Предыдущая публикация
☀🔥⚡
Как летние каникулы начались, так Колька стал забегать к Катерине реже, только когда сильно проголодается.
Целыми днями гонял на велосипеде или скейтборде. Мать давала ему карманные деньги. На них покупал чипсы, мороженое, шоколадные батончики на перекус.
Когда дворовая компания шла в кино, на премьеру боевика или триллера, Колька просил денег у Катерины. И Катерина не отказывала внуку. Таких, как Колька, кому некуда было уехать из города на лето, было четыре человека. Иногда Катерина угощала всех чаем с блинами или оладьями. Внука она обожала. Он был вылитый дед в молодости.
И сегодня Колька забежал с утра. Они накануне договорились, что сходят за картошкой в дальний магазин. Колька на ходу ел бутерброд с колбасой и, прожёвывая, объявил, что планы у него изменились, они с ребятами собрались на речку купаться.
– Одни?
– Не. С нами старший брат Витьки пойдёт. Он недавно из армии вернулся. Давай завтра за картошкой схожу? Или у дома купи.
В магазине у дома продавалась мелкая картошка. А в дальнем – крупная, ровная. Да нести больно тяжело. Задумала Катерина суп сварить, а картошка закончилась.
– Ба, меня ребята ждут. Не обижайся, – уговаривал Колька, пятясь к двери.
– Ладно, Коленька. Завтра, так завтра. Понимаю, дело молодое. На вот. – Она протянула ему сто рублей. – Да осторожней на речке.
Она хоть жила на пенсию, денег не жалела внуку. Он не наглел, просил нечасто. Всё равно через два дня пенсия будет.
Колька убежал, засунув деньги в карман шорт. Катерина стёрла тряпкой крошки со стола и задумалась. «Погода хорошая. Чего ждать завтрашнего дня? Прогуляюсь за картошкой. Немного куплю, только на суп, а завтра Коленька побольше принесёт. Если не забудет, конечно».
Она вздохнула и пошла одеваться. Как муж умер, так она решила, что не будет откладывать жизнь на потом, будет носить все свои нарядные платья. Незадолго до смерти купили они Николаю новые брюки и джемпер нарядный. Так и не успел надеть. Берёг на какой-нибудь важный случай.
Катерина открыла шкаф и прошлась по ряду вешалок. Достала яркое шёлковое платье в цветочек. Николаю оно очень нравилось. «Вот его и надену. А то поправляться стала, не налезет скоро», – решила Катерина.
Прихорашиваясь перед зеркалом, заметила, что на фоне яркого платья заметнее стала седина в волосах. «С пенсии куплю краску для волос». Катерина взяла сумку, проверила, не забыла ли кошелёк, и вышла из квартиры.
На улице стоял жаркий июль. Катерина подумала, что ничего страшного не случится, если она всё же прогуляется до дальнего магазина, до которого чуть меньше остановки идти. И пошла, держась в тени деревьев. Купила картошки немного, молока, хлеба свежего, ещё тёплого. В магазине с кондиционером она решила, что справится и донесёт сумку до дома.
Вышла и засомневалась. После прохладного магазина воздух улицы показался ещё более раскалённым. Даже дышать трудно. По дороге её обогнала толпа подростков на скейтбордах. Вспомнила внука, который тоже любил гонять по улицам. Все мальчишки на переходе слезли с досок, только один поехал, не останавливаясь, чуть не попал под машину. Завизжали тормоза, со всех сторон раздались испуганные крики. Катерина схватилась за сердце. Оно неровно билось в груди. Даже в глазах потемнело от испуга.
Прошла несколько шагов и остановилась. Горячий пыльный воздух казался густым, никак не протолкнуть его в лёгкие. Ещё и сердце никак не успокаивалось.
– Здравствуй Катя. Из магазина? Вот ведь, ещё бы немного и под машину попал. Куда спешат? – Рядом остановилась соседка Тамара. – А мы с Гришей на занятия идём.
Катерина заметила рядом с соседкой пятилетнего мальчика.
– Ладно, пойдём мы, а то опоздаем. – Тамара взяла за руку внука, и они пошли дальше.
«Какие занятия летом»? – подумала Катерина, махнула рукой и, тяжело дыша, тоже отправилась домой.
Решила срезать дорогу и пройти за домами. Там тропочка между кустов, зато в два раза короче выйдет, чем по дороге. Но среди кустов стало жарче. На открытом месте хоть какой-никакой ветерок. А тут как в бане. Да ещё душный запах цветов.
Голова закружилась. По позвоночнику потека струйка пота, остановилась у резинки трусов. Катерина прямо чувствовала, как трусы намокли на пояснице. В глазах пелена стоит, всё расплывается. Она оперлась рукой о ствол дерева и стала дышать, открывая рот как рыба, выброшенная на берег. Уже край крыши дома виден, а не дойти скоро до него.
Катерина наклонилась поставить тяжёлую сумку на траву. В глазах потемнело, в сердце вдруг возникла такая тяжесть, будто сел кто на грудь.
У них с Николаем был кот. Любил, стервец, спать у мужа на груди. Тяжёлый. А ещё на шею скатится, так вообще дыхание перекрывал. Когда Николай умер, кот заскучал, жался к ней. Катерина сбрасывала его с груди. Но немного погодя, кот снова ложился на грудь. Один раз проснулась, думала, задохнулась насмерть. Еле прокашлялась. Пережил кот мужа на четыре месяца. Старый был.
«И к чему я его вспомнила? Зачем?» Стала разгибаться Катерина, а сердце молоточками застучало в висках. В голове вдруг что-то хлопнуло, и Катерина упала в траву, потеряв сознание.
Она открыла глаза и не поняла, где находится. Трава вокруг высокая как лес. Одна травинка прямо в глаз тычет. Катерина хотела убрать её, да рука онемела, а на второй она лежала. Попробовала шевельнуться, сердце тут же резануло болью.
Я умираю? Господи, за что? На улице, как бездомная собака! Суп так и не сварила Коленьке…
Успела подумать она и снова провалилась в забытье.
Через какое-то время она снова выплыла из тумана беспамятства. Рука под ней занемела, не чувствовала её уже.
Господи, не найдут меня. И зачем тут пошла? Не ходит тут никто, кроме собак да кошек. Они учуют запах. На жаре я быстро завоняю. Тьфу, Господи, какие мысли в голову лезут.
Она решила позвать на помощь. Но вместо крика раздался стон, больше похожий на коровье мычание…
Господи, ещё и голоса лишил. Платье нарядное на мне, поймут, что не бродяжка. Господи, в морг привезут, разденут, а на мне бельё-то старое, трусы штопаные, застиранные. Стыд-то какой. Знала бы, надела с кружевами, что для больницы берегла, на приём к врачам.
И волосы не покрасила. Буду в гробу лежать седая и старая. Такой и запомнят. А ну как с Колей моим встречусь? Что он скажет? Как не вовремя… И зачем только за картошкой пошла? Послушала бы внука, сходили бы завтра вместе. И жара эта…
Думала Катерина, лёжа на траве среди кустов и ожидая смерти.
Деньги! Деньги на похороны припрятала. Глубоко в бельё засунула. В старый пододеяльник. Не найдёт Дина. Она у меня не любопытная. На свои похоронит, а у них и так нет лишних денег. А на что же я тогда копила? А ну как выбросит пододеяльник после моей смерти? Тряпок у неё и своих хватает. Надо было записку написать, где что лежит. Вот всегда задним умом живём.
Мысли путались, наслаиваясь одна на другую. Катерина всё вспоминала, что оставит здесь.
И узелок не приготовила. Мать однажды показала узелок с одеждой, для похорон. И правильно. Лежит, есть, пить не просит. Всё приготовлено. Достал и надел на покойницу.
– Рано думать об этом, мам, – ответила тогда Катерина.
– О смерти думать никогда не рано. Придёт внезапно, некогда думать будет, хоронить надо, – веско сказала мама.
Когда умерла мама, достала узелок этот и плакала над ним. Всё казалось, что вещи хранят запах матери и тепло её рук. Платье мама приготовила легкое. А умерла ранней весной. Надела поверх платья кофту с рукавами. Негоже в гробу с голыми руками лежать.
А я не приготовила, всё думала, успею. Во что меня Дина обрядит? Как сказать ей, что нужно надеть на меня синее шерстяное платье? Куда шерстяное? Жарко, сейчас лето. Приснюсь я её или нет, чтобы сказать? А в каком платье с Колей встречусь? В этом, в каком умерла, или в том, в каком похоронят?
А голова болела, дышать становилось всё тяжелее.
А квартира… У Дины с мужем своя, большая. Им моя без надобности. Коленьке бы, внуку оставить надо. Большой уже. Не успеешь оглянуться, как женится. Ой, а брат мой в деревне… Он будет претендовать на квартиру. У него трое детишек. Ох, беда. Будут квартиру делить, переругаются все. Надо было завещание составить. Правильно мама говорила, надо о смерти помнить всегда. Ничего не успела. Не попрощалась…
От расстройства, что не успела много чего сделать, приготовиться к смерти, Катерина замычала. И вдруг из горла вырвался, хоть глухой, но крик. Грудь Катерины пронзила боль, и она потеряла сознание.
Она не видела, как кусты раздвинулись, и показалась голова старика. Он гулял неподалёку с собакой, такой же старой, как он сам. Слышал старик плохо, но собачка вдруг потянула за поводок к устам, затявкала. Привела к лежавшей в траве среди кустов Катерине старика. Тот пошёл домой и вызвал «скорую».
– Веки дрожат, в себя приходит. – Услышала чей-то голос Катерина. – Катерина Степановна, если меня слышите, моргните.
Катерина приоткрыла один глаз. Второй не слушался. Она увидела чью-то голову, склонённую над ней.
– Я доктор. Вы в больнице. Вас нашли на улице. Помните что-нибудь? – Катерина приоткрыла глаз шире.
– Мама! – Послышался всхлип.
«Что, меня уже хоронят? Дина плачет? А доктор зачем?» – пронеслось в тяжёлой голове Катерины.
– Слава Богу, жива. Напугала ты нас, мама. Теперь только с Колькой в магазин… – дочь ещё что-то говорила.
Катерина обрадовалась, что жива. Видать Господь услышал, что она не приготовилась, пожалел, дал ей время. Выйдет из больницы и всё сделает, как надо. «Благодарю, Господи, что не забрал меня неготовую», – сказала она про себя.
На следующий день она уже хорошо открывала оба глаза.
– Мама, я принесла тебе морс и булочку твою любимую. – На краю кровати сидела Дина.
– Дина, я должна сказать. Деньги у меня в шкафу на похороны припрятаны, – сказала она.
Говорила Катерина медленно, растягивая слова. Раньше такие проигрыватели были для пластинок на семьдесят восемь и тридцать три оборота. Если включить пластинку, рассчитанную на семьдесят восьмую скорость, на меньшее число оборотов, как раз слова в песне так звучать будут, как Катерина сейчас говорила. Но ведь говорила!
– Мам, какие похороны? Прекрати. Рано тебе об этом думать. Ты хотела кухню новую купить? Вот и купим, а мы с Ваней и Колькой обои переклеим, – говорила дочь.
– Там хватит и на кухню, – добавила Катерина.
– Вот и хорошо. Или Кольке новый мобильник купи. Он давно мечтает. Счастлив будет.
Катерина кивнула. Она пошевелила рукой. Двигается! Значит, не совсем чуркой деревянной останется.
– Выпишут, сразу волосы покрасим тебе. Будешь красавицей. А пока спи. Я завтра приду. С Колькой. Он переживает, что не пошёл с тобой в магазин.
Катерина, и правда, чувствовала такую усталость, словно мешки таскала. «Надо же, чего только в голову не придёт от страха, – вспомнила она свои размышления там, в кустах. – Куплю кухню оливкового цвета. Оформлю квартиру на Кольку. Будет меня добрым словом помнить. Может, и на телефон хватит? Спасибо, Господи», – Катерина заснула с блаженной улыбкой на губах.
«Поскольку в землю скоро лечь нам и отойти в миры иные, то думать надо ли о вечном, пока забавы есть земные?»
Игорь Губерман
Автор: Живые страницы
Следующая публикация
Нет комментариев