, что ее сыновья.
- Хорошие… до поры до времени… - раздался скрипучий голос с печки. – Уж чего-чего, а хорошего у Барыдь никогда не было.
Я даже за сердце схватилась от испуга. Клара вытаращила глаза на шевелящуюся шторку и прошептала:
- Кто это?
- Свекровь моя, - ответила Авдотья, поднимаясь. – Мама, вы кушать хотите?
- Помоги мне… - с печи свесились ноги в теплых носках. – Хочу на людей посмотреть… Одичала на печи-то…
Женщина помогла старухе спуститься, после чего усадила на лавку.
- Галина Акимовна это. Мы с ней вдвоем остались, - представила нам старуху Авдотья. – Муж мой погиб в начале войны еще. Сыновья тоже… А сестра с племянницами в Романовке померли. Фрицы сожгли. Ну, вы знаете уже…
- А вы откель? – старуха близоруко прищурилась, разглядывая нас.
- Мы не будем говорить об этом, мама, - многозначительно произнесла Авдотья. – Хорошо?
- Поняла, поняла… - закивала Галина Акимовна. – Молчу.
Но меня очень заинтересовали ее слова о сыновьях ведьмы. Как это они были хорошими? Да не может быть такого.
- Вы говорили, что Барыдько не такие как их мать. Да разве у ведьмы могут быть хорошие дети?
- А чем они от других отличаются? Душа-то одна… - вздохнула старуха. – Да только, когда сынам ейным по двадцать лет исполниться, ведьма в их души зло впустит. Мне еще матушка рассказывала, как ихо семейство обряд этот проводят. Идут на старый погост, закапывают дитя свое на могиле предка и ждут, когда зло из преисподней внутрь проберется.
- Как это закапывают? – Клара побледнела.
- Ну, не совсем прям. Голову-то оставляют, чтобы дышать, чем было, - пояснила Галина Акимовна. – Вот и лежит там девка или парень всю ночь.
- Неужели никто против ничего не сказал? – возмутилась подруга.
- Дык их зельем опаивают. После него все ни почем, - старуха принялась медленно очищать картофелину от кожуры скрюченными пальцами. – Так что на днях и Барыдины пацаны зло примут… Станет их еще больше. Колдовского-то отродья…
Ничего себе дела! Так значит братья еще не колдуны! В моей душе что-то зашевелилось, а в голове стала зреть какая-то мысль. Но я еще не могла оформить ее логически. В этом мне помогла Гестаповна. Поздно вечером, когда Авдотья постелила нам на этих же лавках, она прошептала, придвинув свою макушку к моей:
- А что если нам нужно изменить прошлое, чтобы вернуться в будущее?
- Ты о чем? – я перевернулась на живот.
- Может нам стоит попробовать отстоять Барыдек? Останутся парни хорошими и никаких колдунов в будущем! – горячо заговорила Гестаповна. – Логично?
- Хорошо, но ты не забывай, что вокруг фрицы. Как с этим быть? Еще и полицаи! – я вспомнила красномордого «хера» и скривилась от отвращения. – Представляешь, что с нами будет, если они нас в чем-то заподозрят?
- Если мы будем просто сидеть здесь, то может случиться что-нибудь похуже! – парировала Клара и тут я не могла с ней не согласиться.
- Ладно, попробуем завтра разведать, что да как, - шепнула я, вертясь на твердой лавке. – Черт… завтра меня скрючит…
Но утро принесло нам новые приключения, которые начались так стремительно, что мы только и успевали подстраиваться под происходящее…
Хозяйка встала еще до рассвета. Она принялась чистить печь, на которой закряхтела старуха и нам ничего не оставалось делать, как тоже подняться.
Авдотья взяла корзину, чтобы набрать дров и вышла, а когда вернулась, удивленно сказала:
- Вот так дела. Зима пришла рано… А я еще вчера смотрю, закат красный…
- Зима? – мы переглянулись. – Что, похолодало?
- Мороз ударил. Снега навалило, еле до дровника добралась, - женщина растопила печь и поставила чайник на огонь. – Рано, рано зимушка пожаловала… Придется вам что-то подыскать. В таких-то пиджачках по морозу не набегаешься…
Но как оказалось, теплая одежда нужна была не только нам. Как только за окном посветлело, в дверь кто-то громко забарабанил.
- Господи… кого это принесло? – настороженно произнесла Авдотья, направляясь к двери. Она повернулась к нам и приказала: - С комнаты не выходите.
Через минуту мы услышали неприятный визгливый голос, что-то требующий от хозяйки дома. Осторожно выглянув из-за шторки, я увидела вчерашнего фрица. Он стоял посреди комнаты с печью, одетый в старый тулуп и валенки. Его и без того красная морда горела от мороза.
- Бистро дай мюце! Мюце… Шяпка! Носок! – немец схватил Авдотью за грудки и сильно встряхнул. – Альте… Старый дура!
А потом он отвесил ей пощечину.
- Ах, ты тварина… - прошептала Клара и выскочила из-за шторки. – Сюда иди! Немец, перец, колбаса, кислая капуста!
Я рванула следом.
Фриц явно не ожидал нашего появления. Вернее нападения… Он таращил на Гестаповну свои бесцветные глаза, пытаясь достать оружие из кобуры. Ага, щас…
Клара, словно женщина-кошка растопырилась в прыжке и вцепилась «херу» в красную морду. Она драла ее с таким остервенением, что я на секунду оторопела, но потом, придя в себя, огрела немца ухватом по башке, на которую он нацепил женский фетровый берет.
Он рухнул на пол, увлекая Клару за собой. Подруга сползла с него, а потом пощупала пульс.
- Хана. Сдох немчура. Гитлер капут.
- Господи… что же мы делать будем? – всхлипнула Авдотья, опускаясь на лавку. – Нас же расстреляют за этого…
Мы тоже испугались, но я не собиралась умирать из-за какого-то проклятого оккупанта.
- Закройте двери!
Клара задвинула засов, а я выглянула в окно.
- Похоже, он был один. Погреб есть?
- Да… здесь. Под столом, - хозяйка дома вскочила на ноги. – Но если искать станут, то ведь туда в первую очередь полезут!
И тут меня чуть Кондратий не хватил. В дверь постучали.
- Ма-ама-а-а… - тихо завыла Клара, хватая фрица за ноги. – Потащили его в комнату!
Мы заволокли немца в спальню, и только после этого Авдотья открыла дверь.
- Доброе утро, хозяйка, - раздался мужской голос с легким немецким акцентом. – Вы позволите?
Мы стояли спинами к дверному проему, прикрытому шторками, и с ужасом наблюдали, как из сеней появляются двое высоких мужчин в немецкой офицерской форме. Но почему они говорят по-русски?
Нежданные визитеры повернули головы в нашу сторону, и Гестаповна тоненько, с присвистом выдохнула. Перед нами стояли Петров и Леонтьев собственной персоной.
продолжение здесь
https://ok.ru/group70000003315123/topic/157914222423475
источник
https://dzen.ru/id/5f3e0d3e45088b4fcc4be9af
Следующая публикация
Комментарии 2
https://ok.ru/group/70000003315123/topic/157913782152627