Военные реформы Стефана Батория привели к созданию отменной по своим качествам военной машины, успешно сражавшейся с самыми разнообразными противниками, от шведов и имперцев до русских, турок и татар и обеспечившей в конечном итоге более чем полувековое политическое и военное преобладание Речи Посполитой в Восточной Европе.
Учитывая особенности польско-литовской военной традиции, характер наиболее вероятных противников и соответствующих ТВД, Баторий по прежнему делал ставку на развитие конницы. Однако она подверглась серьезным изменения. Уловив тенденцию постепенного разделения конницы на тяжелую и легкую, он предпринял успешную попытку упорядочить и урегулировать этот процесс. Примечательно, что новый польский король и его советники решили усилить ударный потенциал польско-литовской конницы за счет унификации состава конных хоругвей и их специализации. Конница была окончательно разделена на легкую и тяжелую, и разные ее виды были разведены по однотипных хоругвям. Пожалуй, едва ли не самый примечательный шаг в ходе реформы конницы Речи Посполитой — это создание 2-й, «тяжелой», генерации польско-литовской гусарии, тех самых «крылатых гусар», хорошо известных по историческим, художественным и литературным произведениям. 23 июня 1576 г. вышел королевский универсал, выделивший гусарию в отдельный род тяжелой конницы. Теперь гусары предназначались практически исключительно для таранных атак в сомкнутых боевых порядках на больших аллюрах. Этим они резко отличались как от современной им европейской кавалерии, все больше и больше склонявшейся к ведению дистанционного боя с использованием огнестрельного оружия, так и от московской, татарской и турецкой конницы, по-прежнему отдававшей предпочтение луку и дротику перед всеми остальными видами огнестрельного и «белого» оружия.
В соответствии с изменившимися тактическими задачами новая гусария получила более или менее стандартизированный комплект доспехов и набор древкового, клинкового и огнестрельного оружия. Хорошо защищенные доспехами и вооруженные длинным копьем-древом, новые гусары представляли грозную силу на поле боя, которой с трудом противостояли даже немецкие ландскнехты, не говоря уже о легкой московской, татарской или турецкой коннице, не любившей рукопашного боя.
С выделением гусарии была упорядочена и служба легкой конницы, сведенной в «казацкие» (преимущественно коронные) и «пятигорские» (главным образом литовские) хоругви и отличавшиеся от гусар облегченным защитным и стрелковым вооружением. При этом, что характерно, на первых порах как количество гусарских хоругвей, так и численность их личного состава составляли большинство новой польской конницы. При Батории они составляли до 85-90 % конных хоругвей, тогда как легкие казацкие и пятигорские — около 10 %, а в 1600-1605 гг. — 60-70 % К примеру, в ливонской кампании 1601 г. польско-литовская армия на 3500 гусар имела 1270 казаков и пятигорцев и 500 чел. прочей конницы, в июле 1609 г. в начале Смоленского похода коронная армия располагала 14 гусарскими хоругвями с 2030 конями против 6 легких хоругвей с 600 конями; в 1610 г. под Клушино на 5556 гусар приходилось 1000 казаков и пятигорцев. Однако вскоре после этого начался постепенный процесс сокращения численности гусарии. Так, в ноябре 1612 г. под Вязьмой гетман Я. Ходкевич имел 13 хоругвей (1244 коня), в т.ч. 7 гусарских с 662 конями и 4 легких (450 коней). Впоследствии численность гусарии сократилась до 40 % и на этом процесс не остановился.
Причина снижения удельного веса гусарии была вполне очевидна — до поры до времени посполитое рушение худо-бедно заменяло собой недостаток легкой конницы, но после завершения Ливонской войны ему на смену окончательно пришли наемные легкие хоругви, отличавшиеся большей боеспособностью. Кроме того, как отмечали польские историки Т. Новак и Й. Виммер, «…гусария была отборным родом войск, не терпевшим импровизации. Ее создание требовало долгого обучения, доведения навыка владения военным ремеслом до уровня рефлекса». Успешные действия гусар зависели во многом от слаженных действий всех гусар хоругви, их умения маневрировать на поле боя как одно целое, от способности хоругви атаковать в сомкнутом строю и в случае необходимости быстро перестраиваться и снова атаковать. Вдобавок ко всему весьма недешевой была амуниция и оружие гусар, а также гусарские кони — от состояния коней напрямую зависела боеспособность гусарской хоругви. Наконец, гусары были слишком узкоспециализированным родом конницы, тогда как легкие хоругви более универсальным. Однако, несмотря ни на что, гусария все равно сохранила за собой роль главной ударной силы армии Речи Посполитой, ее символа.
Попытался Баторий, хотя и с меньшим успехом, преобразовать и польскую пехоту. Папский дипломат И. Руджиери в конце 60-х гг. XVI в. писал в Рим папе Пию V, что основа польско-литовской армии — это конница, тогда как пехота, набранная из «хлопов» (очевидно, Руджиери имел в виду драбов посполитого рушения), плохо оплачивается, весьма немногочисленна и в целом пригодна только для несения обозной или гарнизонной службы. Так или иначе, но для большой войны нужна была пехота, способная не только поддерживать действия конницы на поле боя, но и вести осадные работы, штурмовать стены и валы неприятельских крепостей (а их у османов и русских было немало). Поэтому, готовясь к наступлению на Россию и, в перспективе, к войне с турками, Баторий попробовал упорядочить службу польско-литовской пехоты. Малобоеспособных прежних драбов он попытался заменить иной пехотой, более подготовленной и лучше снаряженной. По предложению короля сейм 1578 г. утвердил создание в коронных землях т.н. «пехоты выбранецкой» (piechota wybraniecka, выборная пехота — налицо аналогия со стрельцами Ивана Грозного. Они также на первых порах отличались от земских пищальников своим статусом отборной, «выборной» пехоты). Каждые 20 лан должны был выставить в случае необходимости для хоругви своего воеводства 1 пехотинца, полностью вооруженного и экипированного. Записанные в «выбранецкую пехоту» рекруты освобождались от повинностей и налогов и должны были проходить в течение года 3-месячные военные сборы. В 1595 г. набор выбранецкой пехоты был распространен и на Великое княжество Литовское. Правда, численность ее никогда не была велика. Теоретически, коронные земли могли выставить до 3 тыс. пехотинцев, а литовские — до 1 тыс., но на практике этих цифр достичь практически никогда не удавалось. Да и боеспособность выбранецкой пехоты, как показал опыт ее применения, оказалась далекой от желаемой, почему она довольно быстро стала использоваться для гарнизонной службы и выполнения всякого рода «грязной» работы — рытья траншей, ремонта дорог и т.д., и т.п.
Естественно, что, ощущая нехватку хорошей пехоты, Стефан Баторий попытался, и не без успеха, компенсировать недостаток национальной пехоты наймом в более широких, нежели ранее, масштабах, иностранных наемников, в особенности немцев и венгров. Причем, что характерно, наемники нанимались теперь целыми «региментами» — полками в несколько сот или даже тысяч чел. в каждом. Наемников можно было встретить и в коннице, и в пехоте, но, подчеркнем это еще раз, больше все-таки в последней. Причина была вполне очевидна. На сейме 1579 г., оправдываясь перед депутатами-послами за использование иностранных наемников во время войны с Иваном Грозным, король отвечал следующим образом: «Побуждаемый крайностью, пользовался он во время этой войны услугами иноземных войск, потому что королевство, имея хорошую конницу, которая может не только поравняться с другими государствами, но даже превзойти их, не располагает достаточной пехотой…».
1-й немецкий пеший регимент численностью в 600 солдат был набран в 1576 г. В дальнейшем эта практика получила широкое распространение, несмотря на то, что, как отмечал польский историк М. Плевшиньский, наемная армия негативно воспринималась основной массой шляхты и аристократии. Они видели в ней, и не без оснований, средство усиления королевской власти и насаждения абсолютизма. К тому же услуги наемной иностранной пехоты обходились польской казне чрезвычайно дорого, а без своевременной оплаты наемники воевали вяло и неохотно. Однако обойтись без набора иностранных наемников было невозможно хотя бы потому, что без пехоты вести полномасштабную войну было невозможно, а собственно польско-литовская пехота уступала по своим качествам наемной немецкой. Не случайно венгерский аристократ Габор Бетлен в 1621 г. писал крымскому хану Джанибек-Гирею II, что у поляков хороша только конница, тогда как собственная их пехота плоха и в ней они целиком и полностью зависят от императора.
Стремясь получить достаточно боеспособные и в то же время независимые от позиции сейма воинские контингенты, Баторий продолжил начатую еще Сигизмундом II практику привлечения к службе короне украинских козаков. Впервые 300 конных козаков были приняты на королевскую службу коронным гетманом Ю. Язловецким еще в сентябре 1571 г., однако после 3-летнего существования отряд был распущен, так как платить обещанное жалование было нечем. Баторий решил восстановить эту практику и здесь попытался придать козакам более или менее правильную организацию, введя их службу в определенные рамки. В 1578 г. по поручению короля князь М. Вишневецкий сформировал первый козацкий полк в 500 чел. (и еще 30 козаков составили почт поручика). По завершению Ливонской войны и этот отряд был также распущен, однако Баторий не оставил надежды использовать низовых козаков в интересах короны, тем более что из-за козачьих набегов постоянно возникали трения между Речью Посполитой, Крымом и Турцией. Примерно в 1583 г. король попытался реформировать низовое войско. «Сущность этой реформы, — писал украинский историк Д.И. Яворницкий, — состояла в том, что король ввел на Украйне так называемый реестровый список и в этот список приказал внести лишь 6000 человек козаков; за этими шестью тысячами правительство только и признавало право на существование козаков как свободного сословия…. Внесенные в реестр 6000 чел. разделились на шесть полков…; каждый полк подразделялся на сотни, сотни на околицы, околицы на роты… Все реестровым козакам определено было жалованье деньгами и сукнами; им были выданы особые войсковые клейноты (бунчук, булаву, войсковую печать и знамя)…». Начальство над козаками было возложено на коронного «козацкого старшого», которого козаки именовали гетманом, полковых же полковников, сотников и асаулов козаки выбирали себе сами. Резиденцией гетмана был определен г. Трахтемиров, где находился постоянный гарнизон в 600 козаков и, кроме того, еще несколько сот козаков должны были нести постоянный караул за днепровскими порогами.
Несмотря на сохранившиеся трения между козацкой старшиной и рядовым козачеством и коронными властями, Баторий и его преемник Сигизмунд III смогли в определенной степени «приручить» непокорное и своевольное низовое, запорожское козачество и поставить его на службу короне. Это было тем более важно, что козацкая конница и в особенности пехота, вооруженная огнестрельным оружием и длинными пиками-списами, по отзывам современников, отличались высокой боеспособностью.
Так, Г. де Боплан писал, что козаки «… чрезвычайно крепкого телосложения, легко переносят холод и зной, голод и жажду; неутомимы на войне, мужественны, смелы и часто столь дерзки, что не дорожат своею жизнью. Больше всего они обнаруживают ловкости и стойкости в сражении, когда находятся в таборе, т. е. под прикрытием возов (ибо они очень метко стреляют из ружей, которые составляют их обычное оружие), и при обороне укреплений; недурны они и на море, но верхом на лошадях они не настолько искусны. Мне случалось видеть, как только 200 польских всадников обращали в бегство 2000 человек из их лучшего войска; правда и то, что под прикрытием табора сотня казаков не побоится 1000 поляков и даже большего количества татар, и если бы они были также искусны в кавалерии, как в пехоте, то, я думаю, могли бы считаться непобедимыми…».
Таким образом, в результате «нового курса» в сфере военного строительства польско-литовская армия при Батории и его преемниках приобрела практически завершенный вид. В Речи Посполитой во 2-й половине XV — XVI вв. военное дело, как и во всех остальных странах, вовлеченных в водоворот военной революции, развивалось по одной и той ж схеме. На 1-м этапе традиционная модель развития вооруженных сил подвергалась корректировке и совершенствованию с учетом новейших достижений военной технологии, и, прежде всего, применительно к появлению и быстрому развитию огнестрельного оружия.
Процесс накопления количественных изменений неизбежно вел к созданию более совершенной и эффективной военной машины. Опыт военных кампаний, которые вели польско-литовские войска в это время показывает, что, пожалуй, на рубеже XVI/XVII вв. именно в Речи Посполитой удалось разработать модель организации армии, в наибольшей степени соответствующей условиям восточно-европейского ТВД.
В.В. Пенской "Великая огнестрельная революция".
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев