Андрей Фурсов

Как писал историк Фернан Бродель, событие — это пыль, имея в виду, что смысл события проявляется только в более широком временнoм (и пространственном — добавлю я) контексте, в единстве с породившими его причинами и, что ещё важнее, последствиями — состоявшимися или прогнозируемыми, т.е. в комплексе тенденций. Иначе трудно понять суть. Не случайно Аллен Даллес заметил: человек не всегда может правильно оценить событийную информацию, но может уловить тенденции и сделать правильные выводы. В условиях системного кризиса капитализма, его демонтажа, к тому же выходящего из-под контроля и происходящего на фоне серьёзных геоклиматических изменений (по Е.Г. Смотрину, 1999 — первая треть XXI в. — это фаза интенсивного периода трансформации планетарной системы в ХХ—первой трети XXII вв.), североатлантические элиты (прежде всего их англосаксонское ядро) должны из «морского» состояния перейти в «континентальное» (или дополнить «морское» «континентальным»), а следовательно, реализоват

Если люди не хотят видеть нарастание кризисных явлений, то XXI век пройдётся по ним очень жёстко. Я это называю «синдромом Сидония Аполлинария». В начале V века нашей эры в Риме жил такой человек – Сидоний Аполлинарий. Найдены его письма, и вот он пишет одному своему приятелю… Я просто пересказываю смысл того, что он пишет близко к тексту. Он пишет: «мы живём в замечательное время, вокруг царят мир и спокойствие; я сижу около бассейна своей виллы, стрекоза зависла над водой, это прекрасный мир…» Через несколько лет Аларих захватил и сжёг Рим. Ну а через несколько десятилетий Рим рухнул. То есть это вот такая слепота. Отчасти она бывает от незнания, отчасти – просто от нежелания понимать, видеть. Что касается ситуации нынешней, когда люди говорят, «ну, у нас всё хорошо, безопасно»… Дело в том, что мир абсолютно един, и в мире полыхает всё больше и больше конфликтов. И причём, эта ситуация всё время усугубляется. У Толкина во «Властелине Колец» есть такой образ – «завеса мрака

В том мире, который создают хозяева игры, не нужно много образованных людей наверху. Нужна очень небольшая прослойка. Средний класс сейчас будет низведён, не будет среднего класса, будут богатые и бедные. Это то, что ещё лет 20 назад западные социологи называли «общество 20/80», то есть 20 – богатых, 80 – бедных, и никакого среднего слоя. Но я думаю, что 20/80 – это слишком щедро. Думаю, что будет 10/90 максимум. У среднего слоя было несколько источников существования. Во-первых, это бурный промышленный рост, Вторая промышленная революция. Второе – это колониальная экспансия. А в ХХ веке - это существование Советского Союза. Когда капиталистам нужно было откупаться от своего среднего слоя, чтобы, не дай Бог, они за левые партии не проголосовали, или не стали смотреть в сторону Советского Союза. Сейчас этих задач нет. Зачем верхушке, которая монополизировала образование и науку, люди с высоким уровнем интеллекта. Не нужно 500 млн хорошо образованных, или 100 млн, для верхушки хватит впо

Забота о природе, именем которой ультраглобалисты будут сокращать население - очень интересная вещь. Откуда, так сказать, взялись эти «зелёные»? Это отдельная тема. Но, тем не менее, я хочу поделиться некоей информацией. Я думаю, что мы ещё поговорим на эту тему. Дело в том, что у истоков «зелёных» в той же Германии 3 человека: Хаус Ляйтер, Манн и Шилли. Хаус Ляйтер представлял себя сиротой, ну, правда, не казанским, а берлинским, который потерял во время войны документы… Однако затем стали известны его нацистские высказывания и участие после войны в мелких правых группировках. И это автоматически означает сотрудничество с БНД, «работу под кураторством». Дело в том, что правые группировки после войны были под контролем немецкой спецслужбы и ЦРУ. И вдруг Хаус Ляйтер из правых преображается в «зелёные», Савл становится Павлом. Второй человек, Шилли, получил известность, как адвокат террористов из Rote Armee Fraktion, которую тоже курировали спецслужбы ФРГ. Он защищал в суде Энслин, Баад

В первой половине XXI века сошлись одновременно волны кризиса разной длины. То есть это такой мегакризис – такого кризиса не было в истории. Это не значит, что нужно пугаться, поднимать руки. Во-первых, это бесполезно. Во-вторых, стыдно. 2020-е годы – это  закрывающаяся дверь в будущее, последний хронокоридор, чтобы попасть в будущее. Поэтому билет в будущее – это хорошее образование, хорошее здоровье наших детей и внуков. Сейчас очень важный момент, важное десятилетие, которое определит ближайшие 70-80 лет. Здесь практически не будет мелочей. Поэтому нужно очень внимательно следить за тем, что происходит. Когда общество находится на подъёме, это как раз лучшее время для различных проектов, и они могут осуществиться. А вот если общество переживает системный кризис и его терминальные стадии – вот то, что происходит сейчас, – то здесь очень трудно реализовывать какие-либо проекты. Постзапад и вместе с ним мир погружаются в 4-е в своей истории Темновековье, я имею в виду европейскую истор

Обычно любят твердить о том, что история не знает сослагательного наклонения. На самом деле это плохие историки не знают его. В истории всегда существует целый набор вариантов — если бы подобное было не так, то ее следовало бы считать фатумом, сверхдетерминированным мистическим процессом, где нет ни субъекта, ни свободной воли. История — это столкновение воль и конкуренция вариантов: как только один из них побеждает, остальные варианты просто сворачиваются. Но, пока победителя нет и идет борьба, история носит вероятностный характер. Советское руководство отказалось от своего варианта будущего в середине 1960-х годов и постепенно стало интегрироваться в мировую капиталистическую систему, полагая, что если там есть ядерное оружие и нефть, то его пустят на равных за один стол с мировой верхушкой. И Запад ему в этом подыграл. Хотя в конце 1960-х — начале 1970-х США находились в тяжелейшем кризисе, советское руководство данный момент не использовало, напротив, купилось на предло

Сегодня едва ли кто-то будет спорить, что последние 30 лет, с 90-х годов прошлого века, мир явно находится в состоянии деградационной эволюции. Но началась она раньше, в 70-е годы, под покровом того рывка в будущее, что шёл в 60-70-е годы. Эту деградационную эволюцию можно считать одной из сторон терминальной фазы системного кризиса капитализма. И в то же время эта деградация – это социальная катастрофа общества модерна. Демонтаж капитализма проводится мировой верхушкой таким образом, чтобы на его месте появилось не нечто вроде советского строя, а нечто вроде кастового строя. То есть, по сути дела, это антинародная, антинациональная, антисоциальная революция, цель которой формирование значительно более жестокого и менее эгалитарного строя, чем капитализм. Аналогичной антинародной революцией был генезис капитализма – антифеодальная революция, ударным отрядом и главным бенефициаром которой были англичане. Они прорвались первыми в капитализм. Они же были ударным отрядом н

Все рассуждения о прогрессе, который наблюдается в эпоху капитализма, на самом деле подтверждаются только на примере 15–25 процентов мирового населения ядра и его анклавов на периферии. 75–85 процентов населения исключены из этого прогресса, что представляет собой имманентную черту капиталистической системы как игры с нулевой суммой: прогресс меньшинства осуществляется за счёт большинства и в ущерб ему. Таким образом, универсальный (для всех) прогресс при капитализме является мифом. Прогресс капитализма — это прогресс для меньшинства, представляемый как материальный и духовный прогресс для всех или для большинства. В зависимости от конкретного периода истории мировой экономики это меньшинство может составлять от 15 до 25 процентов. Все системы основаны на иерархии и привилегиях. Свои иерархии и привилегии буржуазия ядра объявила лучшими и попыталась обосновать это научно и идеологически с помощью понятия «прогресс». Научная истинность играет в этом, по существу, идеологичес

Прогресс — это проблема, при рассуждении о которой вспоминаешь Сократа с его «я знаю, что я ничего не знаю», Лютера с тезисом о болезнетворности истины, Декарта с императивом терминологической определённости, Маркса, призывавшего во всём сомневаться, и Любищева, заметившего, что прошлое науки — это не кладбище, а собрание недостроенных архитектурных ансамблей. К вопросу о прогрессе можно подойти с разных сторон, при анализе этого явления — выбрать различные проблемы. Мой набор проблем таков: поворот от прогрессизма, произошедший в 1980–1990-е годы; прогресс как феномен (и проблема), по поводу которого конституировались великие идеологии Модерна и который обусловил само возникновение этой идеологии; соотношение прогресса с христианской «стрелой времени»; критерии (общественные) прогресса в развитии живой природы; принципы и возможности сравнения различных обществ и исторических систем по «шкале прогресса»; степень прогрессивности капитализма как системы в целом, а не тольк