Молитва – матерь и царица всех добродетелей. Но почему она матерь всех добродетелей? Ведь великий апостол Павел говорит: «А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше» (1 Кор. 13: 13). Значит, согласно ему, самая великая добродетель не молитва, а любовь. Так почему же все-таки святые отцы сказали, что молитва – матерь всех добродетелей? Потому что она вводит в нашу душу и любовь. Любовь к Богу и любовь к ближнему входят в нашу душу не иначе, как путем молитвы!
Например, ты, скажем, огорчил кого-нибудь или тебя кто-нибудь огорчил, но если ты начинаешь поминать его в молитве, то вскоре замечаешь, что с какого-то времени злоба начинает исчезать. Молитвой пресекается вражда, и ты тотчас приобретаешь этого человека, и вы приходите к согласию, единству. Поэтому святой Максим говорит: «Когда ты увидишь, что кто-нибудь тебя ненавидит, будь по справедливости или не по справедливости, начни поминать его в молитве»[1].
Но не поминай его, чтобы на него пришло какое-нибудь зло, ибо тогда оно падет на тебя. Говори так: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя, грешного, и брата моего (имя), ибо по моим грехам он рассердился на меня. Потому что брат мой – мое зеркало: он видит мои недостатки».
Так говорит и святой Иоанн Лествичник: «Не обвиняй брата, когда молишься за него, и не проси для него наказания», – как некоторые записывают таких людей в своих помянниках как врагов! Нельзя! Даже если вы записываете некоторых во враги, Церковь знаете, как молится? Церковь молится о врагах, чтобы Бог умудрил их, простил им грехи, привел их к познанию истины, сделал кроткими и благополучно обратил их.
Так молится Церковь. Никогда и никому Церковь не желает причинить зла. Ибо «Бог хочет, чтобы все люди спаслись»(ср.: 1 Тим. 2: 4). А мы, когда огорчены, нам кажется, что такой-то человек нас ненавидит. А Церковь – нет! Она не делает различий. Она молится равно обо всех, чтобы все были хорошими.
Потому, говоря о святой молитве, я и сказал вам, что она называется матерью всех добродетелей, ибо она вводит в душу нашу самую великую добродетель – любовь к Богу и любовь к ближнему.
Послушай, что говорит божественный отец Максим Исповедник – эта «вершина богословия» и «итог православного богословия» VI века – в «Добротолюбии» и в книге, называемой «Амбиква», в которой его мысль превосходит порой даже святого Дионисия Ареопагита, именуемого «птицей небесной». «Все добродетели помогают человеку стяжать любовь Божию, но ни одна не сильна сделать это так, как молитва»[2]. Ибо молитва потому и называется матерью добродетелей, что она достигает самой великой добродетели – любви.
Все добродетели приближают человека к Богу, а молитва их объединяет. Это как если бы ты мастерил дверь из нескольких частей или шкаф и видишь, что детали, выстроганные фуганком, подогнаны друг к другу, но не держатся, пока ты не поставишь их на клей. А когда поставишь их на клей, они кажутся сделанными из цельного куска дерева. Такова и молитва.
Молитва не только приближает человека к Богу, но и прилепляет его к Богу и делает его одним духом с Ним. Это то, о чем говорит великий апостол Павел: «Прилепляющийся к блуднице становится одно тело с нею… а прилепляющийся к Господу есть один дух с Господом» (ср.: 1 Кор. 6: 16–17). Эта духовная спайка – чтобы человек соединился с Богом – совершается на пути молитвы.
Но когда мы слышим о молитве, не будем думать, что всякая наша молитва есть молитва. Если я языком произношу молитву или устами, а ум мой витает по горам, по долам, я обманываю себя, когда молюсь. Ибо Бог во время молитвы требует не только уст и языка, но и ума и сердца.
И молитва, которую мы совершаем устами, тоже хороша в какой-то мере, ибо также имеет основание в Священном Писании. Когда слышишь апостола Павла, что он говорит так: «Приносите Богу плод уст ваших» (ср.: Евр. 13: 15), то он указывает на устную молитву, которую мы произносим вслух; или когда услышишь в Псалтири, что говорится: «Гласом моим ко Господу воззвах, гласом моим ко Господу помолихся»(Пс. 141: 1), то это относится к молитве, произносимой языком и в голос. Когда слышишь пророка, что он говорит: «И я превознес Его языком моим» (Пс. 65: 17), то он тоже о молитве устной говорит; или: «Господи, услыши молитву мою, и вопль мой к Тебе да придет» (Пс. 101: 2), тоже о молитве устной говорит. Или: «Вонми, Боже, молитву мою и не презри моления моего» (Пс. 54: 2), то опять же о молитве устной говорит и здесь Священное Писание.
Но знай, что молитва уст, по учению божественного отца Григория Нисского, великого философа и брата великого Василия, есть самая дальняя граница молитвы, или, лучше сказать, чтобы вы лучше поняли, она – самая нижняя планка (ступенька) лестницы молитвы. Ты знаешь, что, начиная подниматься по лестнице, ты ставишь ногу на самую нижнюю ступеньку. А сколько тебе еще предстоит подниматься вверх!
Между тем, лестница молитвы в своем восхождении не имеет конца. Молитва в возрастании своем не имеет краев, потому что она соединяется с Богом. И как Бог, будучи безграничен в святости по высоте Своих свойств, не имеет конца в благости и святости, так и молитва возносится в своем духовном возрастании и пределов не имеет!
И бескрайня не только молитва, но и все добродетели, рождающиеся от Бога, бескрайни; именно потому, что рождаются от Бога бескрайнего. Вера, или надежда, или любовь, или милость – все они бескрайни, потому что рождаются от единого Бога, не имеющего пределов в благости.
Итак, когда мы молимся устами, знай, что мы делаем хорошо, ибо так человек начинает учиться молиться. Устами мы начинаем заучивать сперва начальные молитвы: «Царю Небесный», «Святый Боже», «Пресвятая Троице», «Отче наш», «Верую», псалом 50… и будет хорошо, если мы выучим их наизусть по молитвеннику, Часослову и Псалтири.
Мы произносим молитвы устами и так заучиваем их, как если бы мы были в первом классе. Человек начинает с этой устной молитвы и поднимается в молитве до того уровня, где больше нет молитвы, – пока не войдет в духовное видение. Теперь, говоря о молитве, скажем о ступенях молитвы, как нас учат об этом святые отцы.
Когда мы молимся языком и устами, мы стоим на самой нижней ступени молитвы. Нам надо переходить в нашей молитве от языка и уст к уму, потому что у души нашей есть две владычествующие части, как показывает это святой Иоанн Дамаскин в «Догматике», – ум и сердце.
Ум постоянно источает помыслы. Мозг – это инструмент разума, а сердце – инструмент чувств, ощущений духовных. Ибо где ты сначала чувствуешь радость, скорбь, страх? Не в сердце ли? Видишь, что чувство души находится в сердце?
Итак, хочу сказать вам одну вещь. Когда мы молимся устами, мы стоим в начале молитвы. А если я произношу устами молитву: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного!», или «Отче наш», «Богородице Дево» или любую другую молитву и к тому же понимаю ее умом, тогда она уже не называется устной молитвой, а переходит на другую ступень, а именно – на ступень молитвы ума.
А если эту молитву, которую я произношу устами и понимаю умом, я доведу до чувства сердца – чтобы я чувствовал ее и сердцем тоже, – то она становится тогда молитвой сердца – это другая ступень, более высокая. Итак, послушай, что говорит святой апостол Павел: «Хочу лучше сказать пять слов умом моим в церкви, нежели тьму слов на языке» (ср.: 1 Кор. 14: 19). Вы слышали, насколько выше молитва ума, чем молитва языка? Ибо апостол предпочитает скорее сказать пять слов умом в церкви, чем тьму слов языком; потому что молиться умом – это молитва намного более высокая, чем молитва языком.
Мы используем cookie-файлы, чтобы улучшить сервисы для вас. Если ваш возраст менее 13 лет, настроить cookie-файлы должен ваш законный представитель. Больше информации
Комментарии 72
Молитва – матерь и царица всех добродетелей. Но почему она матерь всех добродетелей? Ведь великий апостол Павел говорит: «А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше» (1 Кор. 13: 13). Значит, согласно ему, самая великая добродетель не молитва, а любовь. Так почему же все-таки святые отцы сказали, что молитва – матерь всех добродетелей? Потому что она вводит в нашу душу и любовь. Любовь к Богу и любовь к ближнему входят в нашу душу не иначе, как путем молитвы!
Например, ты, скажем, огорчил кого-нибудь или тебя кто-нибудь огорчил, но если ты начинаешь поминать его в молитве, то вскоре замечаешь, что с какого-то времени злоба начинает исчезать. Молитвой пресекается вражда, и ты тотчас приобретаешь этого человека, и вы приходите к согласию, единству. Поэтому святой Максим говорит: «Когда ты увидишь, что кто-нибудь тебя ненавидит, будь по справедливости или не по справедливости, начни поминать его в молитве»[1].
Но не поминай его, чтобы на него пришло какое-нибудь зло, ибо тогда оно падет на тебя. Говори так: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя, грешного, и брата моего (имя), ибо по моим грехам он рассердился на меня. Потому что брат мой – мое зеркало: он видит мои недостатки».
Так говорит и святой Иоанн Лествичник: «Не обвиняй брата, когда молишься за него, и не проси для него наказания», – как некоторые записывают таких людей в своих помянниках как врагов! Нельзя! Даже если вы записываете некоторых во враги, Церковь знаете, как молится? Церковь молится о врагах, чтобы Бог умудрил их, простил им грехи, привел их к познанию истины, сделал кроткими и благополучно обратил их.
Так молится Церковь. Никогда и никому Церковь не желает причинить зла. Ибо «Бог хочет, чтобы все люди спаслись»(ср.: 1 Тим. 2: 4). А мы, когда огорчены, нам кажется, что такой-то человек нас ненавидит. А Церковь – нет! Она не делает различий. Она молится равно обо всех, чтобы все были хорошими.
Потому, говоря о святой молитве, я и сказал вам, что она называется матерью всех добродетелей, ибо она вводит в душу нашу самую великую добродетель – любовь к Богу и любовь к ближнему.
Послушай, что говорит божественный отец Максим Исповедник – эта «вершина богословия» и «итог православного богословия» VI века – в «Добротолюбии» и в книге, называемой «Амбиква», в которой его мысль превосходит порой даже святого Дионисия Ареопагита, именуемого «птицей небесной». «Все добродетели помогают человеку стяжать любовь Божию, но ни одна не сильна сделать это так, как молитва»[2]. Ибо молитва потому и называется матерью добродетелей, что она достигает самой великой добродетели – любви.
Все добродетели приближают человека к Богу, а молитва их объединяет. Это как если бы ты мастерил дверь из нескольких частей или шкаф и видишь, что детали, выстроганные фуганком, подогнаны друг к другу, но не держатся, пока ты не поставишь их на клей. А когда поставишь их на клей, они кажутся сделанными из цельного куска дерева. Такова и молитва.
Молитва не только приближает человека к Богу, но и прилепляет его к Богу и делает его одним духом с Ним. Это то, о чем говорит великий апостол Павел: «Прилепляющийся к блуднице становится одно тело с нею… а прилепляющийся к Господу есть один дух с Господом» (ср.: 1 Кор. 6: 16–17). Эта духовная спайка – чтобы человек соединился с Богом – совершается на пути молитвы.
Но когда мы слышим о молитве, не будем думать, что всякая наша молитва есть молитва. Если я языком произношу молитву или устами, а ум мой витает по горам, по долам, я обманываю себя, когда молюсь. Ибо Бог во время молитвы требует не только уст и языка, но и ума и сердца.
И молитва, которую мы совершаем устами, тоже хороша в какой-то мере, ибо также имеет основание в Священном Писании. Когда слышишь апостола Павла, что он говорит так: «Приносите Богу плод уст ваших» (ср.: Евр. 13: 15), то он указывает на устную молитву, которую мы произносим вслух; или когда услышишь в Псалтири, что говорится: «Гласом моим ко Господу воззвах, гласом моим ко Господу помолихся»(Пс. 141: 1), то это относится к молитве, произносимой языком и в голос. Когда слышишь пророка, что он говорит: «И я превознес Его языком моим» (Пс. 65: 17), то он тоже о молитве устной говорит; или: «Господи, услыши молитву мою, и вопль мой к Тебе да придет» (Пс. 101: 2), тоже о молитве устной говорит. Или: «Вонми, Боже, молитву мою и не презри моления моего» (Пс. 54: 2), то опять же о молитве устной говорит и здесь Священное Писание.
Но знай, что молитва уст, по учению божественного отца Григория Нисского, великого философа и брата великого Василия, есть самая дальняя граница молитвы, или, лучше сказать, чтобы вы лучше поняли, она – самая нижняя планка (ступенька) лестницы молитвы. Ты знаешь, что, начиная подниматься по лестнице, ты ставишь ногу на самую нижнюю ступеньку. А сколько тебе еще предстоит подниматься вверх!
Между тем, лестница молитвы в своем восхождении не имеет конца. Молитва в возрастании своем не имеет краев, потому что она соединяется с Богом. И как Бог, будучи безграничен в святости по высоте Своих свойств, не имеет конца в благости и святости, так и молитва возносится в своем духовном возрастании и пределов не имеет!
И бескрайня не только молитва, но и все добродетели, рождающиеся от Бога, бескрайни; именно потому, что рождаются от Бога бескрайнего. Вера, или надежда, или любовь, или милость – все они бескрайни, потому что рождаются от единого Бога, не имеющего пределов в благости.
Итак, когда мы молимся устами, знай, что мы делаем хорошо, ибо так человек начинает учиться молиться. Устами мы начинаем заучивать сперва начальные молитвы: «Царю Небесный», «Святый Боже», «Пресвятая Троице», «Отче наш», «Верую», псалом 50… и будет хорошо, если мы выучим их наизусть по молитвеннику, Часослову и Псалтири.
Мы произносим молитвы устами и так заучиваем их, как если бы мы были в первом классе. Человек начинает с этой устной молитвы и поднимается в молитве до того уровня, где больше нет молитвы, – пока не войдет в духовное видение. Теперь, говоря о молитве, скажем о ступенях молитвы, как нас учат об этом святые отцы.
Когда мы молимся языком и устами, мы стоим на самой нижней ступени молитвы. Нам надо переходить в нашей молитве от языка и уст к уму, потому что у души нашей есть две владычествующие части, как показывает это святой Иоанн Дамаскин в «Догматике», – ум и сердце.
Ум постоянно источает помыслы. Мозг – это инструмент разума, а сердце – инструмент чувств, ощущений духовных. Ибо где ты сначала чувствуешь радость, скорбь, страх? Не в сердце ли? Видишь, что чувство души находится в сердце?
Итак, хочу сказать вам одну вещь. Когда мы молимся устами, мы стоим в начале молитвы. А если я произношу устами молитву: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного!», или «Отче наш», «Богородице Дево» или любую другую молитву и к тому же понимаю ее умом, тогда она уже не называется устной молитвой, а переходит на другую ступень, а именно – на ступень молитвы ума.
А если эту молитву, которую я произношу устами и понимаю умом, я доведу до чувства сердца – чтобы я чувствовал ее и сердцем тоже, – то она становится тогда молитвой сердца – это другая ступень, более высокая. Итак, послушай, что говорит святой апостол Павел: «Хочу лучше сказать пять слов умом моим в церкви, нежели тьму слов на языке» (ср.: 1 Кор. 14: 19). Вы слышали, насколько выше молитва ума, чем молитва языка? Ибо апостол предпочитает скорее сказать пять слов умом в церкви, чем тьму слов языком; потому что молиться умом – это молитва намного более высокая, чем молитва языком.