Предыдущая публикация
Ирина Николаевна, красивая, ухоженная женщина лет пятидесяти, ходила по рынку, выбирая вырезку.
Следом за ней, как пришитая, таскалась совершенно незнакомая девушка. Она, в отличие от Ирины Николаевны, была молода, даже слишком. Впрочем, в этой девушке всё было немного "слишком": слишком длинные ресницы, слишком яркий, почти вульгарный макияж, слишком короткая юбка... Всё это действовало на проходящих мужчин прямо-таки убийственно: у половины шеи поворачивались вслед девушке под немыслимым углом, второй половине повезло меньше: они шли с жёнами, поэтому могли лишь косить на очаровательную фифочку левым глазом, рискуя окосеть.
Девушка несколько раз порывалась заговорить с Ириной Николаевной, но каждый раз отступала. наконец решилась:
– Ирина Николаевна, мне надо с вами поговорить. Дело в том, что ваш муж и я... словом, мы с ним встречаемся...
– Да что вы говорите! – вежливо и несколько рассеянно удивилась та, рассматривая мясо на прилавке. – Как вы сказали вас зовут? Ах, Лариса…Ларочка, вы в мясе разбираетесь? Как, по-вашему, это свежая вырезка? Не пойму никак, это говядина или телятина?...
– Извините – растерялась девушка. – Мне кажется, вы не поняли или не расслышали...
– Милочка, несмотря на возраст, у меня нет ни склероза, ни тугоухости. Вы – любовница моего мужа, и вам нужно со мной поговорить. Ну а я со своей стороны потребности в таком разговоре не ощущаю. Нет, это всё-таки не телятина, слишком уж красное... хотя... а ладно, взвесьте мне этот кусочек. Спасибо сколько с меня?
Рассчитавшись, она увидела рядом с собой растерянную Ларису. Девушка, выбитая из колеи необычным поведением соперницы, стояла, неловко переминаясь с ноги на ногу. Ирина Николаевна взглянула на часы:
– Ну хорошо. Я всё равно собиралась зайти в кафетерий, здесь пекут чудные пирожные. если хотите, там и побеседуем.
Пригубив свой кофе, Ирина Николаевна посмотрела на Ларису:
– Так о чем вы хотели со мной поговорить?
Отпустите Николая, он несчастлив с вами! – выпалила девушка явно заготовленную заранее фразу. Ирина Николаевна округлила глаза и громко расхохоталась:
– Это что, Николай вас сюда прислал? Ах, вы сами решили! Я так и подумала... Ну так вот, милочка, – она мило улыбнулась, – Николай никогда от меня не уйдет. Почему? Именно потому, что я его не держу. Не верите? Убедитесь. Но предупреждаю вас, как только вы попытаетесь на него надавить, он тут же от вас сбежит, как не раз уже бывало.
– Т-то есть как… – Лариса захлебнулась кофе и с трудом прокашлялась. – Как это «не раз бывало»!?
– Ларочка, детка, вы же, кажется, умная девушка! Вы же не думаете, надеюсь, что Николай жил со мной только в ожидании встречи с вами?
Лариса порозовела: она думала именно так. Ирина Николаевна продолжала, сделав вид, что ничего не заметила:
– Вы... дай Бог память... нет то третья, не то четвёртая... или даже пятая вот так ко мне подходите. Да не расстраивайтесь вы так! Конечно, он вам обещал золотые горы и говорил, что вы самая красивая, единственная, неповторимая и многое другое в том же духе… Говорил? Ну вот видите! Не верьте комплиментам мужчин, Ларочка. Наслаждайтесь ими, получайте от них удовольствие, но никогда не верьте.
Лариса была совершенно подавлена.
– Ирина Николаевна, а как вы... Неужели вам ни чуточки не обидно?
– Да как вам сказать... с одной стороны, конечно, обидно: измена есть измена. а с другой – где-то даже приятно сознавать, что муж у меня ещё ого-го! И плюс к этому я усвоила одну истину: мужа нужно держать на достаточно длинном поводке, чтобы он не чувствовал себя на привязи. Кстати, вы совершенно напрасно не едите пирожное, – заметила она, с наслаждением откусывая от кремовой трубочки. Диета, я права? Зря, ей-богу, зря. Вы лишаете себя такого удовольствия! Вашей фигуре ничего не угрожает, а голодный блеск в глазах женщины не красит её, поверьте опыту. Ну, удачи я вам, само собой, не желаю, поскольку ни на йоту в неё не верю, – она поднялась, допив кофе. – Встречаться я с вами тоже больше не желаю, поэтому – прощайте.
Николай Юрьевич возвращался домой, терзаясь недобрыми предчувствиями. После истерики, устроенный Ларисой, хорошего приёма у жены ждать не приходилось. Он снова вспомнил море слёз, и с досадой поморщился. Если бы женщины подозревали, как они от них дурнеют, они никогда бы не плакали. При мужчинах. Красные глаза, потекшая тушь, опухший нос... б-р-р-р!
Подойдя к двери своей квартиры, Николай Юрьевич глубоко вздохнул, мысленно перекрестился и вошел, прикрываю на всякий случай голову дипломатом. Предосторожность оказалась нелишней: голубая чашка врезалась в косяк рядом с его головой и разлетелась веселыми брызгами по всей прихожей.
– Негодяй! – вопила жена, отправляя предмет за предметом из кофейного сервиза на шесть персон в сторону мужа. – Подлец! Развратник! Старый козёл!!! Кто два месяца назад клялся мне, что это в последний раз? – Ирина Николаевна добросовестно бушевала, но чуткое ухо мужа уловило в этой буре неискреннюю нотку, как будто жена лишь исполняла (впрочем, весьма талантливо) роль разгневанной супруги. Дождавшись некоторого затишья, Николай Юрьевич выглянул из-за своего "щита". Жена стояла с последней чашкой в руке и с некоторым сожалением рассматривала бело-голубые осколки, усеявшие пол.
– Ирочка, милая… – начал муж, продвигаясь (не слишком впрочем резво) в сторону супруги. –Ну, клянусь, это был самый-самый последний раз! Ну ты же у меня умница, ты всё понимаешь! Седина в бороду... Ну прости!
– Негодяй! – Ирина метнула в мужа последнюю чашку, не попала, но не выдержала и рассмеялась. – Нет, ты невыносим! Старый ты кобель!
– Старый, да не дряхлый! – Николай уже смело обнял жену, целую её в шейку.
Ирина высвободилась. – Нет, Николай, я серьёзно говорю: прекращай! Или ты разберёшься с сединой в своей бороде сам, или я доберусь до твоего ребра и выколочу всех засевших там бесов, – и она выразительно кивнула на стену кухни, украшенную набором декоративных скалок.
Утром окончательно примирившиеся супруги собирались на работу. Произошедшее накануне было для них своего рода традицией, неким образом, позволяющей освежить слегка зачерствевшие чувства.
Ирина Николаевна красилась перед зеркалом. Николай Юрьевич чистил ботинки. Он несколько раз порывался о чем-то спросить, но никак не решался. Ирина прекрасно видела все в зеркало:
– Ну, что-то хотел спросить? Я же вижу, как тебя распирает. О своей Ларочке, я права? Нет, личико я ей не трогала, как Верочке, – она усмехнулась, –а вот фигуру… Держу пари, она сейчас сладкое трескает без ограничения. Я, когда уходила, видела как она в пирожное вцепилась, будто неделю не ела... Ну и само собой, растолстеет твоя Лара безобразно, у неё серьёзная предрасположенность к полноте. А мне придётся внеочередной разгрузочный день устроить, –она перешла на серьезный тон. – Правда, Николай, прекращай! Мне надоело. Больше я терпеть не намерена.
– А что будет в следующий раз? Сковородки или суповые миски?
Ирина не поддержала его шутовской тон и посмотрела на него более чем сурово:
– Ни то, ни другое. Око за око, зуб за зуб. Измена за измену...
– Ирочка, не надо так шутить, – Николай переменился в лице.
– Никаких шуток. Я сказала – ты слышал. Тебе плохо только от одной мысли об этом, представь на минуточку, каково мне?
У подъезда супруги расстались вполне мирно, обменявшись поцелуями, они зашагали в разные стороны, каждый к себе на работу. Ирина Николаевна на ходу вытащила мобильник и, оглянувшись на всякий случай, набрала номер:
– Димочка? Это я...
.
©Интернет.
Следующая публикация
Нет комментариев