Предыдущая публикация
страшное у меня горе.
вероятно —
лишусь сна.
вы понимаете,
вскоре
в РСФСР
придет весна.
сегодня
и завтра
и веков испокон
шатается комната —
солнца пропойца.
невозможно работать.
определенно обеспокоен.
а ведь откровенно говоря —
совершенно не из-за чего беспокоиться.
если подойти серьезно —
так-то оно так.
солнце посветит —
и пройдет мимо.
а вот попробуй —
от окна оттяни кота.
а если и животное интересуется улицей,
то мне
это —
просто необходимо.
на улицу вышел
и встал в лени я,
не в силах...
не сдвинуть с места тело.
нет совершенно
ни малейшего представления,
что ж теперь, собственно говоря, делать ?!
и за шиворот
и по носу
каплет безбожно.
слушаешь.
не смахиваешь.
будто стих.
юридически —
куда хочешь идти можно,
но фактически —
сдвинуться
никакой возможности.
я, например,
считаюсь хорошим поэтом.
ну, скажем,
могу
доказать:
«самогон — большое зло».
а что про это ?
чем про это ?
ну нет совершенно никаких слов.
например:
город советские служащие искра́пили,
приветствуй весну,
ответь салютно !
разучились —
нечем ответить на капли.
ну, не могут сказать —
ни слова.
абсолютно !
стали вот так вот —
смотрят рассеянно.
наблюдают —
скалывают дворники лед.
под башмаками вода.
бассейны.
сбоку брызжет.
сверху льет.
надо принять какие-то меры.
ну, не знаю что, —
например:
выбрать день
самый синий,
и чтоб на улицах
улыбающиеся милиционеры
всем
в этот день
раздавали апельсины.
если это дорого —
можно выбрать дешевле,
проще.
например:
чтоб старики,
безработные,
неучащаяся детвора
в 12 часов
ежедневно
собирались на Советской
площади,
троекратно кричали б:
ур а!
ура !
ура !
ведь все другие вопросы
более или менее ясны́.
и относительно хлеба ясно,
и относительно мира ведь.
но этот
кардинальный вопрос
относительно весны
нужно
во что бы то ни стало
теперь же урегулировать.
\ Маяковский 1923
Следующая публикация
Нет комментариев