Галина Юзефович

Когда-то давно я внутри своей головы разделила все книги на «сделанные» и «боговдохновленные», или, если угодно, написанные головой и написанные сердцем (на самом деле, какой-то другой частью писательской личности, но пусть для простоты будет сердце). Понятно, что деление это условное: если книга писалась сердцем совсем уж без применения головы, читать ее невозможно (кто первый скажет слово «автофикшн»?). А в хороших книгах, написанных головою, нет-нет да и прорвется сердце. Самый характерный пример такого рода – Борис Акунин. Хоть я и не поклонник его позднейшего творчества, первые романы фандоринского цикла я считаю важнейшей вехой в истории постсоветской литературы – и вот в них рациональная «сделанность» гармонично уравновешивается какой-то милой избыточностью в том, что касается языка, антуража и героев. Есть мнение, что «сделанная» книга – это всегда легко, но так, на мой взгляд, думают только те, кто никогда не пытался ничего «сделать». Своих «Иных» Александра Яковлева, думаю,

В предыдущем опубликованном у нас романе Йена Макдональда «Бразилья» дело, как следует из названия, происходило в Бразилии, которая под пером писателя превращалась в сложный, экзотический и совершенно невероятный мир, обустроенный с едва ли не шизофренической тщательностью. В первом романе своего нового цикла писатель проделывает тот же трюк, однако если в «Бразилье» ему пришлось строить из вторсырья, включая подлинные детали в абсолютно фантасмагорическую реальность, то на сей раз под застройку он выбирает идеально пустую площадку: действие «Новой Луны» разворачивается, как несложно догадаться, на Луне. Люди колонизовали земной спутник чуть менее ста лет назад (а начали туда переселяться примерно в наше время, так что хронология романа выстраивается без труда), однако термин «колония» к Луне уже давно не применим. Ее население составляет полтора миллиона человек и продолжает пополняться за счет переселенцев, но главное — ее обитатели уже не вполне люди. Лунная гравитация сделала их к

Когда-то бесконечно давно, то есть еще до [СВО], на счастливейшей Санкт-Петербургской Фантассамблее (которой, скорее всего, в прежнем виде уже не будет никогда или, во всяком случае, долго) мы с девочками (с) собрались на мероприятие, которое называлось "Хочу прочитать". Смысл его состоял в следующем: каждый участник жаловался на то, чего ему в литературе не хватает, а другие ему советовали что-то в таком духе. Я - вечный любитель фэнтези - дежурно поныла, что мне очень не хватает романа, в котором был бы описан мир с собственной политикой и экономикой, причем желательно какой-то небанальной и подробной. Не абстрактное "тридевятое царство", а чтобы прямо понятно было, как это самое царство богатеет, и чем живет и почему. Из былого вспоминались "Сто полей" Юлии Латыниной, но их я не перечитывала так давно, что уже и не уверена, хорошая это книжка или не очень (послушайте, малята, что вам расскажет дед: в 90-е годы пламенная Юлия Латынина писала жанровые романы, причем неплохие). Посид

Я с огромным интересом прочла пост дорогого коллеги Максима Мамлыги, в котором он размышляет о дроблении русскоязычного книжного пространства. За пределами России множатся магазины русской книги (понауехавшие все еще хотят читать бумагу), издательства открывают юрлица за рубежом, чтобы платить зарубежным авторам, а книги из квир-серии "Попкорн Букс", не доступные в России, отлично продаются в Казахстане. Более того, даже ростки "тамиздата" уже пробиваются - что-то издают в Литве, что-то в Латвии, что-то выпускает тель-авивский книжный магазин "Бабель"... Максим предполагает даже, что со временем отрастут русскоязычные книжные медиа за рубежом. Все это правда так (хотя медиа мне пока вообразить сложновато), и следить за процессом расползания народа книги по глобусу крайне увлекательно. Единственное, с чем я категорически не согласна в рассуждениях Максима, это предположение, что через какое-то время русскоязычный книжный мир станет многополярным, причем полюс внутри России понемногу м

С огромной радостью вижу довольно много рецензий на "Бронепароходы" Алексея Иванова - помимо процитированного выше текста Ивана Шульца на "Соте", уже прочла Константина Мильчина на "Горьком" и Анастасию Миронову на "Альтерлите". В России в последние годы такое случается редко, но вообще-то критика - это и есть столкновение мнений, при котором рецензенты подмечают разные аспекты одной и той же книги и вступают между собой в скрытую (или явную) полемику. Включусь в этот процесс и я, пожалуй. Все авторы рецензий небезосновательно отмечают обилие в романе Иванова сюжетных линий и героев - при этом все, кого я прочла, находят бесконечное мельтешение людей и кораблей, от которых мы зачастую знаем только имена и названия, утомительным и избыточным. Я уже писала, что первые двести страниц запомнить, чем Дмитрий Платонович отличается от Ивана Диодоровича, и правда несколько затруднительно. Однако чем дальше, тем яснее проступает сквозь весь этот мелкий дребезг некая глобальная, объединяющая и

Очень давно собиралась написать про тиражи сборника Z-поэзии, который как-то очень здорово продается (не скажу точную цифру, но, кажется, уже за 5К экземпляров разошлось). И условные "мы", и условные "они" видят в этом подтверждение того, что в России все за [СВО], за Путина и прочее "где вы были восемь лет". Кто-то по этому поводу ликует и воодушевляется, кто-то отчаивается, а кто-то (не будем показывать пальцем, но это был Захар Прилепин) приходит ко мне с требованием покаяться и извиниться за то, что я в свое время прогнозировала этому сборнику существенно меньшие тиражи. Каяться и извиняться, пожалуй, не буду, а вот объяснить, как так вышло, и что это значит, лишним не будет. Помните, в незапамятное мирное время была такая серия мемов "Миллениалы изобретают...", а дальше шли какие-то совершенно очевидные для "бумеров" вещи типа штопки носков или авоськи? Так вот, в случае с успехом Z-поэзии мы видим очень хороший пример того, что можно назвать "патриоты изобретают SMM". Расскажу

Любой подводящий итоги уходящего года ступает тем самым на почву даже не зыбкую, а прямо-таки горящую. Личные итоги подводить не буду - какие уж тут итоги, горе сплошное (из полезного, пожалуй, только одно - экспресс-курс ярости, ненависти, беспомощности, но еще и смирения, принятия, благодарности). Книжно-индустриальные итоги тоже воздержусь подводить – подводила их, извините за оксюморонность, весь год, в режиме реального времени, и тоже порадовать нечем (цензура, подорожание, уход правообладателей – короче, ох). А вот итоги сугубо книжные все же подведу - не прерывать же без малого десятилетнюю традицию. Ну, и вообще, давайте поиграем в книжную рубрику "Вечернего Урганта". Начну с русской литературы, для которой уходящий год удивительным образом оказался не так уж и плох (в скобках оговорюсь: литература - искусство медленного реагирования, в 2022-м мы пожинали то, что было посеяно два-три года назад, поэтому удивляться не стоит: думаю, провал увидим через пару лет, если, даст бог, н

На днях готовилась к предновогоднему выпуску нашего с Сашей Серапионовым подкаста, перечитала "Снежную Королеву" и нашла там строчки, которых совсем не помнила (а может, и не было их в советском издании, на котором я выросла). Вот как описывает похищение Кая Снежной Королевой Андерсен: "Мальчик попытался скинуть веревку, которую он зацепил за большие сани. Это не помогло: салазки его словно приросли к саням и все так же неслись вихрем. Кай громко закричал, но никто его не услышал. Метель бушевала, а сани все мчались, ныряя в сугробах; казалось, что они перескакивают через изгороди и канавы. Кай дрожал от страха, он хотел прочесть “Отче наш”, но в уме у него вертелась только таблица умножения." Рациональность, холодное абстрактное знание (недаром трон Королевы установлен в самой середине ледяного "озера Разума", изумительно схожего с дантовским Коцитом) вообще в этой сказке присутствуют исключительно со знаком "минус" - как синоним мертвящего, искусственного порядка, разрушающего тепл

Прочла у Захара Прилепина нервный пост (не первый уже, кстати), в котором он сетует, что прекрасная антология стихов о Донбассе, выпущенная Маргаритой Симоньян, не будет заказана книготорговыми сетями, не появится на премиальной выкладке в магазинах и вообще не дойдет до читателя. Причина этого, конечно, по мнению Прилепина, в ползучем либерализме книготорговцев и книгоиздателей, не желающих издавать и продавать книги о священной нашей [спецоперации] против объединенных сил зла. Вывод - необходима мобилизация книготорговли и (ну, это я уже достраиваю) принудительное распространение идеологически значимых книг. Как говорится, гойда. Глупо, конечно, полемизировать с такого рода фантасмагорическими видениями, но все же хочется отметить исключительную некомпетентность данного суждения. Книгоиздатели и книготорговцы, конечно, в большинстве своем и правда против [спецоперации] и всего с ней сопряженного, но стихи о Донбассе они не берут по совершенно другой причине - их не купят. При всех