Предыдущая публикация
"После тяжёлых и продолжительных боев нашими войсками оставлен город Киев"
🌟🌟🌟🌟🌟
19.09.2024
🎗ИСТОРИЯ🎗
Дмитрий Заборин
🎗🎗🎗🎗🎗
Подразделения Вермахта вошли в столицу Советской Украины, оставленную частями Красной армии, 19 сентября 1941 года. Киевская стратегическая оборонительная операция завершилась крупнейшим поражением советских войск за всю войну. О причинах грандиозной военной катастрофы и виновных в ее масштабах историки спорят до сих пор
Но 19 сентября осталась позади уходящих навстречу гибели армейских колонн.
Вплоть до 16 сентября, начала второго, решительного штурма Киева немцами, понимания будущего у обороняющихся не было. Все, что имелось у командующего Юго-Западным фронтом генерала Михаила Кирпоноса — переданное через вторые руки устное распоряжение главкома Тимошенко об отводе части сил в направлении Ромён и Лубен, совершенно непонятное.
Только поздним вечером 17 сентября из Ставки поступила директива на оставление Киева за подписью начальника Генштаба РККА Бориса Шапошникова:
"…отойти на восточный берег реки Днепр, приняв группировку по указанию командующего Юго-Западным фронтом. При отходе снять и эвакуировать всё вооружение укрепленного района, что по обстановке невозможно вывезти — уничтожить, все мосты через реку Днепр и другие военные объекты взорвать".
В войска распоряжение отступать начало рассылаться на следующий день.
Тем временем немцы жали изо всех сил. Приказ командования XXIX армейского корпуса предписывал, в частности, захват Лысогорского форта и мостов через Днепр. Там ожидали уличных боев (к которым на самом деле в Киеве готовились) и хотели предотвратить переброску советских подкреплений с восточного берега.
Такие ожидания, вероятно, были сформированы чистым логическим рассуждением: в немецких штабах не могли не знать, что армии противника уже находятся в фактическом окружении. Но раз упорное сопротивление продолжается — его нужно предполагать и далее.
18 сентября части 95-й пехотной дивизии Вермахта вышли на дорогу Мышеловка-Киев.
Сейчас это южный район столицы, а тогда до ближайшей городской окраины было километра четыре. Советские части оказывали слабое сопротивление, артиллерия вела слабый беспокоящий огонь, в том числе, с другого берега Днепра, поэтому задачей следующего дня был обозначен захват Киево-Печерской лавры и укреплений Киевской крепости.
99-я легкопехотная дивизия прорвалась в Голосеевском лесу, 75-я пехотная захватила хутор Теремки и весь день обстреливала сёла Жуляны и Гатное, ставшие в августе одним из центров ожесточенных боев. 299-я давила на Юровку, ещё одно место упорных контратак советских стрелковых частей. Все немецкие дивизии докладывали о взятых пленных: по 200-250 человек каждая. На уровне корпуса и армии речь шла о тысячах.
В свою очередь, штаб нашей 37-й армии старался делать противоположные вещи — удержать фронт и одновременно выполнить приказ по уничтожению ДОТов и других сооружений по всей линии обороны. Вокруг Киева и в самом городе начал образовываться хаос, которому уже было суждено закончиться в "киевском котле".
В книге коллектива авторов "Киевский укрепленный район 1941. Хроника обороны" приводятся воспоминания Фёдора Худякова, в которых он красочно описывает происходившее:
"Выехали мы на шоссе где-то возле Вышгорода. Шоссе было запружено какими-то другими машинами, артиллерией, повозками других воинских частей, видно, второй линии обороны… Вклиниться нам всем вместе в вереницу отступающих не удалось, и наши машины 2-го опб (отдельного пулеметного батальона — Ред.) КиУР проскальзывали вразброд, а наша штабная машина уже ехала, окружённая машинами других частей.
Так мы до доехали до Куренёвки, до железнодорожной насыпи. В этом месте создалась невообразимая пробка, причем характерно, что стояли машины самого различного назначения, — пожарные, скорой помощи, грузовые, легковые, артиллерия, санитарные, — все самых разных частей. Двигаться было невозможно, ни на один шаг, а предстояло в этой каше проехать всю Куренёвку, весь Подол, Набережную. Где наша пехота, где наш "тыл", где остальные машины, ехавшие со штабом, а главное — где командир опб с комиссаром, — никто не знал".
Настроение у бойцов было подавленное.
Его усугубляла информация из газет, где, в противовес реальности, радостно сообщалось, что Киев готов к обороне, полон запасов оружия, продовольствия, и никогда не будет сдан немцам. А немцы на севере уже перешли через линию обороны по реке Ирпень, а на юге вышли к черте города. Далеко на левом берегу моторизованный отряд 79-й пд захватил г. Яготин, разведотряд 62-й пд — железнодорожную станцию Березань, а у Ржищева форсировала Днепр 132-я пд.
Внутреннее кольцо окружения замкнулось.
Тем временем по приказу Военсовета 37-й армии были взорваны или затоплены последние корабли Пинской военной флотилии, находившиеся у Киева, в том числе мониторы "Витебск", "Ростовцев", "Левачев", "Флягин" и канонерская лодка "Смольный". Личный состав ПВФ в количестве тысячи человек вышел в левобережный пригород Дарница, где из него был сформирован сухопутный отряд в составе двух батальонов, отдельной роты и роты комсостава.
Последнее распоряжение, прилетевшее из Москвы в половине седьмого утра, предписывало "прикрыть отход сухопутных частей". Многим из этих моряков оставалось жить всего два дня.
19 сентября с 10 до 16 часов (к большому сожалению немецкого командования) последовательно были взорваны мосты — Дарницкий, Наводницкий, им. Петровского, Евгении Бош. Немцы наблюдали за этим сверху: несмотря на отдельные очаги сопротивления, в половине двенадцатого 95-я пд подняла флаг над колокольней Киево-Печерской лавры.
Один из солдат дивизии, Йозеф Ланге, вспоминал:
"А теперь перед нами захватывающая картина. По всем улицам вперёд к центру города продвигались немецкие отделения и взводы, подходили соседние полки. Большими колоннами, рота за ротой, батальон за батальоном, полк за полком. Мы с нашим командиром спешили вперёд колонны во главу нашего полка. Все усилия, усталость, нужда и смерть были забыты, и, несмотря на свою ношу, солдаты маршировали вперёд под полуденным солнцем. Заминированные участки дороги, невзирая на опасность, люди проходили один за другим под заборами. Все стремились вперёд, как будто выиграли долгожданную награду".
Ещё раньше батальон 280-го пехотного полка стремительно промчался по набережной, выскочив на ещё целый автомобильный мост и уничтожив советскую охрану на правом берегу. Чтобы перерезать провода на установленных зарядах два фельдфебеля-сапёра рванули вперед, и в этот момент мост взлетел на воздух.
То же самое началось по всему Киеву, чтобы потом продолжаться до конца сентября, уничтожив весь центр: рвались "подарки", оставленные специалистами НКВД в самых разных местах. Масса взрывчатки детонировалась при помощи радиомин Ф-10 или мин с часовым механизмом.
Уже на следующий день, 20 сентября, при взрыве наблюдательного пункта на смотровой площадке у Лавры, погиб командир 134-го артиллерийского командования 6-й армии полковник Ганс-Генрих фон Зейдлиц и неустановленное количество военнослужащих в званиях поменьше.
Кстати, об этом редко где упоминается, но последними, кто остался прикрывать отход частей за Днепр, были киевские ополченцы.
В немецких донесениях они фигурируют как "партизаны", а то, что они оставались за уходящими армейскими подразделениями, упоминается некоторыми дожившими до победы защитниками Киева. В частности, 218-й полк 99-й легкопехотной дивизии в скоротечном бою столкнулся с ними у станции Пост-Волынский и военном городке на Саперной слободке. А легендарная личность, боец комсомольского истребительного батальона, киевлянин Адриан Галябарник неоднократно рассказывал про стычку на Байковом кладбище, где отбиться от врага среди надгробий помогли бутылки с горючей смесью: из разбивали в воздухе очередями из автоматов.
Уже днем 19 сентября вышли первые распоряжения новой власти: о зачистке города, о привлечении евреев к поиску и обезвреживанию мин, о расквартировании частей по районам.
В журнале боевых действий Верховного командования Вермахта отмечено, что "в городе царит спокойствие". Киевлянин Дмитрий Малаков, переживший "оті два роки в Києві при німцях", рассказывал в одноимённой книге об этом спокойствии:
"Со стороны Крещатика начали появляться странно одетые и странно нагруженные люди. Вот немолодая женщина, задрав подол так, что на всю улицу сияют ярко-лиловые трико, несет в пелене… крупы. С огромными узлами спешит мужичок. У него на голове — несколько велюровых шляп, одна на другой. А там какая-то дама пристойной внешности кантует по асфальту скрипучий бидон. С чем? С маслом, медом, патокой или с молоком?
А тут и совсем комическая ситуация: тяжко шаркая под тяжеленным кулём, какой-то дядька тянет свою добычу. Но тут к нему сзади подкрадываются двое — здоровенный мужчина с пустым мешком и женщина. Они на ходу подставляют сзади свой мешок. Взмах-молния бритвой, и содержимое куля мгновенно пересыпается в новую тару, накрыв всю группу тучей белой пшеничной пыли… Вот какое оно — безвластие…
И уже какое-то молодчики, вооруженные отмычками и ручными дрелями, бьют витринное стекло сберкассы, при этом весело приговаривая: "Это — наши займы!" Другие ловкачи тянут всё, что осталось в магазинах, пекарнях, лавочках, киосках. Безвластие".
Впрочем, Советская власть в городе все же оставалась, но негласно.
В Киеве начали действовать несколько разведывательно-диверсионных групп НКВД, обеспеченных мощными рациями. Одной из них была группа известного разведчика Ивана Кудри, а о других известно крайне мало. Опустевший Киев вступал в долгие 778 дней оккупации, из которой выйдет чуть больше двухсот тысяч горожан.
🎗🎗🎗🎗🎗
Следующая публикация
Нет комментариев