Предыдущая публикация
Никаких клубов паркура тут не будет, сказал депутат Шмалько.
Паркур – явление маргинальное. Его придумали хулиганы, чтобы тикать от участковых. Паркур – сказал Шмалько – увлечение для слабоумных, не имеющих цели в жизни. Поэтому никакого клуба не будет. То же самое с собаководством. Собаки кусаются.
Чтобы объяснить, кто занимается паркуром, Шмалько бросил на стол газету. В ней писали, что из зоопарка сбежала горилла Клара и потом долго бегала по городу. Просители в раздражении ушли через балкон, кувыркаясь с пятого этажа на менее рослые строения.
Статья про гориллу Шмалько взволновала. Еще эти паркурщики довели. Он чувствовал легкое головокружение и усталость. Однопартийцы, видя, как коллега работает на износ, советовали: отдохни. Не все о народе думать. Но Шмалько чувствовал свои силы.
«Вот так выходишь из горсовета, а там – горилла», - думал он, выходя из горсовета.
Всё это время улица жила своею жизнью. Постукивали однообразно в обе стороны трамваи. Нагревались в мангалах остановок пассажиры. Корчились на обочинах брошенные самокаты. По улице в фургоне везли сбежавшую из зоопарка гориллу. Сутки назад жаждущая романтических отношений Клара разогнула руками прутья. Вышла из клетки и отправилась на поиски явившегося к ней в заточении образа: мощный зад, свисающая над животом грудь, надежные кривые ступни и выразительные губы. Клара искала любви всепоглощающей. Интуитивно двинула в Африку, спрашивая дорогу у прохожих. Получала противоречивую информацию. Заблудилась, как часто бывает со всеми, черт знает о чем мечтающими, девушками. Взяли. И теперь везли обратно.
Появившийся из здания горсовета Шмалько чуть не разорвал сердце Клары. Она ждала совпадений сомнительных. Она жаждала хотя бы издали напоминающего образа. Но он был! Он существовал! В мельчайших подробностях, от ступней до зада. Одним движением откинув задний борт вместе с дверью, Клара сошла.
Опираясь на кулаки, она мчалась навстречу своему счастью. Увидев перед собой гориллу, изо рта которой шнурками свисала слюна, Шмалько почувствовал себя нехорошо. Бросив портфель, он помчался по улице. За ним как сбитые кегли катались урны.
«Он играет со мной», - поняла Клара и почувствовала, как в животе вспорхнули бабочки. Ну, что ж, решила она, значит, срастается. Но шалуну не нужно бежать так быстро. Экий он энергичный, подумала Клара.
Когда дистанция сократилась до критической, Шмалько оттолкнулся от земли. Взмыл, ухватился и одним движением забросил себя на козырек подъезда. Сиганул в пропасть и перелетел на балкон. Проявляя незнакомую ранее склонность к акробатике, принялся прыгать с балкона на водосточную трубу и обратно, поднимаясь все выше и выше.
Из окон здания горсовета с интересом наблюдали за этими событиями.
Обезьяна осталась внизу – с облегчением подумал Шмалько. И в этот момент увидел протянутую ему сверху волосатую руку помощи.
Взобравшись на крышу, Шмалько обнаружил: горилла его ждет и здесь. Она скалилась как бомжиха и хлопала себя по заднице. Раздавался звук, словно палкой били по забору. Одичав от ужаса, Шмалько за несколько секунд пересек расплавленную солнцем крышу. Ботинки прилипали к вязкому рубероиду и, в конце концов, он остался без них. Вскоре крыша отвоевала и носки. Не веря в то, что делает, с разбегу оттолкнулся от края крыши и оказался на соседнем здании.
«Как любит, как же он меня любит», - решила Клара и быстро перебралась к Шмалько по натянутым кабелям.
Шмалько соскочил с крыши девятиэтажки на пятиэтажку, перекатился и бросился бежать, закидывая тело назад. «Или не любит? », - усомнилась Клара и ускорилась. Оторвав один из проводов, Шмалько снялся с крыши за мгновение до того как попал в её горячие объятия. Описав кривую, он с грохотом влетел в окно книжного магазина. Подтянул брюки, расплатился за оказавшийся под мышкой томик воспоминаний Белозерской о Булгакове и вышел. На больничном Шмалько пробыл недолго, всего два дня. Он был целым. Вызывали сомнения только его настроения. Проблема была в том, что в тот день все видели Шмалько, но никто не видел гориллу.
Вячеслав Денисов
Следующая публикация
Нет комментариев