Будем зимовать.

автор Михаил Бару

Утром проснешься, а трава уже поседела и луна
вся засахарена инеем.
Затопишь печку, протрешь газетой запотевшие окна,
принесешь из сарая дров.
Накинешь старую куртку, обуешь галоши и выйдешь во двор
посмотреть – прямо ли поднимается столб дыма из трубы,
и нет ли у него недопустимого отклонения от перпендикуляра.
Пройдешь в сад , посмотришь на серое,
в редких антоновских яблоках, небо,
сладко поежишься от холода и вернешься в тепло.
Спустишься в погреб, в который раз пересчитаешь заготовленные на зиму банки с солеными и маринованными огурцами,
помидорами, клубничным вареньем, смородиновыми компотами, , поговоришь с картошкой, морковкой и капустой,
успокоишь их, пообещаешь, что сильных морозов не будет,
споткнешься об огромную, бесчувственную тыкву и на бутыль с вишневой наливкой даже искоса не взглянешь,
потому как рано на нее смотреть, а тем более трогать.
Перед сном подбросишь дров в печку и уснешь, думая о том, как там сейчас дым – не погнуло ли его вет…
и тут же проснешься от оглушительного шороха в углу, за тумбочкой – оказывается, мыши вернулись из огорода в погреб и теперь обустраиваются.
Кинешь тапком в угол и подумаешь:
«Ну, вот. Теперь все дома.
Можно зимовать»...

Не судите

Ната Снегирёва
ПРЕМЬЕРА
«Не судите, да не судимы будете!» –
Сказал однажды мудрый человек.
Вы вскоре обо всём забудете,
А кто-то будет помнить целый век.
Не осуждайте, если не уверены,
Кто виноват, а кто попал в беду.
Ведь каждому свои шаги отмерены...
А отвечать придётся всё ж за клевету.
Не думайте, что всё ещё успеется
Исправить все ошибки, и забыть.
От ярости душа ведь не согреется...
А время выставляет свой лимит.
Мы словно капли в океане вечности
Плывём не ведая что будет впереди.
И можно повторять до бесконечности:
«Судимым чтоб не быть – сам не суди.»
13.12.2024
© Copyright: Ната Снегирёва, 2024
Свидетельство о публикации №124121303795

Из воспоминаний Ирины Алферовой

"В то сентябрьское утро я бежала на свой первый сбор труппы в «Ленкоме». Возле кинотеатра «Россия» какая-то женщина торговала астрами. Какой-то парень схватил все цветы из ее ведра и вручил мне. С огромным букетом я впорхнула в театр и вдруг столкнулась с Абдуловым. Он с ходу что-то начал мне рассказывать, а у меня в голове проносится мысль: вот что мне в жизни точно не грозит, так это роман с ним!
Он же большой-большой мальчик. Весь такой рыжий, некрасивый, очень смешной, в джинсовом костюме. Начал мельтешить вокруг меня. Но тем не менее я стояла рядом, не уходила. В этот момент к нам подошел Олег Янковский. Посмотрел на меня, потом на Абдулова и, показав на меня рукой, сказал ему: «О! Твоя жена!»
... Когда Абдулов спросил: «Выйдешь за меня?», я в ответ пошутила: «До театра на руках донесешь — может, и соглашусь». Он меня подхватил и через весь парк понес — большой, между прочим».
... Саша всегда был человеком-праздником, любил находиться в шумных компаниях, а мне хотелось спокойных и тихих вечеров. Каждый день жить в состоянии вечного праздника я не могла. Мне надо было ощущать, что человек дышит только мной, видеть его. А он много времени проводил с друзьями.
Мне же от него совсем ничего не доставалось, я всё время плакала. Порой хотелось просто сесть и поговорить с ним по душам, но этого не происходило. Я не ощущала душевной близости. К тому же он был увлекающийся, а мне один мужчина нужен был. Свои романы Саша скрывал очень тщательно, скрывать их ему помогали и многие его друзья. По этой причине наш брак продлился относительно долго.
... Жалею об одном: надо было найти в себе силы сесть и поговорить. Но получилось, что мы с Сашей, прожив столько лет вместе, так ни о чем не поговорили… Он ушел и закрыл за собой дверь. Ушел, а я осталась. Моя жизнь после развода претерпевала крах. Я абсолютно не знала, как строить ее дальше. Ничего не хотелось: ни жить, ни работать."