Предыдущая публикация
Автор;
Денис Бутов
Фрагмент сборника "Чеченское танго".
Заявки на книгу: https://vk.com/topic-134213200_53779520 День первый
Гранатомет – вещь серьезная. Рацию снесло первым же выстрелом.
Вместе с радистом. Хорошо, что осталась рация в бэтээре. Плохо, что бэтээр зажгли на пятой минуте боя. Спросонья все действо воспринималось мной как-то дискретно, рывками.
Вот я трясущимися руками пристегиваю очередной рожок к автомату, потом прицеливаюсь – рожок отваливается и падает на пол. На второй
раз пристегнуть получилось лучше. Наверное. Не помню. Вот, всхлипнув, съезжает по стенке и съеживается клубком лейтенант Садыков. Вот у меня кончаются патроны, я переворачиваю Садыкова на спину и начинаю лихорадочно обшаривать его разгрузку в поисках рожков. Судя по развороченной груди и остекленевшим открытым глазам, помощь ему уже не нужна. В общем, он был не самым плохим лейтенантом из всех, кого я видел. Вот оскаленно-бородатая камуфлированная фигура на мушке и длинная-длинная, патронов на двадцать, очередь. Ладони, измазанные садыковской кровью, липнут к цевью. Было нас на этом блокпосту ровно двадцать шесть человек. С утра еще. А потом нохчам зачем-то понадобились раздолбанные и провонявшие мертвечиной остатки города, когда-то называвшегося Грозным. И нас за неполный час атаки чехов на блок осталось десять, из них боеспособных – восемь. Вряд ли, кстати, чехов поначалу было больше, чем нас, просто они грамотно использовали фактор внезапности. Да и бойцы у них поопытнее наших. По
крайней мере, просто так не подставляются под пули. Не то что Саня Криволапов, который лежит сейчас с разнесенным черепом возле Садыкова, и еще нескольких ребят из тех, кто был в здании.
Блокпост наш расположен удачно. Относительно удачно, конечно.
Удачно для нас, если уж совсем точно. В здании какой-то бывшей конторы.
Одноэтажное небольшенькое здание, построенное из бетонных плит, комнат на пять-шесть. Много окон, большинство из которых мы заложили мешками с песком. Те, что остались, – неплохие амбразуры. Хороший обзор. Ближайшее здание – метров за полтораста. Руины метрах в пятидесяти тоже когдато были зданием, пока не поработала саушка. За руины мы не очень опасаемся – они неплохо минированы. Почти все МОН-ки ушли туда, поэтому в здании в основном растяжки на гранатах. А это есть не очень надежно. Поэтому у нас кто-то постоянно за зданием этим наблюдает. И перед атакой наблюдали. Проворонили. Теперь в здании – две чеховские пулеметные точки.
Может, и больше, но две мы засекли точно. И с этих точек по нам неслабо работают пулеметы. Судя по звуку – ПК.
Снайпера нашего посекло осколками в самом начале боя. Так и истек
кровью в обнимку с эсвэдэхой. Я стреляю неплохо, так что решил попробовать себя в роли снайпера. Занятно. Раньше я думал, что снайпером быть просто – смотришь в прицел, наводишь перекрестие в область сердца или там в лоб, короче, куда хочешь, вражеская фигура-то – во весь прицел, да и лупишь. Потом зарубку на прикладе делаешь. Оказалось – хрен так все просто. И перекрестия нету как такового – какие-то уголки, деления… С кривой с этой я разобрался вроде. Дальномер, однако. Так на четыреста метров даже если стрелять – фигурка маленькая получается, хоть куда-нибудь попасть, не то чтобы в лоб или в сердце. А как за восемьсот метров выцеливать? Человек-то не больше гниды получается. По размерам. Несмотря на такие трудности, все же потихоньку высунулся и решил
пулеметчиков этих заснайперить. Смотрю в прицел – вроде вижу одного. Стреляю – мимо. Еще – опять мимо. Раза четыре стрелял, и все мимо. Как дал он по мне из ПК – никакой снайперки не надо. Еле успел по полу расстелиться. Решил, что горек, однако, снайперский хлебушек. Отложил СВД, взял автомат.
Попали мы в осаду. Чехи штурмовать больше не штурмовали, все таки огрызнулись мы неплохо – человек восемь у них положили. Я сильно
подозреваю, что даже мусульмане, за исключением совсем отмороженных, к гуриям не очень-то стремятся. Да и не сильно-то мы им мешали, судя по всему. Так что оставили они эти гнезда пулеметные, еще человек несколько с другой стороны – и свалили. А нам валить некуда. Город мы не знаем, где наши – представления не имеем. Везли нас сюда в бэтээре. Водила вместе с бэтээром догорает, летеха с развороченной грудью вместе с остальными
«двухсотыми» в углу лежит. Где наводчик, никто вообще не знает. Снаружи несколько наших из граника накрыло, наверное, там лежит. Карты нет. У лейтенанта нашли схему местности вокруг блокпоста. Нам она сейчас нужна, как рыбе зонтик. Короче, робинзонада.
Раненых у нас было семеро, но ранения более-менее легкие почти у
всех, за исключением Рашида Хуснутдинова. У того живот осколком разворотило, кишки наружу. Перевязали его, промедолом обкололи, да только он все равно часа через два умер. По-татарски чего-то сказал, улыбнулся и умер. Из оставшихся самое тяжелое ранение у Малого – один глаз вышибло, второй ослеп. Сидит в углу, молчит и плачет. Утешать его некому, некогда да и незачем. Без толку. У остальных – совсем мелочи. Задетая пулей рука, поцарапанное бедро…
Что делать – никто не знает. Пулеметчики периодически постреливают по окнам. Благо здание то стоит не очень для них удачно, есть мертвые зоны. Остальные чехи, те, что зашли с другой стороны, расположились более грамотно. Мы это поняли, когда Мурза словил очередь в грудину. Как говорится, «…и их осталось восемь». Малой – не боец, Мурза пока живой, но чувствуется – ненадолго. Вкатили ему предпоследний тюбик промедола, перевязали, положили возле Малого. Собрались на совещание. Планерка, блин, такая… Напряженная. Четверо присутствуют. Остальные по окнам сидят, чехов караулят.
– Ну что, – спрашиваю, – делать будем?
Саня Кикин по прозвищу Кика:
– А **** ли делать, надо в город прорываться, своих искать.
– А ты знаешь, где свои?
– Найдем.
– **** ты найдешь, а не своих, баран!
Это Вагиз нервничает. Они с Рашидом десять лет за одной партой просидели в Набережных Челнах. Вместе призвались, вместе служили. Один
сейчас – «двухсотый», второй – в глубокой жопе, как и мы все. Все мы
нервничаем.
– Карта есть у тебя? Город знаешь? Куда ты искать собрался?
– А **** ли здесь сидеть?
– Здесь, ****, хоть шанс есть. На связь мы не выйдем вовремя, в бригаде зашевелятся. Вытащат.
– Ага, это если бригаду еще не раздолбали на ****.
Задумались. Никто, пожалуй, всерьез не верит, что бригаду могут «на
**** раздолбать», но обстановка к оптимизму не располагает.
– **** бригаду долбить. Короче, я за то, чтобы здесь сидеть и не
дергаться.
Это Бычок вставил свое веское слово. Оптимист у нас Бычок.
Впрочем, я с ним согласен полностью. Лучше сидеть с невеликими
шансами на знакомой территории, чем ползти хрен знает куда вообще без шансов. Больше всего меня пугает возможность попасть в плен. Лучше уж как Рашид. А еще лучше – как Садыков. Чик – и ты уже на небесах. Пацаны с бригады рассказывали – стояли вот так же на блоке, с местными общались. Мирными местными. Ага. «Ты гранаты не бойся, она совсем ручная».
Местные эти мирные им золотые горы обещали, мол, домой отправим, денег с собой дадим, бросайте воевать… Вот два дурачка и поверили. Ушли, дебилы, ночью с поста и автоматы с собой прихватили. Одного потом чехи обратно подбросили. Нос и губы отрезаны, глаза выколоты. Это если чехи так обращаются с теми, кто им сам сдался, что ж нас тогда ждет, если не дай бог к
ним попасть? На фиг, на фиг.
– Согласен, – говорю.
– Я тоже согласен, – Вагиз говорит.
Кика только плечами пожал.
– Ну и бараны. А ночью что делать будем? А воды до **** ли у нас? А
патронов? А жрать что будем? Сколько сидеть вообще?
– До упора, – отрезал Бычок. – А насчет всего остального, надо
посмотреть.
Посмотреть я первым делом пробрался на кухню – там у нас стояла
здоровая фляга, которую наполняли раз в несколько дней. Кухня окном своим выходила точняком на то самое злополучное здание, и самая нижняя из десятка пробоин во фляге была сантиметров на 8-10 выше дна. Пол вокруг фляги был обильно мокрым. Я, стараясь не подставляться, подполз к фляге, качнул ее. Из пробоин выплеснулась вода. Значит, наполнена она как раз сантиметров на десять. А это всего литров шесть-семь. Если на всех раскинуть – даже фляжку не зальешь. Хреново. Психология… Как только стало ясно, что воды у нас совсем даже немного, сразу захотелось пить. Я побулькал водой в своей фляжке. Половина точно есть, а то и больше. Подумал и решил потерпеть. Подполз в угол к ящику с тушенкой. Тушенки у нас банок двадцать, не так и плохо.
Увлекся я. Высунулся неудачно. Чех влупил из ПК, чудом не попал.
А может, и не по мне целился. Просто так влупил. Но не попал. Вообще,
здесь поневоле начнешь верить в судьбу. Рожденный быть повешенным – не утонет. На растяжке подорваться еще может, а вот утонуть – навряд ли.
Пришлось, скорчившись в углу и по мере возможности прикрывая автоматом голову и яйца, пережидать всплеск чеховской активности. Благо что не угловая комната. В угловых от второй стены бетонной рикошетит будь здоров. А здесь перегородки то ли саманные, то ли фиг знает. То ли кирпич такой самодельный. Крошится, пули в себя берет. Приполз обратно в центральную комнату, штаб наш… Рассказал, что и как. Вагиз с Бычком притащили еще несколько фляжек. Я говорю:
– Надо флягу как-то сюда притаранить, а то если этот **** так и
дальше палить будет, мы совсем без воды останемся. А ее у нас и так меньше, чем у него патронов. Притаранили. В общем, и несложно. Кика дал пару очередей с другого окна и залег за мешками с песком. Пока пулеметчики то окно обрабатывали, мы флягу и вытащили. Правда, не меньше литра расплескали по дороге. Тушенки несколько банок еще захватили. Сел я, к стеночке привалился, банку тушенки уже приноровился штык-ножом вспороть. И вот тут-то меня и затрясло. Тушенку уронил, штык-нож тоже, руками себя за плечи обхватил. Трясет как малярийного. Еще и срать захотелось до невыносимости, а подняться не могу. Кузя заметил, в разгрузке своей покопался и протягивает мне чекушку. Взял я ее и машинально вспомнил, где у нас водка заныкана была. По всем моим расчетам, водки у нас
ощутимо больше, чем воды. Хоть какая-то радость в этой говенной жизни. Сорвал колпачок зубами, сделал пару длинных глотков. Отпустило почти моментально. Вернул чекушку Кузе, подобрал тушенку, вскрыл. Чехи постреливают изредка. Нехотя так. Народ сидит вокруг, жует. Я тоже жую, хотя не очень и хочется. Хлеба нет, воды нет. Точнее, есть, но мало. Практически нет. Хрен его знает, сколько нам тут сидеть. На тушенку тоже налегать не стоило бы так. Я говорю об этом пацанам, они со мной согласны. Но жрать продолжают. Отставляю свою банку в сторону, там еще почти две
трети. Тушенка на удивление хорошая, не те жилы и желе, которые нам привозили в последнее время.
Пошел посрал. Со стороны, наверное, смешно смотрелось – подтер задницу и в той же позе до двери. Заглянул к раненым. Точнее, к раненому. Мурза уже не раненый. Мертвый уже Мурза. Малой без сознания. Тела тут же лежат. А на дворе август – далеко не самый прохладный месяц в Чечне.
Скоро запах пойдет.
Следующая публикация
Комментарии 2