О, эта нежность поцелуя

и эти руки, эти губы,
прости Господь, что так люблю я
не сам процесс когда мы любим
друг друга, душу отпустив
в морфея нежные объятья;
люблю смотреть когда она
лежит совсем обнажена,
чтоб наконец то в плен мне сдаться.
Люблю касаться её кожи
и ощущать восторга дрожь,
быть может так любить не гоже,
входя в неё как в масло нож,
но я люблю, люблю до дрожи,
с нечеловеческою страстью;
мы с нею в этом так похожи,
но быть похожи мы не можем
хоть и единой ипостаси.
О, эта грудь, овал плеча,
изгиб божественного стана,
она внутри так горяча,
как будто в кратере вулкана,
как на вершине Фудзияма,
что сотни лет дремал и вот
от зимней спячки пробудился
и я не слабо возбудился,
впиваясь жадно в этот рот.
Господь, прости уж если слышишь,
чиню бесчинства, восхваляя
любовь, дарованную свыше,
ей отдышаться не давая.
Прости меня, за всё прости,
за то, что с ней бываю груб
и пью нектар любви, смакуя,
прижав к себе её, целуя
подобострастность нежных губ.