Предыдущая публикация
Можно сказать, что мы подошли к самой кульминационной сцене этой памятной ночи.
Только Митрофан Иванович дрожащими от напряжения пальцами связал в два узла за концы все содержимое покрывала, в открытую дверь кабинета Туркеева вошел Готовцев Александр с пистолетом в руке, чувствуя себя королем ситуации. Надо же было такому случиться!
- А это хорошая мысль, в покрывало всё увязать – я вот рюкзак принес. Ну-ка подними. Тяжело? Да я-то покрепче тебя.
Саня подумал – пора знакомиться.
- А ты кто? И что ты тут делаешь?
- Кухар. Заночувати. Тісто поставив – треба стежити. Встав серед ночі, а тут всі побиті...
- Встал среди ночи, а тут адская кухня! Ну и ты сразу хозяина грабить. Нехорошо.
Митрофан Иванович смущенно пожал плечами.
- Ты один?
- Схоже, що так. А з вечора було вісім, вважаючи господаря.
Похоже, не врет – размышлял Готовцев. Он последним на вилле остался. Простой повар, но придется мочить – выбора нет. Дело делается серьезное – свидетелей не должно остаться. Меня об этом предупреждали. Господи! Что за ночь проклятая – столько крови на руках! И душ человеческих! И денег…
А что творится в его душе – ни одного культурного слова нет описать, только мат.
Задавая логичные вопросы, он распалял себя, чтобы повара замочить без жалости и угрызений совести. Чувствовал себя сильно уставшим не только телесно, но и душевно.
- У тебя родственники есть?
- Бувши. Навіщо?
- Черкани адресок, я им денежку перешлю – скажу от тебя.
- Та я сам донесу.
- Ты сейчас умрешь. И, пожалуйста, не скули, не ной – будь мужчиной. А то пристрелю просто так, и родня не получит твой посмертный подарок.
Митрофан Иванович понял – это конец: хоть плач, хоть проси, хоть в ногах валяйся… Нет, не ангел перед ним, а москалюга проклятий, гад, но человек, вроде бы, порядочный… Как-то сомнений в этом не было. Самое обидное – никто не видит и не узнает, с каким достоинством он умирает. Убийца не в счет.
Повар взял на столе записную книжку хозяина и авторучку с золотым пером – написал адрес и ФИО своей совсем уже слабенькой матери, которую сам лет десять назад сдал в дом престарелых, угрызаясь совестью. Если деньги дойдут, хоть условия ей поменяют. Впрочем, только надежда без всякой уверенности – люди все воры и сволочи, начиная с него.
Наверное, хорошо вот так умирать, когда на жизнь наплевать. И оставаться в уме, и твердой памяти. И с осознанием того, что после смерти твоей одной сволочью станет меньше. И от этого станет легче…
Готовцев тянул с расстрелом. А Митрофан Иванович сидел за столом, катал ручку в пальцах и думал, что убийца его – не добрый, не злой. Какой был, такого и послали небеса. Возблагодарим же Господа Бога.
Впрочем, умирать-то совсем не хочется.
- А ти прудкий хлопець.
- Меня ждут. А я тут с тобой тяну. Треба кончать…
Повар начал креститься, шепча молитву, которой не помнил.
В голове у Сани был сумбур, но на лице холодное выражение. Сейчас он был внешне спокоен, но не сильно внутренне. Шестеренки в его голове складывали пазл убийства медленно, но верно.
Пазл ещё не сложился, а время шло – его ждали в машине, дорога, в Донбассе...
Следующая публикация
Нет комментариев