У фашистов имелась карта Ленинграда, на которой были помечены все городские доминанты: купола соборов, шпили, крыши исторических зданий.

Немцы хотели всё это разбомбить. Спасти городские достопримечательности могла только маскировка. И это должны были сделать местные альпинисты. Ими руководила Ольга Фирсова…
Альпинист — профессия мирная. Однако в период блокады даже люди мирных профессий встали в строй. Четвёрка альпинистов — две женщины и двое мужчин — под обстрелами укрывали тканевыми куполами дорогие сердцу каждого культурного человека здания. Альпинистка Ольга Фирсова возглавила эту четвёрку.
Девушка из консерватории
Судьбу Ольги Фирсовой вполне можно назвать головокружительной. Начнём с того, что родилась она в 1911 году в Швейцарии, где тогда служил её отец, Афанасий Осипович. Потом семья вернулась в Россию. Инженер Фирсов теперь преданно работал на благо родины: он стал одним из конструкторов легендарного танка Т-34. Страна не оценила его заслуг: в 1930-е Фирсова репрессировали. Из лагерей он не вернулся…
А дочь «врага народа», как это тогда часто бывало, также стала дарить свои таланты родной стране. Только вот способности у неё были необычные — и на первый взгляд, в исключающих друг друга областях.
Перед войной Фирсова окончила консерваторию по классу хорового дирижирования. Она служила хормейстером, но одновременно с этим крепкая и удивительно сильная физически молодая женщина увлеклась альпинизмом. Ещё до 1941 года она совершила восхождение на Эльбрус.
С Фирсовой был знаком кто-то из петербургских архитекторов. По их рекомендации, зная об успехах Ольги в области альпинизма, ей предложили стать участником бригады, которая занималась маскировкой от бомбёжек объектов культурного наследия.
В бригаду вошли четверо альпинистов: два мужчины и две женщины.
В первую очередь нужно было одеть в «маскировочный халат» купол и шпиль Адмиралтейства.
Уже в наше время Фирсова, с присущими ей доброжелательством и оптимизмом, рассказывала, в чём состояла работа по маскировке Адмиралтейства:
— Знаете, на что была похожа маскировочная юбка для шпиля? На женскую юбку клёш, но с одним швом… «Юбку» для шпиля сшивали по чертежу, а для летящего над иглой кораблика выкройку не делали — просто накинули сверху мешок. И много дней натягивали гигантский чехол весом в полтонны на сам шпиль… А корона, венчающая «иглу», на самом деле, оказывается, очень мягкая. Я была дистрофиком — 39 килограммов. Но даже под таким весом она немного приплюснулась. Потом её восстановили…
Шпиль здания обмотали толстым канатом — вручную, на холоде, на пронизывающем ветру, под обстрелами. А шов на «юбке» также делали без помощи механизмов. Женщины сшивали его по очереди, сменяя друг друга каждые 3-4 часа… Потом им ещё не раз пришлось подниматься на это здание: чехол лопался от ветра и фашистских снарядов.
Из этой легендарной четвёрки только Фирсова доработала до конца войны. Один её коллега — Михаил Бобров — ушёл на фронт. А Алоизий Земба и Александра Пригожева умерли от голода: альпинистам, работавшим под обстрелами и на ледяном ветру, особо льготного питания не полагалось. Вот что незадолго до смерти писал Алоизий Земба:
«Применяя всю высшую альпинистскую технику, кроме крючьев, карабкался на эти вершины. Михайловский шпиль очень сложный, хотя высота всего 58 метров, Адмиралтейская игла тоже была сложна, высота — 72 метра. Петропавловский шпиль — 122 метра… Надеюсь, что скоро улучшится положение с продовольствием. Как только разобьют врага под Мгой… Но, если недели две-три затянется, я вряд ли выживу. Все мышцы отстали от костей. А кости все видать, и не требуется рентгена… Больше радостных вестей нет никаких…».
В 1942-м в бригаду откомандировали Михаила Шестакова, который также был альпинистом и «по совместительству» — мужем Фирсовой. Шестаков был не только профессионален и физически вынослив, но ещё и изобретателен.
Как вспоминал один из участников тех событий: «Миша был изобретатель-конструктор, и, глядя на эти золотые «вершины», он рисовал схемы и комбинации блоков и узлов для подтягивания и закрепления снастей, подумывал об использовании альпинистской техники».
С риском для жизни
Альпинистов мучили не только те трудности, от которых страдали все блокадники: голод, холод, обстрелы. Их деятельность была чрезвычайно травмоопасной. Фирсова как минимум чуть не погибла дважды: как-то раз она сорвалась с купола Никольского собора — прогнившая верёвка лопнула. Муж удержал Фирсову на шнуре. Это немного ослабило удар. Но альпинистка всё равно сломала грудной позвонок. О другом случае вспоминала сама Ольга Афанасьевна: «Однажды, во время маскировки церкви Иоанна Предтечи, начался шрапнельный обстрел со стороны Лигова, и моя случайная напарница, испугавшись, бросила страховку и убежала. Я пролетела десять метров и ударилась о кровлю шпиля.
Удержалась чудом, содрав верёвкой кожу на ладонях. Сломала два крестцовых позвонка…».
Мать научила альпинистку бороться с чувством голода: «Мама посоветовала: «Когда почувствуешь сонливость, знай — это голод. Нужно хоть сухарик положить под язык. Моментально появится слюна, а слюна — это жизнь! Обморочное состояние пройдёт». Я всю войну пользовалась её советом. Скудный наш хлебный паёк мы резали на крошечные кусочки, сушили на буржуйке. Я заворачивала сухарики в тряпочку и подвешивала на шею».
Следует понимать, что бесстрашные полуголодные маскировщики спасли не только достопримечательности Ленинграда, но и тысячи жизней обычных горожан: бомбы, попав в соборы города, разрушили бы не только эти нежилые здания.
Вот список основных работ, которые в годы войны провела бригада во главе с Фирсовой:
1941 год
— шпиль (чехол) Адмиралтейства,
— шпиль (чехол) Инженерного замка,
— шпиль (покраска) Петропавловского собора;
1942 год
— покраска купола Исаакиевского собора,
— чехлы на Никольском соборе.
После Победы Фирсову удостоили высокой чести: именно она срезала стропы, которые удерживали чехол на символе города — кораблике на конце шпиля Адмиралтейства. Это событие прошло под крики «ура», доносившиеся с Дворцовой площади: «освобождение» кораблика приветствовали солдаты, которые репетировали Парад Победы.
Тяжёлые военные годы не подорвали железного здоровья Фирсовой. Уже летом 1945-го она выехала на Кавказ, где инструктировала альпинистов. Потом были восхождения и на Эльбрус, и на другие сложные вершины…
С Шестаковым Фирсова развелась. Её вторым мужем стал Иосиф Нечаев. В 1951-м у 40-летней Ольги Афанасьевны, выдержавшей ужасы блокады и трудности альпинизма, родилась здоровая дочь, которую назвали также Ольгой. Собственно, это был один из немногих подарков судьбы, уготованных ей отечеством после войны.
Государство как будто забыло о том, что Фирсова сделала для города и горожан. Семья жила в 14-комнатной коммуналке на Гороховой улице в Ленинграде. В квартире обитало 46 человек. Скандалы на кухне происходили постоянно. Во время готовки из кухни отлучаться было опасно: в кастрюле мог оказаться окурок или обрывок газеты, подброшенный каким-нибудь «доброжелательным» соседом. Почти каждую ночь в «нехорошей квартире» дрались — приезжала милиция.
Только в 1970 году родное государство вспомнило о том, в каких условиях живёт героическая женщина: Ольге Афанасьевне дали однокомнатную квартиру в начале Ленинского проспекта, что на юго-западной окраине города.
Альпинизм не стал основным видом деятельности Фирсовой: после войны она руководила самодеятельными хоровыми коллективами.
В конце XX столетия Ольга Афанасьевна уехала в Германию вместе с дочерью. Побеждённые не забыли заслуг Фирсовой: бургомистр Берлина поздравлял её со всеми праздниками, в том числе и с Днём Победы
#БлокадаЛенинграда