Николай Бабкин | священник, клинический психолог

Впереди не просто преддверие Великого поста, а неделя, напоминающая о главном рубеже человеческой жизни — Суд Божий. Впереди не неделя блинов и веселого застолья, а возможность задуматься об ответе за прожитую жизнь. В Исаакиевском соборе изображение Страшного Суда поражает одной деталью: среди осужденных полно «праведников». Не богохульников, не гонителей веры, а вполне приличных людей, которые просто не выдержали присутствия Божией славы. Слева от Христа бегут тени и светлые фигуры — это не Бог их гонит, это они сами отворачиваются, потому что не могут вынести Его присутствия. Это и есть суть Суда. Бог никого не сбрасывает в ад — человек сам туда идет, потому что не может быть с Богом. Апостол Иоанн говорит об этом прямо: «Свет пришел в мир, но люди более возлюбили тьму, нежели свет» (Ин. 3:19). «Многие скажут Мне в тот день: Господи! Господи! не от Твоего ли имени мы пророчествовали, и не Твоим ли именем бесов изгоняли? И тогда объявлю им: Я никогда не знал вас; отойдите от Меня» (М

В одном приходе служил пожилой священник, отец Павел - человек добрейшей души, но с твёрдым убеждением, что психология от лукавого. Поэтому, когда настоятель принял решение взять на работу в приход психолога, батюшка Павел недовольно бормотал: «Ну да, ну да, теперь и к светским умникам побегут, будто я сам не могу посоветовать, как семью сохранить…» С тех пор, каждое воскресенье после службы, психолог (назовём его Андреем) сидел в маленькой комнатке за иконной лавкой и консультировал прихожан. Отец Павел старался не вмешиваться, но при упоминании очередного сеанса у Андрея морщился и тяжело вздыхал. Прошло несколько месяцев, пока однажды к отцу Павлу не пришла молодая пара — Илья и Ирина (назовем их так). Парень успел раз семь повысить голос на жену, а она сидела с осунувшимся лицом и постоянно всхлипывала. Они жаловались друг на друга, делились обидами, «Мы не можем больше жить вместе!» — шёпотом заявила Ирина. Отец Павел долго пытался разобрать, кто прав, кто виноват, предлагал им вм

Прощеное воскресенье – это день, когда принято просить прощения у даже у незнакомцев. В идеале, прощение должно быть осознанным примирением, разве не так? Но чаще всего это превращается в массовый флешмоб, особенно в соцсетях и в мессенджерах: «Простите меня, если что не так!» или «Всех прощаю, и у всех прошу прощения!» И у всех в ответ одно и то же: «Бог простит, и я прощаю!» Формально звучит красиво, но в зачем просить прощение у всех один раз в год по расписанию? Многие вообще просят прощение скорее по привычке, чем по внутренней необходимости. В итоге прощение становится не внутренним выбором, а формальным ритуалом. Святитель Иоанн Златоуст писал, что ничто так не приближает нас к Богу, как готовность простить того, кто нас обидел. Однако «готовность простить» – это внутреннее решение, а не формальность в духе «ну что ж, прощаю». За этим может стоять глубокая неуверенность, травматический опыт и эмоциональная глухота, когда человек попросту не умеет просить прощения или не понимает

Каждый год перед Великим постом в соцсетях опять начинается одно и то же: «Масленица – это языческий праздник! Церковь её украла!». На самом деле, Масленица — это не славянский культ, который Церковь присвоила, и даже не церковный праздник блиноедения. Это народная традиция, которая наложилась на церковный календарь. Популярная версия звучит так: «В древности славяне провожали зиму и просили богов о хорошем урожае, сжигая чучело и устраивая гулянья. Потом пришло христианство, но Церковь не смогла искоренить праздник и просто приклеила к нему своё название». Это красиво, но факты не сходятся. Название "Масленица" происходит от слова "масло". Оно образовано суффиксальным способом от прилагательного "масленый" и существительного "масло". В этимологическом словаре Макса Фасмера указывается, что слово "масло" имеет праславянские корни и связано с понятием "мазать". Это отражает традицию обильного употребления масляных блюд, особенно блинов, во время празднования. В XIX веке этнографы, такие

Каждый год 14 февраля я наблюдаю, как и в церковных, и в светских кругах поднимается вечный вопрос: что мы вообще празднуем на день святого Валентина? Ведь в Русской Православной Церкви в этот же день чтится мученик Трифон, а про Валентина мы чаще вспоминаем только в контексте романтических валентинок. Что же произошло с Валентином на самом деле, и почему сегодня 14 февраля стало “днём всех влюблённых”? Давайте вместе разбираться. Начнём с того, что в римском мартирологе (Roman Martyrology), важном церковном документе, упоминаются три разных Валентина: один был епископом, другой пресвитером (то есть священником), а третий мирянином, и все они жили в эпоху ранних гонений на христиан. Документальные следы о них довольно скудны, но факт: несколько человек с одинаковым именем действительно пострадали за веру и были признаны мучениками. В V веке папа римский Геласий учредил их общее почитание, поскольку на тот момент церковь старалась систематизировать и закрепить память о всех, кто погиб з

Великий пост в 2025 году начинается 3 марта. За несколько недель до него начинаются подготовительные недели, направленные на духовную подготовку верующих. Каждая неделя посвящена определенной теме и особенностям богослужения, что позволяет глубже осмыслить значение предстоящего поста и настроиться на искреннее покаяние. Суть темы В этот день на Литургии читается отрывок из Евангелия от Луки (18:10—14). Притча о мытаре и фарисее раскрывает контраст между искренним покаянием и внешним благочестием, призывая каждого к глубокому самопознанию и честному отношению к своим недостаткам. Богослужебные особенности В рамках обычного порядка служб постепенно включаются гимны из Постной Триоди. На Всенощном бдении накануне воскресенья звучат стихиры «Покаяния, отверзи ми двери», что символизирует открытость сердца для покаяния и внутреннего обновления. Суть темы В течение этой недели отменяются все постовые предписания. Даже в традиционно постные дни, такие как среда и пятница, воздержание не требу

В приступе стыда тебя словно сжимают за горло, ты хочешь провалиться сквозь землю из-за отвращения к себе. Стыд – он как удав. Сжимает горло, давит, и в какой-то момент кажется, что легче исчезнуть, чем вытерпеть это чувство. Помните притчу о мытаре и фарисее? Два человека пришли в храм молиться. Фарисей защищается как может перед Богом: «Спасибо, что я не такой, как этот мытарь», - говорит он. А вот мытарь даже голову поднять не может. Он стоит, плачет, бьет себя в грудь и выдаёт одно из самых коротких, но сильных молитвенных прошений: «Боже, будь милостив ко мне, грешнику!» Фарисей предпочел отгородиться от Святого Бога своими праведными делишками, а мытарь встретился со своими чувствами и переживал их, а не сбегал. Мытарь открыл свое сердце Богу и ищет поддержку и прощения. В этом разница между ними. В контексте этой притчи видно, что фарисей выбрал путь защиты, а мытарь – путь покаяния. Фарисей избегал стыда и вины, компенсируя их ощущением своей праведности и презрением к другим.

В прошлой статье мы говорили о том, как трудное детство, особенно в дисфункциональных семьях, формирует привычку осуждать и давать советы. Но это лишь верхушка айсберга. Сегодня мы углубимся в тему и разберем, как детские травмы – будь то эмоциональное пренебрежение, гиперопека или постоянная критика – влияют на нашу взрослую жизнь. И, что самое важное, как вера, любовь и принятие могут стать инструментами исцеления. Представьте ребенка, который растет в семье, где его чувства игнорируют. Он плачет – ему говорят «не реви». Он радуется – его одергивают: «не шуми». Со временем такой ребенок учится прятать свои эмоции, потому что они «неудобны». Но это не просто привычка – это глубокий след в мозге. Как пишет Бессел ван дер Колк в книге «Тело помнит всё», детские травмы способны оказывать длительное влияние на развитие мозга. Например, у детей, переживших эмоциональное пренебрежение, может нарушаться нормальное развитие префронтальной коры — той части мозга, которая отвечает за планирован

Сколько раз вы сталкивались с людьми, которые, едва услышав вашу проблему, тут же начинают сыпать советами? «Ты просто не умеешь жить!», «Я бы на твоем месте…», «Вот я тебе и скажу по-честному…» – знакомо? За этими фразами часто скрывается не столько желание помочь, сколько глубокая внутренняя боль. И, как ни странно, корни этой боли часто уходят в детство. Вспомните притчу о фарисее и мытаре (Лк 18:9-14). Фарисей, стоя в храме, гордо перечислял свои добродетели, осуждая мытаря. Но именно мытарь, признавший свои слабости, ушел оправданным. Почему? Потому что осуждение – это не про правду, это про страх. Страх быть недооцененным, страх потерять контроль, страх остаться наедине со своей болью. Особенно ярко это проявляется у взрослых детей алкоголиков. Выросшие в атмосфере хаоса, они с детства учатся быть «родителями» для своих родителей. Им приходится контролировать, предугадывать, спасать. А когда мир вокруг непредсказуем, единственный способ почувствовать себя в безопасности – это нач