Он родился 16 октября 1927 года в Вольном городе Данциг, бывшей германской территории, отделенной от Германии по итогам Первой мировой войны. Отец Гюнтера, Вильгельм Грасс, был этническим немцем, успешным торговцем. Мать, Хелена, принадлежала к кашубам — небольшой западнославянской группе, проживавшей на севере Польши и Германии.
Ему не было 12, когда в сентябре 1939 года Данциг (польский Гданьск) был захвачен немецкими войсками. Польские почтовые служащие Гданьска держали оборону в течение 15 часов, и почти все погибли — одни в бою, другие были расстреляны гитлеровцами.
Воспитание по методикам Третьего Рейха принесло свои плоды — в 15 лет активный член «Гитлерюгенда» Гюнтер Грасс рвался на фронт, подавая заявления с просьбой зачислить его на флот, в экипаж подводной лодки.
Свои первые литературные произведения он печатал в нацистской газете, и имел все шансы стать новым рупором пропаганды Рейха.Но когда Гюнтеру исполнилось 17 лет, гитлеровцам было уже не до пропаганды. В октябре 1944 года Грасс узнал, что будет служить в 10-й танковой дивизии СС «Фрундсберг».
У него не было шанса отказаться, да он и не пытался — по признанию Гюнтера Грасса, он «до конца верил в победу». Правда, по его словам, крови на руках юного эсэсовца не было.
В последний день рождения Гитлера, 20 апреля 1945 года, Гюнтер «получил в подарок» ранение. Танковая дивизия несла потери, теснимая советскими войсками. Но в плен раненый юный эсэсовец попал к американцам — произошло это 8 мая, когда война практически завершилась.
Для американцев, искавших среди служащих СС как военных преступников, так и полезные для себя кадры, он был слишком юн и зелен. В апреле 1946 года Гюнтер Грасс был освобожден из лагеря для военнопленных, и начал свой путь к литературной славе.
«Как и почему я на голубом глазу верил этой идеологии и шел за ней?»
Для того, чтобы рассказать о своей службе в СС, писателю потребовалось шестьдесят лет. Вслед за его признаниями вышел автобиографический роман «Луковица памяти», в котором Грасс вспоминал свою юность.Кто-то увидел в этом пиар новой книги, но сам писатель признавался, что все дело в трудном процессе осмысления, необходимости найти нужные слова для описания пережитого.
«только когда я решил написать о моем детстве, о том, что со мной происходило, как с ребенком и подростком, я нашел литературную форму, которая позволила мне, наконец, писать и рассказывать о моей службе в СС, — объяснял Грасс, — Но в моей книге тема попадания в СС не самая главная. Главное — это мучающие меня вопросы о моей тогдашней наивности. Как и почему я на голубом глазу верил этой идтротеологии и шел за ней? Почему во мне не возникало вопросов, когда мой польский дядя после штурма польского почтамта в 1939 году в Данциге был расстрелян? Почему я ни о чем не спрашивал, когда исчез мой учитель латыни, высказавший сомнение в конечной победе?»
В конечном счете, репутация Грасса не рухнула. Скандал позволил снизить помпезность торжеств по случаю его 80-летия, которые писатель категорически не одобрял.
«То, что должно быть сказано»
В своей Нобелевской речи Грасс говорил: «Наихудшее прегрешение писателя в глазах власть имущих состоит в том, что он не хочет вместе со своими книгами шествовать вместе с победителем, а скорее предпочитает вертеться там, где на обочине исторических процессов стоят проигравшие, которые многое могут рассказать, но не получают слова. Тот, кто наделяет их голосом, ставит победу под сомнение».
Свою юношескую наивность на излете жизни он искуплял готовностью говорить те вещи, которые не нравились властям.
Нет комментариев