В советское время няню называли домработницей.

Та же няня, как правило, из деревни и без какого-либо образования. Домработница была непременным атрибутом семей советских функционеров, творческой интеллигенции. Моя семья не относилась ни к тем, ни другим, но у нас тоже была домработница.
«Покажу тебе кузькину мать с горбиною», «Голову оторву и в рукомойник брошу» это невинные по сегодняшним меркам ругательства я услышал в глубоком детстве от своей няни тёти Симы.
В моей галерее воспоминаний близких людей, уже ушедших и ныне здравствующих, особое место занимала тётя Сима.
Она родилась в 1909 году, и когда пришла к нам ей было уже больше пятидесяти. Небольшая роста, сухенькая, со сморщенным и очень некрасивым лицом. Почему мама выбрала именно её, не знаю.
Тётя Сима была безграмотная. Ни читать, ни писать не умела. К тому же выяснилось, что являлась ещё той матерщинницей и врушкой. Правда, вранье было в основном безобидное, да и материлась несильно ругательно. В разговорах с малознакомыми людьми она мою мать представляла дочерью. Ни мужа, ни детей у неё не было.
И вот с таким набором качеств она прожила рядом со мной более тридцати лет. У нас никогда не было особо тёплых отношений, а моём подростковом возрасте достаточно часто конфликтовали. Мы по очереди жаловались друг на друга моей маме. В своих жалобах я был хитрее и доказательнее что ли. Она тоже пыталась жаловаться доказательно, но не всегда получалась.
Тётя Сима имела привычку шариться по моим карманам. Думаю, не только моим. Мне было лет 15. Она в моих карманах нашла сигареты. «Дымок» без фильтра за 16 копеек.
- Покажу матери, - она торжествующе держала пачку в руках. – Покажет тебе кузькину мать. Сигареты она спрятала, как посчитала надёжно. Я нашёл и перепрятал.
Вечером, когда мама вернулась с работы, она с тем же торжествующим видом говорит маме: «А Жорка курит». Меня это не беспокоило. Летом мама привозила мне в пионерский лагерь сигареты «Прима» без фильтра за 14 копеек. Пусть лучше сын курит сигареты, а не «бычки».
Тётя Сима полезла в потаённое место за доказательствами, но доказательств не было. Она растерялась и всё повторяла: «Я их сюда точно положила. Жорка перепрятал, точно». Но это уже неважно. Как мне казалось тогда, добро победило зло.
Её набор обязанностей был самым обычным для домработницы. Разбудить, накормить завтраком, отправить в школу, встретить из школы, приготовить обед, убраться в квартире, проследить, чтобы сел за уроки, потом отпустить погулять.
Я рос непритязательно избалованным дитём. Носил, что покупали, ел, что готовили. Но в еде был один нюанс. Я органически не переносил варёные и жареные овощи, особенно лук. Вкусовые пристрастия семьи были с точностью наоборот. Мне готовили еду отдельно.
Повзрослев, я стал барином. Так меня стала называть тётя Сима.
«Барин, вставай», - будила она меня в институт или на работу. Провожая меня на мою свадьбу, она завязывала мне шнурки.
Кузькина мать с горбиною"
Когда мы с женой приобрели кооперативную квартиру и родилась дочь, тётя Сима тихо переехала к нам. Она растила нашу дочь и продолжала заботиться обо мне. К тому времени у неё появилась своя комната в коммунальной квартире, но большую часть времени проводила у нас. Из тёти Симы она превратилась в бабу Симу.
Годы есть годы. Она всё чаще оставалась у себя в комнате. Когда я снова женился и снова родилась дочь, ей было уже около 85 лет. Тем не менее, проделав неблизкий путь, приехала посмотреть на еще одну внучку. Больше мы не встретились. Вскоре она тихо умерла во сне.
Вспоминаю её чаще всего, потому что никто так преданно и беззаветно не любил меня. Только, если собаки. Это я понял только тогда, когда её не стало.
.
ИНЕТ.
На фото т.Сима с моей дочерью.