Иван Поляков / Верования остяков

Все религии первобытные, олицетворяя на себе своих собственных приверженцев, тесно связаны с теми животными слабостями, страстями, на которые я частию указал выше, в противоположность религиозным верованиям, принадлежащим народам более высокого культурного развития и проповедующим воздержание, трезвость и пр., до аскетизма. Боги остяков, которых у них очень много (хотя большая часть остяков — христиане), из горького, как и сами остяки, любят только водку; очень уважают мед; затем, само собой разумеется, для них необходимо мясо коровы, теленка, лошади, а иногда от целого села надо принести богам не меньше, как 7 телят или коров, чтоб склонить богов на доброе к человеку расположение.
Но все боги живут — далеко; Турм или Туром — свет, имеет центром своего пребывания то место, где восходит солнце (Иртышcкиe остяки). На Оби думают, что весь мир состоит из 7 светов; на 7-м последнем свете в высоту живет сам — Сорнэ-Туром, — он все знает, видит и слышит: кроме него по земле, в лесах, в глубине вод распространены тонги, мэнги, кỳли и пр.; в частности, в Троицких юртах живет Урт-игэ, — его «почитают в роде сына Турома и младшим братом Николе».
Затем следуют Айс-турм, бывший Березовский в Непкинскнх юртах. Нувый-ази (белый дедушка) в Тогинских юртах, Юхлыму нувый сорнэ (безлесный бог) в Обдорске; Ляпинсккий — Тохтен-тонг (крылатый), отличается своею мудростью. Всех этих представителей своего религиозного культа остяк, конечно, не видит, их видят только посвященные, избранные остяки, в некоторой степени играющие роль жрецов; но на самом-то деле видят ли их эти последние, — это лежит на их совести; говорят, что будто бы жрецы могут некоторых видеть только один раз в год (Тегинский); у других они видят только голову и слышат голос (Троицкий) и пр.
Некоторые из богов завещали жрецам делать вместо себя изображения, чучела. Так именно сделал Тегинский: он выразил свою волю, чтоб его изображению делались приклады: водка, ситцы, одежды, пушной товар, деньги и проч., кто что найдет у себя лучшего. Одному остяку сторожу, или как здесь называют, трапезнику, при Мало-Атлымской церкви, лет 10 тому назад, снизошла будто бы во сне Матерь Божия и наказала, чтоб завтра же был принесен в церкви в жертву баран, что и было в точности исполнено остяками, в присутствии всех, имевшихся на лицо, остяцких властей, старшины, десятских и пр. Остяк не откажется принести жертву никакому, по его понятию, из высших существ, лишь только от принесенной жертвы быть бы ему самому сытым и пьяным, как это и случается; принося водку в жертву тонгу или мэнгу, он ставит налитую рюмку перед истуканом; произнося несколько просьб о благополучии в будущем, он сам, старейший в роде, выпивает водку; в честь водяного хозяина или «вотчинника», куля или хун-гурта он колет петуха, овцу или теленка и ограничивается только тем, что брызгает несколькими струями крови из только что заколотого животного в воду; обязанность же съесть его лежит на самих жертвоприносителях; то же самое относится к лесному вотчиннику или урманщику ун-тонгу; всё то, что должен был съесть и выпить умилостивляемый, падает на долю его поклонников.
В совершенно подобной же форме выражается поклонение деревьям, кусту черемухи, лиственничной роще, ели, камню, мысу, речной заводи, также домашним, семейным и родовым истуканам. Кроме жертвоприношений, делаемых остяками по случаю болезни, несчастий в доме, — они по различным случаям устраивают вклады или приклады своим божествам. Остяк, идя, например, на охоту, обещает, в случае удачи, принести лучшую добычу тому или другому его покровителю. Иногда можно сменить лучшее на худшее, например, Троицкому; но Васпухольскому, покровителю лося, нельзя, — вечная кара ожидает тогда нарушителя обета. Один остяк хорошо промышлял, а всё потому, что был у Васпухольского и у Троицкого, другой хуже — значит, потому, что у Троицкого был, а к Васпухольскому не зашел. Из 10 убитых соболей один наверное предназначен тому или другому из этих остяцких покровителей, и местные русские даже узнают, какой из соболей и какому покровителю предназначен, смотря по тому, какой он отмечен тесьмой, черной или красной. И на основании такой остяцкой логики, издалека стекаются к Троицкому Урт-игэ на поклонение не только ближайшие южные, но и северные остяки и самоеды.
Несколько лет назад, с 4-х самоедов за провоз от деревни Торонковой до Троицких юрт, т.е., может быть, только за ¹⁄10 долю всего пройденного ими расстояния (они ехали из своих мест с ноября до конца января), было взято до 40 р., причем возчик обязался быть и переводчиком с самоедского на остяцкий и обратно. Обыкновенно же остяки едут на поклонение своим святыням иногда за 700 верст и более расстояния на оленях зимой или в легких лодках летом. По приезде к Троицким юртам, все они не удостаиваются лицезреть старика — Урт-игэ. От сборщиков прикладов они слышат, «что старик находится за 2–3 дня ходу, идти к нему нельзя, да и неудобно, но мы сами — то же, что и Урт-игэ». Приехать издалека и не захватить где-нибудь дорóгой для того, кто постоянно управляют судьбою людей, также и для его непосредственных служителей, сладкого меду, вина и других яств, — нельзя. И начинается заочное жертвоприношение, с непосредственным в нем участием глоток и желудков испрашивающих и ищущих милости от неведомой и может быть и олицетворяемой в каком-нибудь грубом образе силы, поклонение которой ведет человека к трате времени и убыткам.
Затем сборщики принимаются испытывать глубину уважения, чувствуемого остяцкими пилигримами к находящейся у них святыне и просят на нее доказательств, убеждая в их полной необходимости; делаются тогда вклады ситцами, холстами, звериными шкурами и деньгами; если ценность вклада дойдет до 20–50 руб., то сборщики дают вкладчику шапку копеек в 30, халат до 1 руб. ценностью, как знак милости со стороны их божества старика; получение вклада сопровождается со стороны сборщика вымогательством, с сладкими речами о том, что Урту надо рубль на голову, соболя на подушку, столько-то ситцу на халат и пр. — Сборщики этим, впрочем, не довольствуются; в июне месяце, перед Петровым днем, а зимой в декабре и январе, они отправляются сами по юртам, вниз или вверх по течению Оби, иногда верст за 500 и более. Обыкновенно сборщик везет с собой несколько ведер водки — от 1 до 5, смотря по расстоянию, на которое он отправляется, и дорогой, объезжая все юрты, как давно жданный гость, взывает к усердию своих собратий остяков на вклады для Урта. В этом случае уже сам он обязан угощать остяков; всякий, делающий вклад, получает то или другое количество водки; ¼ ведра он дает за соболя, ½-штофа за 7 белок (шесть не возьмет и восемь тоже, а непременно — 7); в последнее время белка стоит от 12 до 14 коп.
В прежнее время у всех главных истуканов бывали довольно большие сокровища деньгами и мехами; но с тех пор, как эти притоны разграблены, между прочим от Обдорского они понадобились каким-то образом бывшему здесь должностному лицу, то об этом сборщики, ремесло которых переходит наследственно от отца к сыну из старейших родов, отчета не дают, да едва ли что-нибудь определенного известно об этом и самим вкладчикам. Во всяком же случае, при нынешних экономических условиях подобная первобытная религия весьма убыточна. Иногда остяк, принося в жертву своим пенатам по случаю ли своей болезни, или болезни жены, неудач в жизни, оленя за оленем, теленка за теленком, петуха за петухом, которых ему нужно покупать, лишается своего последнего имущества и впадает в нищенство, чему немало способствуют и здешние ворожеи, эти явные остатки шаманства.
Бывали даже и такие случаи, конечно, крайние, что остяки приносили сами себя в жертву своим богам. Как тот молодой рыцарь-юноша Средних веков, который бросался несколько раз в пучину за кубком в ожидании разных наград от своего повелителя, один остяк, из желания очистить тяготевшие над ним великие грехи, нырял два раза в Белогорскую заводь, наиболее чтимую остяками, и выходил из нее здрав и невредим; затем он бросился снова в третий раз в быстро крутящийся водоворот и уже не показывался больше на глаза своих собратий, тогда уверовавших, что их сотоварищ, великий грешник по своим поступкам, очистился наконец от грехов, сделался угоден «кулю» и навсегда остался в глубине вод созерцать его, недоступный обыкновенным смертным.
Иван Поляков. ПИСЬМА И ОТЧЕТЫ о путешествии в долину р. Оби, исполненном по поручению Императорской Академии Наук (фрагменты из книги)
#путевыезаписки #рекисибири #Иртыш #Обь #ИванПоляков