Предыдущая публикация
Папа, я живой!
Ефрейтор из Волжского 8 суток полз к СВОим с ранениями, разорванной стопой, без еды, воды и связи
«Не хотелось умереть… Не хотелось в плен… Не хотелось тяжёлого ранения, с которым не сможешь двигаться. Только бы ползти и не вырубаться… Бывало, что мыслей не было вообще. Только белый пот выступал. А потом думалось: «А как оно вот сейчас будет? Как такое вообще наступает?..» Всё время думал о родителях: «Как я их оставлю?» Эта мысль буквально свербила… Но с каждым днём я всё больше хотел жить и верил, что сумею выбраться…». Так рассуждал вдохновлённый подвигом Маресьева простой волжский парень, заглянувший смерти в глаза, сумевший с ней справиться и передать своим ценнейшую информацию.
Отец и сын
Улыбка Артёма настолько светлая и добрая, что мысли о боевом прошлом и яркой боксёрской
карьере в голову просто не приходят. Выдаёт лишь металлический бадик и хромота. Такая же, как и у отца. Тоже боксёра. Чемпиона Казахстана Виталия К.
Они всегда друг друга поддерживали. И в спорте, и в жизни. Практически одновременно заключили контракты на СВО. И тогда, перед тем роковым заданием, которое получил Артём, они долго общались по телефону. Отец наставлял сына, напомнил ему о подвиге Алексея Маресьева. Будто чувствовал…
Артём К. появился на свет в 2003 году в казахском городе Талдыкоргане в семье майора милиции. Он был третьим и младшим после двух девочек: Анастасии и Александры.
В Волжский семья перебралась в 2006-м. Отец восстановился на оперативной работе, а сын добился неплохих успехов в боксе, выступал за «Зенит» и «ЦСКА». Однако позже у Артёма открылись небольшие проблемы с сердцем, и выступления пришлось прервать. Но тренировки остались, и впоследствии именно они помогли спортсмену выжить.
В 2022 году Артём отправился на срочную службу в Камышин, в войска РХБЗ, после чего наметил поступление в Костромскую военную академию. Но, узнав, что отец намерен отправиться добровольцем на СВО, изменил планы и заключил контракт с Минобороны. На месяц раньше Виталия.
Однако войска радиационной, химической и биологической защиты на передовой практически не появляются, и Артём какое-то время продолжил работать в Камышине. А его отец уже через неделю оказался в окопах под Донецком, где провёл четыре довольно жарких месяца. Потом Виталия комиссовали по состоянию здоровья: тяжёлое заболевание опорно-двигательного аппарата. Лечение результатов не дало. В итоге: категория годности «Д», обезболивающие, витамины и II группа инвалидности.
Летом 2024-го Артёма переводят в мотострелковое подразделение воинской части, дислоцированной в Ростовской области.
– Когда идёт активное наступление, нужны штурмовики, – рассказывает Артём. – Определили меня в казарму, и на следующий же день я уехал за «ленточку», в северо-донецком направлении. Я тогда мало чего понимал… Но ребята потихоньку разъясняли. Задачи большей частью схожи: зайти на определённую точку, занять позицию и удерживать её до прихода подкрепления. Если есть враг – уничтожить.
«Он висит над тобой, как смерть»
А враг почти всегда есть… И в своём первом задании Артём понял, как он выглядит.
– Дня через два нам поставили задачу, – продолжает наш собеседник. – Выдали экипировку. Нужно было пройти лесополку между двумя деревеньками, отбить блиндажи, пересидеть и двигаться дальше…
То есть – через минное поле, дамбу, железную дорогу. Потом начинались украинские позиции…
– Поначалу я был потерянный, – смущается Артём. – Помню, как появились дроны, как ребята кричали: «Садись!» Там прилёт, тут прилёт… Миномёты, дрон «камикадзе», коптер «Баба-яга», работающий на бензине и способный поднять два снаряда диаметром 80 мм и даже 120 мм. Если он тебя засек – ты не жилец…
Отслеживает обычно дрон-наблюдатель. После того как он зафиксировал цель, координаты передаются артиллерии, и начинается обстрел. Огонь корректирует тот же беспилотник.
– Он висит над тобой, как смерть, – вспоминает Артём. – Вокруг ночь, ты хорошо спрятался, а он тебя видит. И из автомата его не собьёшь: слишком быстрый и не виден ночью. Вообще за один день человек уже по звуку определяет, что на него летит: камикадзе жужжит, как назойливая муха, «Баба-яга» ревёт, как мопед или бензопила…
В том первом задании засевшую в овраге группу из четверых бойцов «срисовал» вражеский дрон.
– Начался миномётный обстрел, налетели дроны, – рассказывает контрактник. – Я тогда еще всего этого не понимал. А когда заработала артиллерия, стало совсем тяжело. Но мы выжили…
Тогда Артём получил контузию, и ему пришлось несколько дней пролежать в блиндаже. Но лишь несколько… Потому что его ждало новое задание. То самое…
– Мы выдвинулись потемну, – приблизился к главному наш собеседник. – Задача была обычной. Чтобы не идти скопом, разбились на три двойки. В третьей я шёл старшим с позывным «Тренер». Вторым шёл боец «Муха». Первый перелесок мы прошли. Дамбы и «железку» тоже. Потом начались минные поля, засеянные кассетами. Мы двигались быстро, стараясь замечать всё, что попадается под ноги, и слегка подсвечивая фонариком, чтобы не наступить на кассету. После первого поля нас заметила вражеская «птичка»… Обстрел начался через две минуты. Спасла лесополка. Укрылись, пересидели.
Осталось еще одно поле, за которым бойцов уже ждали остальные.
– Двигаемся по полю, – продолжает рассказчик. – Слышу: над нами зависли «птички». Даю команду «сесть», накрываемся «пончо» (антидроновый плащ). Коптеры караулят: может, где нога вылезет… Видимо, так и случилось, потому что один из них сделал сброс гранаты. Взрыв прогремел слева от меня, обдав кучей осколков. Посекло всю левую сторону от стопы до плеча. Но жизненно важные органы не задело. Повезло…
С этого места по просьбе сына его рассказ продолжил отец.
– Ребята рванули к перелеску, сбросив лишнюю кладь, – повествует Виталий. – Артём впереди, «Муха» немного отстал. И тут у лесополки мощнейший взрыв. Артём падает в воронку, успевая спрятаться от обрушившихся прилётов. Артиллерия, миномёты, дроны, кассетные боеприпасы… А лесополочка крошечная – 6 на 6!
Среди мёртвых «легионеров»
И, так и не вычислив бойцов, этой крохотный сгусток леса начали жечь белым фосфором… Сколько это длилось, сказать сложно… Артёму казалось, что его убивали часа три.
– Там ничего не оставалось, кроме молитвы, – совладал с собой штурмовик. – Воронка была небольшая. Умещались только коленки. Рядом был куст, я под него залез и накрылся ветками. Летело всё изо всего, что только может изрыгать смерть. Но в меня не попало ничего. От слова совсем… Из меня и так сочилась кровь… В лесополке меня контузило, но потерялся я совсем ненадолго. Пережгутовался, ввёл «обезбол». «Муха» где-то потерялся вместе с картой. Не осталось ни воды, ни еды. Рация села. Куда мне двигаться, я понимал плохо. По одну руку от меня была частично наша деревня, по другую – полностью украинская. Но она была вся в перелесках, где было удобно спрятаться. И я внаглую пошёл через позиции ВСУ, тщательно рассматривая их и запоминая, чтобы передать своим… Дело в том, что форма, которая мне досталась от отца, по цвету была близка к украинской. Меня попросту принимали за своего… Но идти было совсем тяжёло. Жгуты я снял. Так долго их держать нельзя. Раны не кровили, но боль была жуткая.
Меж тем прошло уже двое суток без еды, воды. В знойном мареве июля.
– За деревней сын снова вышел на какие-то раздолбанные позиции, – вновь продолжил рассказ отец. – Пытался найти воду, еду. Среди мёртвых «легионеров» с американскими и британскими нашивками, негров… И его вновь засёк дрон.
Новый обстрел, новый взрыв. Артёма откинуло, и он потерял сознание. А придя в себя, увидел, что на правой ноге ботинок разворотило, а пальцы оторвало…
– Наступил, – догадался Артём. – На лепесток или кассету. На ноги встать не смог. А потом выдернул из каски две подкладки сферические, примотал их к коленям выдернутой из белья резинкой, замотал ногу кофтой и пополз на четвереньках. По-пластунски было невозможно…
Артём полз шесть суток. От жары рана начала гнить, и в ней завелись опарыши. Воспалённый мозг инстинктивно напомнил бойцу рассказы отца о составе этого червя. Стопроцентный белок. Он-то и помог бойцу выжить…
– Спать не мог вообще, – говорит Артём. – Днём прятался, копал ямы, как крот. Ночью полз. Я оставил с собой только автомат. На третий день начались галлюцинации. Но я чётко помнил, что рядом водохранилище. Я знал, что, если доползу до воды, выживу…
Я вспомнил Маресьева
Артём увидел воду на восьмой день…
– Это было на рассвете, – улыбнулся штурмовик. – Я полз, и метрах в 200 увидел воду… И желание жить от этого стало еще сильнее. Я остановился передохнуть и услышал голоса… Хотел крикнуть: «Эй! Есть кто?..»
Горло Артёма пересохло и предательски хрипело, но его увидели…
– Ребята из моей бригады сразу передали всё по рации, – рассказывает Артём. – А то меня уже без вести пропавшим считали. Я был так рад! Приехала группа эвакуации. Я обхватил их за плечи и хотел допрыгать на левой ноге. Но на втором прыжке отключился…
Артёма просто закинули на спину и потащили на себе.
– Мы с женой всё это время просто сходили с ума, – подводит черту Виталий. – 25 июля сын ушел на задание. 1 августа, не получив от него весть, я написал четыре четверостишия. Вот одно из них:
«Ночь. Тишина. А мне не спится.
Все мысли только об одном:
Есть где, сынок, тебе укрыться?
Под перекрёстным артогнём…»
А 2 августа Виталий увидел звонок с чужого номера… Он взял трубку с жутким предчувствием и вдруг услышал: «Папа, я живой!..»
Он начал что-то говорить, спрашивал про ранения… А сын ответил: «Я вспомнил Маресьева, папа…»
Стихи написались сами. Мы публикуем финал.
«…Вдали от этой сечи бранной,
Где смерть кружила и рвалась,
Молилась мать с душевной раной,
За сына к Богу обратясь.
И Бог услышал те молитвы,
Накрыл крылом своим бойца,
Спас жизнь солдата в этой битве,
Словно орёл, укрыв птенца…».
Потом была череда госпиталей и страшная правда.
– В Светлодаре меня навестил мой старшина, – мрачнеет Артём. – Я спросил про «Муху» и узнал, что вся группа погибла… Выжил я один…
В той беседе Артём передал командиру добытую в ходе задания информацию о дислокации подразделений противника в тех местах, где это даже не предполагалось.
Его пока не комиссовали. Он в отпуске и вскоре возвращается в часть, где надеется продолжить защищать свою страну.
– Поначалу ходить было невыносимо больно, – рассказывает Артём. – Сейчас легче. Я хотел бы вернутся в строй… Но, если меня комиссуют, буду получать высшее образование. Хочу быть нужным людям. Своим примером показать, что жить нужно достойно. И хорошо знать свою историю, иначе придётся учить чужую… Любите свою Отчизну. Она у нас одна. Как мать. И если не мы, то кто её защитит?
P. S. 13 января в КМЦ «Юность Волжского» в ходе патриотического часа более 200 студентов волжских ссузов, узнав историю Артёма К., встретили его несмолкающими аплодисментами.
Сообщение Папа, я живой! Ефрейтор из Волжского 8 суток полз к СВОим с ранениями, разорванной стопой, без еды, воды и связи появились сначала на Новости Волжского - Волжская правда.
Следующая публикация
Комментарии 20