Предыдущая публикация
ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ
Евангелие призывает неверующих к покаянию.
Но есть покаяние, которое должны пережить мы, верующие. К нему призывает Христос: «Знаю дела твои, и труд твой, и терпение твое... но имею против тебя то, что ты оставил первую любовь твою. Итак вспомни, откуда ты ниспал, и покайся...»
В наши дни много говорят о мировом кризисе: политическом, социальном и экономическом. Корень кризиса — в совести каждого народа. А совесть народа — в его церкви.
Церковь, это — мы, каждый из нас, кто сознательно принадлежит Христу. Какова наша любовь ко Христу, такова наша церковь. Какова твоя и моя любовь к Нему, такова и наша участь, наша радость и сила. Человек, это — его любовь: он есть то, что он любит. Сердце человека — его любовь. «Где сокровище ваше, там и сердце ваше будет». Мои дела, труды, жертвы без любви не имеют
цены, потому что они не мои: их делает рука, голова, ум, воля, но не сердце. «Милости хочу, а не жертвы».
Оттого так мало в нас радости, вдохновения, силы, жизни. Не любить — значит не жить. Религия — это любовь духовная, мистическая, возвышенная.
Что же такое любовь? Словами рассудка нельзя определить ее, так же как нельзя описать благоухание розы.
Что такое первая любовь ко Христу?
Ее знает лишь тот, кто пережил ее.
— Вспомни день твоего обращения, юность, весну твоей преданности Христу, первый трепет и восторг сердца, устремившегося к своему Солнцу. Как мы тогда любили Его, как тогда радость любви сияла из наших глаз, звенела из наших уст — она переливалась через край чаши на окружающих она готова была весь мир обнять всецелой любовью!
А теперь? «Вспомни, откуда ты ниспал...»
Всей церкви наших дней надо вернуться к первохристианству, к первой любви, огласившей погибающий языческий мир гимном радости из недр катакомб, с арены римского цирка, где сонмы мучеников и провозвестников Евангелия умирали, терзаемые дикими зверями за верность Христу. Их кровь была семенем христианства.
Так и тебе надо вернуться к твоему первохристианству, когда душа горела жаждой жертвенной любви, пылала первой любовью ко Христу.
Пребываем ли мы в этой первой любви? Испытаем себя в свете Слова Божия, ибо только язык Святого Духа умеет описать эту святую любовь.
Она описана в Песни Песней в образе любви жениха и невесты. Синагога издревле усматривала в этой песне любовь Бога к Израилю («Любовью вечною Я возлюбил тебя»). Новый Израиль — христианская церковь — с древнейших времен увидела в ней описание любви между искупленной душой и ее Небесным Женихом Иисусом Христом.
Песнь Песней — так названа эта книга согласно с еврейским ее заглавием («шир гаширим»).
Каковы же песни твоей души? О чем поет она? Или она вообще не поет, а лишь ропщет и унывает? Раздаются ли в ней звуки небес, или только скучные песни земли, песни золота, славы, мирских наслаждений? Может быть, наряду с этими напевами, иногда, например по воскресеньям, раздается и песнь в честь Господа. Но является ли она сердцем всех твоих песен, пес-нью песней твоей души? К кому устремляется твой восторг, ликование, жажда твоего духа, что составляет глубинную тайну твоего сердца, его священный трепет и томление? Можешь ли ты петь эту песнь Соломона: «От благовония мастей твоих имя твое — как разлитое мирро». Ощущаешь ли ты неизъяснимое благоухание в святейшем имени Христа? Да, мы, естественно, любим Его за Его дары — за свет, который дает Его учение, за силу, которую Он сообщает нам для борьбы с невзгодами, с грехом; за мир, прощение грехов, за Его жертву, принесенную за нас на Голгофе... Но любим ли мы Его именно за Него Самого так, что вместе с Суламитою мы можем сказать: «Будем восхищаться и радоваться Тобою»?
Ревнуем ли о чистоте этой любви? О чистоте белой одежды, в которую Он облек нас в день искупления?
Тогда мы будем исторгать всякий грех из сердца, из нашей среды.
«Ловите нам лисиц, лисенят, которые портят виноградники, а виноградники наши в цвете».
Ловите, уничтожайте грех не только, когда он уже созрел, но когда он еще только начал развиваться — ловите лисенят.
«Дочь Вавилона, опустошительница... Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень».
«Любящие Господа, ненавидьте зло», уничтожайте его в самом зародыше без пощады.
«То сердце не научится любить,
Которое устало ненавидеть»
(Некрасов).
Если мы любим Христа, то мы бережем Его виноградники, Его Церковь — нашу взаимную братскую семью, не одну нашу, а все насажденные Им виноградники от лисиц и лисенят, от всех их вредителей: нетерпимости, гордыни, недоброжелательства, нелюбви.
Ибо «возлюбленный мой принадлежит мне, а я Ему; Он пасет между лилиями». И потому: говори и делай лишь то, к чему зовет тебя эта святая любовь, неземная красота и чистота лилий...
* * *
«Рано пробудившись, буду насыщаться Твоим образом». О чем наша первая дума, когда мы пробуждаемся? Перед моим окном, среди яркой весенней травы качаются красные цветы (анемоны) — красота Кармильских скал. Смотря на них, я могу сказать, где сейчас находится солнце, потому что к нему устремляют они свои чашечки; по его образу созданы их венчики, их багряные лепестки напоминают лучи солнца — им они живут, они радуются солнцу.
Древнее греческое сказание о душе и Божестве (Психея и Эрос) глубоко истолковано у греческого мудреца Платона.
Душа человека жаждет Бога. От Него она пришла в этот мир; в темнице этого мира она томится, ища Его: утром она целует лучи солнца, упавшие через железную решетку на каменный пол ее убогой кельи. Обыкновенно мы называем ищущими только тех, кто еще не уверовал. Между тем, и у верующих есть искание, хотя иное. Неверующий ищет, чтобы найти. Верующие ищут то, что нашли и потом потеряли.
Ребенок шел по базару, держась за руку матери. Но вот он оторван от нее толпой, потерял ее — и с плачем ищет мать, он тревожно прислушивается, чтобы среди сотен голосов уловить родные звуки.
«Встану же я, пойду по городу, по улицам и площадям и буду искать того, которого любит душа моя; искала я его, и не нашла его. Встретили меня стражи, обходящие город: «Не видали ли вы того, которого любит душа моя»? Но едва я отошла от них, как нашла того, которого любит душа моя...» (П. П. 3, 2—3).
Напрасный труд — спрашивать «сторожей, обходящих город», тех, кто стоит на страже форм и обрядов. Они, официальные представители религии, книжники и первосвященники, служители храма, не узнали и не приняли Того, ради Которого храм был
построен.
Христос исцелил в субботу слепого. Фарисеи изгнали этого слепого из синагоги за то, что он исповедал Христа. И тогда он опять увидел Иисуса и получил от Него еще больше. «Иисус, услышав, что выгнали его вон, и нашед его, сказал ему: ты веруешь ли в Сына Божия?»
Тогда открылись у него и духовные очи, и он узрел вечный Свет своей души.
«Но едва я отошла от них, как нашла того, которого любит душа моя».
Не хочу критиковать те или иные церковные организации, но знаю, что я нашел Христа не в храме, а в лесу, под сенью высоких молчаливых сосен, у пустынного моря.
«Дух дышит, где хочет». Стражи могут обходить город и даже запереть ворота, даже извергнуть Христа, ибо Ему должно было «пострадать вне врат», но Дух Божий превыше всех стен — Он говорит человеку и в храме, как это было с Самуилом, и в дикой иудейской пустыне (к Иоанну Крестителю).
* * *
«Я сплю, а сердце мое бодрствует».
Любить Его — значит любить всегда, не только в праздники, во время богослужения, но и во все дни; и не только днем, но и ночью; не только, когда бодрствуем, но и во сне — «чтобы мы,
бодрствуем или спим, жили вместе с Ним». Голодному хлеб снится, а любящий видит во сне того, кого любит, и если даже не видит, то сердцем к нему устремляется. Мать спит глубоким сном после трудового дня, но и ночью сердце ее бодрствует там, над колыбелью ее любимого дитяти.
В дни первой любви ко Христу мы видели Его во сне, или, когда приходило искушение или опасность, мы и во сне обращались к Нему.
Психология — наука о жизни души, о душевных явлениях — учит нас, что человек может переживать одновременно двойной поток сознания, двойной ряд мыслей, быть здесь и там. Один ряд мыслей постоянно меняется, смотря по тому, чем человек занят в данный момент: стоит ли около машины, читает ли книгу, пашет ли поле; а другой ряд мыслей — постоянный, всегда направлен на то, что любит наше сердце, всегда ищет «того, которого любит душа».
В этом мире любить — значит страдать за любимое.
«Встретили меня стражи, обходящие город, избили меня, изранили меня». Странно, но это так: любовь ко Христу испытывала самые жестокие преследования со стороны тех, кто принадлежал к служителям культа, конечно, не тех, кто служил на деле Его царству, а кто лишь «обходил город», знал лишь наружные формы религии и ревниво оберегал их, принадлежал к «стерегущим стены». Религию больше всего преследовала религия. Ян Гус, католический священник, а также большинство средневековых борцов за преображение церкви пострадали от церкви. Сам Христос был отвергнут иудейскими первосвященниками; Глава Церкви был отвергнут служителями церкви.
Но страдать за любимое не тяжко. Сердце, горящее любовью, даже жаждет пострадать за того, кого любит. И именно это страдание служит лучшим доказательством любви. Христос по воскресении Своем являлся ученикам и показывал им Свои раны от гвоздей, чтобы они не сомневались, а верили в то, что перед ними стоит Он Сам, совершенная Любовь, та Любовь, которая не могла пройти в этом мире без язв от гвоздей и тернового венца.
Когда мы придем туда, в лучший мир, и предстанем пред лицом Его, — как докажем мы то, что были на земле христианами? Конечно, нам не помогут никакие бумажные удостоверения о принадлежности к той или иной церкви, ни свидетельство о крещении, но эту принадлежность к Телу Христа и это крещение в смерть Христа, мы должны будем подтвердить ранами на руках и челе, ранами в сердце, потерями материальными, обидами и гонениями, которые мы перенесли за имя Его. Ибо если Он, воплощение Божественной любви, должен был пройти на земле путь от яслей до креста, не имея, где главу приклонить, поруганный и оплеванный, то как же это нам удается пройти по улицам и торжищам этого мира без ран и насмешек, а иногда еще и одобрение принять со стороны отвергающих Христа? Поистине — «кто любит мир, в том нет любви Отчей». Кто любит Христа, того мир должен ненавидеть.
В наши дни так часто слышишь вопрос, в особенности в среде книжных людей: «Почему именно только Христа надо любить? Разве не было других великих личностей у человечества, как например, Магомет, Будда, Конфуций?»
«Чем возлюбленный твой лучше других возлюбленных, прекраснейшая из женщин? Чем возлюбленный твой лучше других, что ты так заклинаешь нас?» Ибо любящие Христа имеют неистребимую жажду и другим свидетельствовать о Нем. Делают ли они это из слепого фанатизма, рабски повинуясь слепому чувству?
Но Христос не хотел слепой любви. И мы ведь знаем, почему мы любим Его; мы знаем, что Он прекраснее всех сынов человеческих.
В Его учении нет ни одного недостатка, ни одного слова, которое бы устарело или не подходило ко всем людям всех времен.
Его Личность безгрешна. Будда тщетно боролся с греховным бытием, и Магомет каялся в грехах своих. А о Христе мы вполне сознательно, на основании исторической действительности и личного опыта, говорим: «Уста Его — сладость, и весь Он — любезность» — весь, до конца, всецело, как абсолютно совершенный, безгрешный, святой, божественный. В Его облике нет ни одного недостатка, ни тени греха, только потому Он и может спасать грешников и «знает, как искушаемым помочь». «Уста Его сладость» — все, что Он говорит нам не только через писанное Слово, но и непосредственно через Духа Святого, хотя бы это казалось суровым требованием жертвы, — для нас сладость, ибо в Нем говорит любовь. И лишь тогда Его голос перестает быть сладостью, когда мы утрачиваем любовь к Нему, первую любовь.
Любовь любви открывается.
«Иисус сладчайший», — так поет о Нем восточная Церковь. «Вот кто возлюбленный мой, и вот кто друг мой, дщери Иерусалимские!»
Поэтому мы не стыдимся Его имени, но хотим петь о Нем, кричать от радости всем и вся.
В Америке, в одном доме происходили христианские богослужения. Жильцы дома, слыша громкие песнопения, жаловались хозяину дома, еврею. «Друзья мои, — ответил он, — если бы я нашел Мессию, я бы еще не так кричал от радости!»
Да, мы хотим провозглашать о Нем на кровлях, громко, во все колокола благовествовать о Его любви, о красоте, потому что Он есть Свет мира, Логос его, по которому томится всякая душа человеческая.
А о мудрецах всех народов мы скажем словами апостола Индии Сундар Синга: «Они выкопали каналы, но лишь Христос наполнил их водою».
Но где же Он, ваш Христос? Как можете вы любить Того, Кого не видите своими глазами?
«Куда пошел возлюбленный твой, прекраснейшая из женщин? Куда обратился возлюбленный твой? Мы поищем его с тобой».
Глаза телесные не видят, но сердце знает, где Он.
«Мой возлюбленный пошел в сад Свой, в цветники ароматные, чтобы пасти в садах и собирать лилии».
Мария Магдалина в то утро, после субботы, видела Его в саду у пустого гроба, но не узнала Его — ее глаза были полны слез — она приняла Его за садовника. А потом встрепенулась на Его голос и поняла, что это Он, возлюбленный ее души, — Господь.
Но ведь, правда, Он также и садовник нашей души. Он хочет и может пустыню нашего сердца, заросшую тернами и волчцами, претворить в ароматный сад.
Теперь Он пасет там, между лилиями, пасет наши души. Он весь в красоте и хочет, чтобы и мы приобщились Его красоте и «видели славу Его». Он пошел собирать лилии, пока «не наполнится их число», — и тогда вернется взять Свою возлюбленную, Церковь Свою, невесту Свою, душу, искупленную Им.
А теперь — Она не знает мученья разлуки, хотя не видит Небесного Жениха телесными очами, — ибо восторг первой любви делает будущее настоящим. Она обручена «единому мужу», чтобы некогда предстать «Христу чистою девою». И уже теперь она может сказать это сладчайшее слово: «Я — принадлежу возлюбленному моему, а возлюбленный мой — мне; Он пасет между лилиями».
Вот слова, которые определяют глубоко по существу что такое религия, какова связь души с живым Богом. В этих словах сказано все и о правах и об обязанностях верующего. «Я принадлежу Ему» — «я не свой», «я куплен дорогой ценой». Какая могучая сила против забот, греха, страданий кроется в этих словах, если они соответствуют действительности в нашем сердце! А это так и есть, если мы пребываем в первой любви.
И когда нахлынут на душу волны искушений и мир станет манить своими прелестями или угрожать пытками и даже смертью, сердце отвернется от этих волн и устремит взор, полный любви и верности, к Небесному Жениху: «Положи меня, как печать на сердце твое, как перстень на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность; стрелы ее — стрелы огненные; она — пламень весьма сильный».
«Крепка, как смерть, любовь». «Уже не я живу, но живет во мне Христос». «Для меня жизнь — Христос, и смерть — приобретение», ибо смерть разрушит последние препоны, отделяющие меня от Христа.
Как-то я видел картину Луки Кранаха в Дрезденской галерее: «Смерть Св. Екатерины».
В юности она уверовала во Христа и духовно обручилась Ему. Вот теперь пришел час испытания ее верности. Она стоит на коленях. Палач языческого императора Диоклетиана заносит над ней меч. Ее глаза, полные неземного восторга, устремлены вверх; она не боится, она ждет последнего удара, и тогда увидит Его, как Он есть.
Из Англии уезжало в дикие страны несколько молодых христиан для проповеди Евангелия язычникам. «Как вы не боитесь? Ведь эти дикари убьют вас, вы умрете прежде времени!» — сказали им друзья.
«Мы уже умерли, прежде чем решили поехать», — ответил один из них.
Все может сломить противная сила — даже убеждения, но есть одна сила: могучая, непобедимая и всегда побеждающая — это сила любви. «Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее. Если бы кто давал все богатство дома своего за любовь, то он был бы отвергнут с презрением».
Такое христианство, апокалипсическое, горящее огнем первой любви, побеждает и теперь в этом мире, на фронте духа, в горниле гонений.
«И пустил змей из пасти своей вслед жены воду как реку, дабы увлечь ее рекою».
Но «они победили его Кровью Агнца и словом свидетельства своего, и не возлюбили души своей даже до смерти».
Не возлюбить души своей можно, лишь возлюбив той всецелою любовью, которая вытесняет наше «я», наши личные выгоды, боли и потери. Такой любви достойна лишь совершенная Любовь — Христос.
Что же нам делать?
Тот, Кто является источником огня и света, «держащий семь звезд в деснице Своей, ходящий посреди семи золотых светильников», дает нам ответ на этот вопрос.
«Вспомни, откуда ты ниспал, и покайся, и твори прежние дела».
Покаяться — значит сознать свою вину.
Покаяние в утрате первой любви — это покаяние верующих. Это зов истории наших дней, это клич современных мучеников и исповедников Христа.
Покаяние в грехе нелюбви и жажда возврата к первой любви приведут нас к тому, что мы будем томиться и вопиять к Богу, ибо только «Бог есть любовь», и всякая истинная «любовь от Бога». Всякая другая любовь — поверхностная, призрачная, плотская, душевная, самолюбивая, она хочет не столько любить, сколько быть любимой.
«Вспомни», «покайся», «твори».
Твори прежние дела, в прежнем духе, в духе первой любви в отношении ли ко греху, к врагам, в служении ли ближним. Назад к первохристианству, к Евангелию, исповедуемому в чистоте и простоте Галилейских рыбаков, к Евангелию любви, объемлющей всех и вся состраданием и всепрощением! Таков зов первой любви.
«А если не так, скоро приду к тебе и сдвину светильник твой с места его, если не покаешься».
О, сколько есть теперь душ, общин и церквей со сдвинутыми светильниками! Пламя их свечи стало мигать, потом мерцать, потом чадить и дымом своим заслонять Лик Христа.
Такую свечу Он сдвигает с места, и ветвь, не приносящая плода, срубается.
Еще терпит Бог веру, которая представляет труд, долг без любви. Но есть другая, худшая крайность — любовь без труда, без дисциплины, без послушания, без долга. Такая любовь есть самолюбие, самолюбование, самовлюбленность, наслаждение лишь чувствами.
«Впрочем, то в тебе хорошо, что ты ненавидишь дела Николаитов, которые и Я ненавижу».
Николай Антиохийский, один из семи диаконов (Д. Ап. 6 гл.), превратно учил о свободе воли, что его последователи поняли, как повод к распутству. Так возникла секта николаитов. Обыкновенно лжеучение возникает тогда, когда мы следуем не Христу, а личным мыслям какого-нибудь христианина, когда мы перестаем быть Христовыми и становимся «Павловыми», «Аполлосовыми», «Кифовыми», становимся «николаитами».
Ни труд без любви, ни, тем более, любовь без труда не могут быть угодными Богу. Ему угодна деятельная, действительная любовь. Ему угоден труд любви, вера, действующая любовью.
Ибо мертвы дела без любви; пуста и ложна любовь без дел. Вспоминая о христианах Фессалоникийской церкви, Апостол Павел одобряет в них «дело веры и труд любви и терпение упования на Господа Иисуса Христа».
Такой жаждой проявить себя на деле в подвиге самоотречения и отличается истинная, первая любовь. И если мы будем бороться за возрождение в нас этой любви и в этой борьбе победим, то вот что ожидает нас: «Имеющий ухо да слышит, что Дух говорит церквам: побеждающему дам вкушать от древа жизни, которое посреди рая
Божия».
Часто мы, пережив обращение, останавливаемся в начале пути, стоим у порога, и мир еще виден и манит своими приманками, внутренность храма неясна и далека в своей непостижимой
глубине. А Бог хочет, чтобы мы шли дальше, в самую сущность царства Его, чтобы вкушали «от древа жизни, которое посреди рая Божия».
«Жить — значит любить, любить — значит жить». И потому лишь способных любить Бог может удостоить вкушать от древа жизни, от источника совершенной Божественной любви.
Зло нашего времени — нецельность, дилетантство, поверхностность, «христианство порога».
Есть христиане, подобные звонарю, который бывает только на колокольне и не находит времени быть в самом храме или участвовать в процессии.
Пусть Сам Дух истины изъяснит каждому на языке его души тайну первой любви и наполнит душу святым томлением по ней.
Одно из двух: или мы останемся глухи к Его голосу и наш светильник будет сдвинут — тогда этот мир на его место водрузит свой факел, дымящийся кровавым пламенем злобы и разрушения, или мы покаемся в ответ на призыв Духа, — и яркий светоч вновь озарит сумрак, окружающий нас, благодатным сиянием мира и любви.
«Имеющий ухо да слышит, что Дух говорит...»
В. Ф. Марцинковский
Следующая публикация
Нет комментариев