Ирина Ас.

- Санек, с такими требованиями к женщинам ты до пенсии будешь себе искать невесту, - смеялся над Александром его друг Максим. - А хоть и до пенсии, - пожал плечами Саша, - мне нужна девушка чистая, порядочная и умная. Макс закатил глаза. Друг рассказал ему о неудачном свидании. На встречу пришла красавица – стройная, смешливая, остроумная девчонка. Все было хорошо, пока она не призналась Саше, что была замужем. - Ей двадцать два года, а за плечами неудавшийся брак, - возмущался Александр, — это говорит о том, что для семейной жизни она не подходит. - Да почему не подходит-то? Неужели ты идешь девственницу? – недоумевал Максим. – Моя Машка тоже была замужем. Правда, это и браком-то назвать тяжело – пару месяцев пожили и разбежались. А теперь это моя женщина, и мы счастливы. Александр упрямо помотал головой. Никому он не навязывал своих ценностей, но был убежден – хорошей женой не может быть та, что однажды связала себя узами брака, но не сохранила эти отношения. - Девственницу я не ищу

Продавщица в магазине женской одежды скептически наблюдала за бесформенной женщиной, стоявшей возле ряда с джинсами. Женщина одну за другой двигала вешалки, смотрела на прищепленные на них джинсы и, шумно вздохнув, продолжала перебирать дальше. В небольшом магазине она была единственной покупательницей и продавщица, подумав, что если так будет продолжаться, то толстушка не уйдет до закрытия, решила вмешаться. Подошла со спины и, стараясь говорить максимально вежливо, произнесла: — Женщина, у нас вы не найдете нужного размера. Вам нужен другой магазин. «Пышечки—красотки» называется. Он сразу за супермаркетом. Продавщица запнулась, когда толстушка резко к ней обернулась и со злостью посмотрела. Понятно стало, чего она злится. Мало приятного, когда тебя в двадцать с небольшим «женщиной» обзывают. Фигура бесформенная, но обрамленное двойным подбородком лицо еще молодо и на «женщину» явно и не тянет. Толстушка фыркнула и, грозно ступая, пошла к выходу из магазина. Полную девушку звали Ка

Оксана торопливо набирала текст в социальных сетях, писала личное сообщение своей подруге. После утренних сборов на работу, пока муж отвозил дочку в школу, она могла позволить себе пару свободных минут. «Сейчас опять приду на работу, будет суета, будет некогда поделиться задуманным с Ириной» — думала Оксана. В замочной скважине повернулся ключ, это вернулся муж. — Садись завтракать, я сейчас, — пальцы быстро нажимали буквы на клавиатуре. — Ты что там зависла? — крикнул из кухни Денис. — Бегу уже. Иринке отправлю сообщение только. Оксана, отправив сообщение, бросила телефон на кровать и побежала на кухню, где её ждал муж. — Написала я про нашу с тобой затею. — А она что? — Пока не знаю, еще не ответила. Тоже на работу собирается, занята. После завтрака Денис завёз Оксану на работу и сам отправился по своим делам. За работой Оксана не заметила, как наступил обед. Взяв телефон в руки, она обнаружила четыре сообщения от своей подруги Ирины. «Не знаю». «Смотрите сами». «Мне эта затея

- Я не желаю даже слышать, что ты там себе придумала про отца моего жениха, - прищурив глаза, произнесла Лиза. Глаза ее была холодными, колючими, в них ощущалась еле сдерживаемая ярость. - Сестра, ты просто меня выслушай, - взмолилась Вероника, - ну какой мне резон что-то там выдумывать? Возможно, от нашего разговора зависит твое счастье! - Какой резон? – с легким презрением рассмеялась Лиза. – А то ты не понимаешь, наивная ты наша. Ты всегда мне завидовала – все тебе казалось, что родители любят меня больше, чем тебя. А теперь еще и замуж выхожу, в то время как ты, скорее всего, останешься одна. Вероника покачала головой. Ну опять эта глупышка что-то там твердит про зависть. Нет никакой зависти. Нет и быть не может. И за любовь родительскую старшая сестра никогда с младшей не боролась. Почти сразу приняла она печальный факт – матери и отцу дорога только Лиза. Потому и сосредоточила Вероника свои мысли, усилия на то, чтобы поскорее покинуть родительский дом. Усердно училась, рано устр

От лифта Наташа тащила коляску практически на себе. В ТСЖ затеяли ремонт в подъезде. Расковыряли всю старую плитку, а до новой дело пока не дошло. Мусор еще не вывезли. Колотая плитка лежит горами. Так, что и одному человеку пройти сложно. А как быть Наташе с тремя детьми, один из которых лежит в коляске? Женщина приподнимала коляску, насколько хватало сил, осторожно перешагивала через груды мусора, не забывая следить за старшими детьми, которые плелись за ней. Старшими их назвать сложно — Антоше шесть, а Кате четыре. Спокойными детьми их тоже не назовешь. В лифте Антон, игнорируя замечания мамы, задумчиво ковырял в носу. Когда вышли, извлек оттуда козявку, ехидненько так посмотрел на светлое нарядное платье сестры и с огромным удовольствием вытер козявку о кружёвную оборку. Наталья, занятая перетаскиванием коляски к двери подъезда, видела манипуляции сына краем глаза, услышала только возмущённый вой дочки: — Мама, он об меня сопли вытирает. — Цыц, не сейчас. Разберёмся на улице

— Хочу диадему, как папа сказал, — дурачилась на заднем сиденье автомобиля Злата. — Ну, какую еще диадему? — закатила глаза Даша. — Злат, ты идешь в первый класс. На голове должны быть красивые белые банты, а никакая ни диадема. — А почему бы и нет? — усмехался Артур, сидевший за рулем. — Диадема нашей Злате очень идет. Помнишь, в том спектакле, какая она была красивая принцесса? Давайте разрушим стереотипы, и она пойдёт в первый класс в диадеме. Пусть сразу все поймут, кто главный и самый красивый. — Да, да, я тоже так хочу, — радовалась поддержке Злата. Даша сердито посмотрела на мужа, потом обернулась на заднее сиденье. — Злат, твой папа просто шутит. — В театральной постановке диадема была уместна, но в школу ты пойдёшь с белыми бантами, и точка! — Да ладно, я тоже шучу, — рассмеялась Злата. — Нам с папой иногда нравится смотреть, как ты злишься. Он говорит, что у тебя в такие моменты пар из ноздрей идёт. — А, поиздеваться, значит, надо мной решили, да? — легонько ударила кул

Пружинистой походкой Дарья вошла в дом. Навстречу ей с криком: «Мама пришла!» кинулась Злата. Даша подхватила девочку, закружила на месте, радуясь, что Злата выглядит веселой. Тяжело ребенку после утраты бабули. Девочка слишком мала и никак не может понять, осознать, что произошло и почему бабуля не может вернуться домой, когда ее так ждут. На это потребуется время. Время нужно всем им, чтобы затянулась свежая рана. Даше все все время кажется, что вот-вот из гостиной выплывет Любовь Сергеевна и спросит, как прошел день. Но оттуда, следом за Златой вышла Полина. Тоже не чужой человек и тоже очень проницательный. Насмешливо сузила глаза и спросила: — А ты что, одна? Надо же! Какое событие! А то, я смотрю, вас с Артуром в последнее время «водой не разольешь». — Полина, не подкалывайте, пожалуйста, — Даша слегка зарделась даже. — Я знаю, что вы все замечаете. Мы попробуем. А вдруг… — Никаких «а вдруг»! — сползла насмешливость с лица домработницы. — У вас все должно получиться! Любовь С

— А ты почему не пьёшь? — вывел Артура из задумчивости томный голос красивой девушки. Он повертел в руках бокал с вином и отставил в сторону. — Я же за рулём. А ты не стесняйся. Давай я налью тебе ещё вина. Артур говорил и сам не верил, что произносит такие слова. С каких это пор бокал вина стал для него преградой для вождения? Что с ним вообще происходит? Это всё проклятая Дашка! Девушка по имени Ангелина захлопала пушистыми ресницами, пригубила вино, второй бокал по счёту. Она была немного растеряна. Артур Листьев вёл себя совсем не так, как ожидала. Сначала всё шло, «как по маслу». Ангелина откровенно флиртовала на киностудии, и Артур пригласил ее на свидание. Поехали сразу в гостиницу. Уже тогда Ангелине не понравилось, как Листьев себя ведет. Отвечает отрывисто, все время думает о чем-то. Вместо того, чтобы сразу подняться в номер и заказать туда напитки, он повел Ангелину в гостиничный ресторанчик. Тут все овеяно романтикой, шепчет об уединении. Искусственно созданный полумра

Людской поток не стихал. Время, отведённое на прощание, давно закончилось, а люди всё шли и шли. Шли, чтобы проститься с великой советской киноактрисой, возложить цветы к её портрету. Наверное, половина Москвы собралось. Рыдала возле гроба Полина: — Любовь Сергеевна, смотрите. Смотрите, как вас любят, как помнят. Вы великий человек... — Тише, Полина, тише! — сдерживал безудержное рыдание домработницы, стоявший рядом Артур. Широкоплечий, красивый, в черном строгом костюме он стоял прямо, как струна, и выглядел достойным внуком своей великой бабушки. Артур следил за тем, чтобы прощание прошло достойно. Он не ожидал, что придет столько народу. Много известных лиц. А сколько простых москвичей, не только возрастных, есть и совсем молодые. Кто-то тихо плачет, кто-то выражает свое уважение возложением цветов. Внезапно Артур преисполнился гордостью за бабушку. Ее знают все, вся страна! О ее кончине сказали в новостях и люди, отложив свои дела, пришли, чтобы проститься. Проститься с целой эпо

Темноволосый усатый мужчина подрезал цветы в небольшом стеклянном киоске и на подъехавшую дорогую машину внимания не обращал, хоть она и припарковалась рядом с цветочным ларьком. Люди, разъезжающие на таких тачках, цветы в других местах покупают, и в ларьки на перекрестках не заглядывают. Мужчина шевельнул усами, оформляя букет. Обернулся на звон колокольчика над дверью и удивился. Красивая, хорошо одетая девушка из дорогой машины все-таки зашла к нему. — Здравствуйте, мне нужно три самых красивых и свежих розы. Лучше белых, если есть. — Ой, конечно, есть, — засуетился продавец. — Для такой красавицы самые лучшие цветы. А почему только три? Я сейчас такой букет соберу, закачаешься. И скидку сделаю, хорошую скидку, красавица. Даша еле заметно улыбнулась. Не могла она никак привыкнуть к тому, что её считают красивой. Этот-то, конечно, лукавит. Для него все красавицы, включая сморщенных бабулек. Но девушка не могла не замечать, что отношение мужчин к ней поменялось. Часто ловила на себ