Предыдущая публикация
Мост в Небеса
Я обратил внимание на них, еще когда вышел на исповедь. «Красивая пара», - отметил я. Оба высокие, стройные, темноволосые, с правильными чертами лица. Впереди стояли люди, и я не сразу увидел, что парень без ноги, на костылях. Девушка смотрела на него с обожанием, а он был хмур, измучен, погружен в свои мысли.
Общую молитву они прослушали вместе. Потом девушка встала в очередь к исповеди, а парень сел на лавочку и оперся спиной о стену.
Девушка, представившаяся Варварой, поисповедовалась, а потом попросила поговорить с ее парнем.
- Клим, - представился он.
Служба уже закончилась, расходились люди. Я подошел к ребятам уже без облачения. Клим, глядя на меня, засомневался, надо ли просить благословения. Я с удовольствием его благословил и сел рядом.
Бойкая Варвара побежала к иконам на другую сторону храма, деликатно оставив нас наедине.
- СВО? - спросил я, показывая на костыли.
- СВО, - подтвердил Клим.
- Я могу чем-то вам помочь?
- Не знаю… Вряд ли… Мне, наверное, смирения не хватает…
- Перед войной?
- Не знаю. Перед чужой болью.
- Может быть, вы расскажете?
Парень упирается ладонью в колено потерянной ноги и сжимает его со всей силы, одним движением, а потом отпускает. Еще один вздох и - он заговорил:
- Мы ехали утром по разбитой дороге. Одни выбоины. А там машина гражданская, расстрелянная. На нашу сторону пробирались. Не успели. Мужчина, женщина и двое детей. Один совсем кроха, в детском кресле. Маленький такой осколочек вошел в лицо. У нашего парня истерика началась. Хотел весь магазин в небо выстрелить. Чтобы не орать, он вцепился зубами в рукав. У него дома такой же ребенок. Я обнял его, сильно, будто спеленал, а он начал вырываться, лягаться. А потом дроны. Тогда мы ушли. Я, когда смотрел на убитых детей, был слабый, меня можно было брать голыми руками. Надо быть сильным. А я не смог… Слишком много боли. За что это людям?
Клим помолчал, внимательно глядя на Распятие Господа нашего Иисуса Христа. Я не торопил его. Потом он продолжил:
- Зачищали частный сектор. Я ногой растяжки коснулся, но вовремя мягко отодвинулся. Не рвануло. Смотрю - а растяжка у подвала, где есть люди. Передали им воду в окошко. Ждём саперов, потому что растяжка уходила под здание. За водой потянулась старенькая морщинистая ручка. Я спросил: «Как зовут вас?» Она мне: «Анна Егоровна». Оказалось, учительница на пенсии. А с ней еще двое стариков. «Держитесь, родные», - шепчу, а они меня подбадривают. Веселые. Говорят, мол, наши пришли. Достали мы их. Живые! Погрузили в машину. Они нам руки целуют. Это мы им должны руки целовать. Не смогли защитить. Допустили, чтобы наши старики в подвалах заминированных сидели. Им бы почет и уважение. А тут фашисты. Они ведь надеялись, что мы победили навсегда. За что им на старости лет такой ужас?
У Клима закрываются глаза. Видно, что он очень устал. Но борется, не идет на поводу своего бессилия.
- Болит? - спрашиваю я, кивая на ногу, вернее, отсутствие ее.
- Почти нет. Никак не заживет нормально. Протез уже готов. Даже примерить не могу. Время надо.
Подошла Варвара. Она смотрела на меня с надеждой. Трудно, очень трудно, если солдат не вернулся домой. Он здесь, рядом, теплый, живой, но он не вернулся. Отношения окрашены кровью собственной и кровью друзей и врагов.
Я зацепился мыслью за важное и начал говорить:
- В девятнадцатом веке жил великий духовный писатель, богослов, священник - отец Родион Путятин. У него был потрясающий дар слова. Его проповеди мы читаем до сих пор. Он рассказывал как притчу одну древнюю историю.
Клим смотрел на меня не мигая, казалось, он взвешивает и принимает внутрь как лекарство каждое слово.
- Жил-был пустынник, старец, святой жизни человек. Однажды его послушник отлучился в город. А там роскошно и торжественно хоронили градоначальника, человека злого и порочного. Послушник исполнил все, что нужно ему было в городе, вернулся в пустынь и обнаружил, что его старца растерзал дикий зверь. «Увы! Господи, где же правда? – возопил ученик.– Злой градоначальник умер так славно, погребен так пышно, а мой святой старец...» Он так стенал и плакал, что плач его достиг небес. И для утешения и вразумления послан был ему Ангел, который сказал: «Что ты плачешь о лютой кончине своего учителя и завидуешь славной смерти градоначальника? Тот градоначальник, живя во грехах, однажды сделал дело доброе, и в награду за то славно погребен на земле; но за злые свои дела он понесет наказание: муки вечные ожидают его в будущей жизни. Твой же учитель – старец всю жизнь делал угодное Богу; но как человек раз учинил некоторый малый грех, и за этот-то грех умер такой лютой кончиной. Зато теперь он будет чист от своего греха, и потому несомненно будет в раю».
- Вы хотите сказать, что двухлетний ребенок согрешил перед Богом и получил осколок в голову?
- Нет, я хочу сказать, что Господу виднее, каким образом и в какой компании человек отправляется в рай. Наверное, вся семья, все вместе - двое взрослых и двое детей - предстали перед Богом. Мы не знаем. Надо довериться Господу нашему. Он приводит людей в рай наилучшим для них, наиболее прямым путем. Вернее не так. Господь приводит человека в рай через такие испытания, которые максимально раскрывают его духовные силы. И если на пути в рай человеку нужно очиститься через страдание, Господь пошлет ему обстоятельства и возможности.
- И старики, пострадавшие в подвале под обстрелами, без воды и еды, таким образом очищались? Не слишком ли жестоко?
- Мы рассуждаем с точки зрения земной жизни, а вот как эти события выглядят из Вечности?
Клим с усилием трет лицо, а потом спрашивает:
- Я могу что-то сделать для них - для ребят, для мирных - и живых, и мертвых? Или могу только помнить?
- Конечно. Вы можете молиться о них. От чистого сердца. Не хотите поисповедаться?
- Хочу, но не могу. Очень много эмоций. Много гнева и слез. Надо успокоиться. Я приду, обязательно.
- Вы, наверное, теперь семью создадите?
Клим взглянул на Варвару, которая отошла к церковной лавке:
- После войны. Мне еще повоевать надо. Говоря вашим языком, свое еще не отстрадал, рай не заслужил. Если страдания - это мост в Небо, я готов.
Наверное, моя растерянность хорошо была видна на лице. Клим улыбнулся:
- Штурмовиком я уже не побегаю, а вот оператором FPV-дронов вполне. Ремонтировать могу. Обучать могу. Сидеть и ждать конца СВО не буду. Варюшке придется еще подождать. Она не знает…
Я благословил Клима и его подругу, пожелал им Милости Божьей, здравия, благоденствия, физических и духовных сил.
- Победы нам всем! - твердо сказал несгибаемый воин Клим.
Он посмотрел на меня задумчиво и добавил:
- Я не хочу забывать. Я - буду не-я. Буду помнить. И смиряться. Господу видней, как надо.
На исповедь Клим приехал месяца через четыре. Он был на протезе, шел вполне уверено.
- Куда вы теперь? - спросил я после Причастия.
- Курск, - коротко сказал он и добавил: - Вы не волнуйтесь за меня. Я все помню и молюсь.
- Жду с Победой. Повенчаю вас с большим удовольствием.
Клим ушел. А на меня в упор смотрела с иконы Матерь Божия. И молитва Ей сложилась в слова:
- Сохрани его, Царице Небесная! Ради будущих его детей! Ради всех нас! Ради страданий нашего народа! Это наш общий мост в Небеса!
Господи, помилуй нас!
Священник Игорь Сильченков Крым.
Следующая публикация
Комментарии 3