Предыдущая публикация
Водитель автобуса увидел маленького мальчика у себя в салоне и онемел.
А когда узнал зачем тот едет, потерял дар речи… (2/6)
https://ok.ru/group/70000003917036/topic/157506188164588
Денис осторожно взглянул на бабушку Глашу, заметив, как ее усталые глаза смотрели куда-то в пустоту. Казалось, они пытались удержать внутри все те воспоминания и боль, что скопились за годы, не выпуская их наружу. Она выглядела такой хрупкой, что одно неверное слово могло сломить ее окончательно. Сгорбленная фигура старушки, сидящей на старом стуле, казалась крошечной на фоне полуразвалившегося дома, словно вся ее жизнь сжалась до этой маленькой комнаты и тихого ожидания конца.
Денис собрался с мыслями, понимая, что важно действовать аккуратно. Здесь нельзя было торопиться — слишком много скопилось в этой слабой душе скрытой боли.
— Так а что ж случилось? Как до этого дошло? — спросил он мягко, присев ближе, чтобы не упустить ни единого слова, — как так получилось, что вы здесь оказались? Расскажите мне, что произошло, может, я смогу чем-то помочь.
Старушка долго молчала, тяжело вздыхая, как будто слова, которые ей предстояло произнести, были тяжелейшими грузами. Пауза затягивалась, но Денис не торопил ее, просто сидел рядом, вслушиваясь в звуки старого дома — скрип досок, шум ветра за окном, тихий шелест ее дыхания.
Наконец Глаша заговорила, ее голос дрожал, словно поднимаясь из глубины прошлого.
— Ох, милок, да разве ж тут все в двух словах расскажешь, — прошептала она, и ее взгляд медленно опустился на дрожащие, иссохшие руки, которые словно несли в себе память о былых трудах и лишениях, — у меня была дочка… Тамарочка… Как же я ее любила, растила в строгости… ведь сама-то с малолетства без мужа, одна все на себе тянула. Учила ее всегда правде да доброте. Хотела, чтобы она выросла достойной, правильной… Я ведь ее и родила поздно очень, лет 40 мне уже было, когда она на свет появилась. Я уже и не надеялась, что бог мне подарит ребенка. Моя Томачка, кстати, тоже поздно родила, как 36 исполнилось. В мои времена, так я уже была бы ненужной никому старой девой, а не тут то было.
Глаша тяжело вздохнула, и в этом вздохе Денис уловил не только усталость, но и отголоски давно прошедших лет, когда все казалось гораздо проще и понятнее. Она словно перенеслась мыслями в тот далекий момент, когда ее Тамара была еще совсем маленькой девочкой, и все было впереди — светлое, радостное, полное надежд.
— Тамарушка моя… — продолжала Глаша, ее голос стал чуть громче, но дрожь в нем усилилась, — растила я ее одна, не зная ни дня покоя. Все за нее боялась, переживала, чтобы жила она по-человечески, чтобы беды ее стороной обходили. Учила ее, как могла, да вот... судьба у нее своя была.
Денис кивнул, стараясь подбодрить бабушку взглядом, показывая, что внимательно слушает и готов помочь в любой момент. Та вновь тяжело вздохнула, словно каждый вздох давался ей с трудом, но решила продолжать.
— Доченька была у меня умницей, — сказала она, и в ее голосе на мгновение прозвучала гордость, прежде чем она вновь угасла в тени воспоминаний, — хорошая девочка, да и красавица какая! Все на нее заглядывались, налюбоваться не могли. Я ею гордилась, с малых лет старалась воспитать так, чтобы она всегда головой думала, чтобы не повторяла моих ошибок. Школу она с отличием закончила, потом на работу устроилась, карьера началась, мечтала о семье. Боялась, что не родит, а потом…
Старушка замолчала, ее взгляд упал на пол, как будто воспоминания снова затянули ее в ту далекую, но такую яркую и болезненную реальность. Денис не торопил ее, лишь осторожно ждал, когда она сможет продолжить.
— Встретила она Игоря, — наконец заговорила Глаша, ее голос был тихим, словно силы покидали ее с каждым произнесенным словом, — парень поначалу вроде неплохой был, но не наш, иногородний. Я с самого начала тревожилась, что он не здесь вырос, не в наших краях, а Тамара… она была влюблена. Вот тогда-то все и началось...
Денис почувствовал, как напряжение внутри него нарастает. Каждое слово бабушки несло в себе груз пережитых бед, и он уже предчувствовал, что история дальше будет только сложнее. Глаша снова на мгновение замолкла, как будто собираясь с силами, а потом тихо продолжила:
— Спустя время узнала она, что ждет ребенка от него, — проговорила она с грустью, ее голос стал дрожать от волнения, — забеременела быстро, сыграли свадьбу. Я тогда пыталась ее предостеречь, говорила, что не все у них ладится, что Игорь человек непростой. Что-то у меня сердце с самого начала не лежало к нему... Но Тамара упрямая была, верила, что любовь все преодолеет, да и все ей кричали, что пора уже, бо мол так в девках и останешься. «Мама, — говорила она мне, — мы справимся, все будет хорошо». И верила ведь, по-настоящему…
Бабушка Глаша, устало вздохнув, будто собирая последние силы, продолжила:
— Тамара моя… умерла, милок, — едва выговорила она, и ее голос задрожал, словно за каждым словом скрывалась непередаваемая боль, — рак… Онкология. Все так быстро случилось… сначала и не заметили ничего. Уставать стала очень. Говорила, что это просто от работы, что много хлопот… А потом начались боли. Она думала, что пройдет, терпела, но однажды уже не смогла подняться с постели. Встала и сразу потеряла сознание. Врачи… — Глаша замолкла, с трудом глотая комок в горле, — когда она попала в больницу, врачи сказали, что поздно… слишком поздно.
Слова давались ей с трудом, каждая фраза словно вырывалась из души и уносила с собой часть старушкиной силы. Денис, сидя рядом, чувствовал, как ее боль отдается гулом в его сердце. Он, переживший свою потерю, знал, каково это, но все равно не мог представить, что значит похоронить собственного ребенка.
— Я рядом с ней все время была, — продолжала Глаша, вытирая лицо дрожащей рукой, пыталась стереть слезы, пеленой застилающие ей глаза, — молилась каждый день… Богу молилась, просила, умоляла спасти мою девочку… Но… — ее голос прервался, и она на мгновение закрыла глаза, словно вновь проживая те страшные дни, замотала головой, — господь забрал мою Тамарочку.
Она замолчала, и в наступившей тишине слышалось лишь тихое тиканье старинных часов на стене. Время, казалось, остановилось, замерло в этом доме вместе с ней, как будто все дни, месяцы, годы смешались в один долгий, бесконечный миг горя.
— Я держала ее за руку в последний раз, — Глаша прошептала, глядя в никуда, — она уходила тихо, без слов… Только глаза ее были полны боли… и какого-то прощания. Как будто она понимала, что уходит, но все равно не хотела отпускать этот мир.
Денис опустил голову, не зная, как найти нужные слова для утешения. Боль, которую эта пожилая женщина пережила, была такой огромной, что казалась непреодолимой пропастью.
— После ее смерти все пошло наперекосяк, — вдруг продолжила она, заглянув в воспоминания, которые не отпускали ее, — Игорь… долго так не выдержал. Привел в дом другую женщину, мачеху Мишке. Как Тамары не стало, — продолжила бабушка, — он вообще как с цепи сорвался. Не прошло и полгода, а сожительница его уже меня воспитывать начала и диктовать свои условия, — произнесла она с горечью.
Видно было, что рассказ бабе Глаше давался нелегко. У бабушки когда-то было все, и в одночасье весь мир оказался в руинах.
— Я сперва думала, что она так, временно, а нет… Она-то в дом пришла как хозяйка, да и сама-то, видно, злющая, как собака. Порядки свои начала наводить, и я ей мешала. Вот поэтому он меня и прогнал. Я старая стала, лишняя. Только вот они и на мальчишку зло вымещают… А я бессильна в этом…
Глаша горько усмехнулась, покачав головой, словно удивляясь жестокости судьбы:
— Это ведь даже квартира моя была, — пробормотала она, и в ее голосе звучала горечь от несправедливости, — я на дочку ее переписала, когда она внука родила, думала, что так будет лучше для семьи. А Игорь… как муж, все по закону получил после смерти Тамарочки. Этот дом старенький мне от моей мамы остался, а квартиру я получала еще в молодости, когда работала на предприятии.
Она тяжело вздохнула, словно каждая фраза снова возвращала ее в прошлое, в тот момент, когда все пошло наперекосяк.
— И все это чтобы сейчас… выкинули меня, — продолжила она, сжав ладони в кулаки, — сказали, мол, старая ты уже, жить с тобой невозможно. Им жилье было нужно, без старухи, без лишних глаз. Оба стали прикладываться к бутылке. Да и я-то лишняя была им, не нужна… Вот так и оказалась тут, в старом семейном доме, совсем одна.
Слова старушки застревали в горле, и Денис видел, как тяжело ей было возвращаться к этим воспоминаниям, как больно говорить об этом. Он слушал историю этой женщины, пытаясь представить, через что ей пришлось пройти. Каждый ее рассказ наполнял его все большей тревогой и негодованием. Парень чувствовал, как внутри все закипает от бессилия перед ситуацией, перед тем, что не знал, как помочь этой старушке, оставленной умирать в одиночестве.
Он посмотрел на ее измученное лицо, на эти уставшие, но полные внутренней силы глаза, и понял, что просто так все это оставить не сможет.
Внезапно из-за горизонта показалась машина. Денис сначала не обратил на нее внимания, но когда она остановилась перед домом, он увидел, как из нее выходит женщина лет сорока с добрым лицом и уверенной осанкой.
— Простите, бабушка Глаша, я не помешала? — спросила она, войдя в дом, — вы же меня помните еще? Вера, из детского садика, где Мишка ходит. Я вернулась из отпуска и узнала, что происходит. Решила заехать, помочь, чем могу.
Глаша с удивлением и надеждой посмотрела на новую гостью, а Денис тоже повернулся к Вере, вежливо кивая.
— Да, вот, молодой человек у меня тут тоже в гостях, новости от Мишеньки привез, — сказала Глаша, протягивая руку в знак приветствия, — а что у тебя, милая, слышно?
Вера села рядом и начала рассказывать, видно было, что она пытается заговорить Глашу, чтоб та не думала о плохом.
— Я только что вернулась из отпуска и сразу узнала от коллег о ситуации. Мы все беспокоимся за Мишу и за вас, теть Глаш. Когда я услышала, что произошло, я сначала не знала за что браться, потому решила просто приехать, и вот я здесь. Я сразу же решила, что нужно как-то помочь. Мишка у нас хороший мальчик, да и он для меня не обычный ребенок, сами понимаете.
Денис наблюдал, как лицо Глаши постепенно прояснилось от волнения и радости. Вера не была просто воспитательницей ее внука, она была подругой Томы. Дружба длиною в 20 с лишним лет никуда не исчезла.
— Спасибо тебе, Верочка, — сказала она, ее голос теперь звучал более уверенно, — помощь она всегда нужна, в наше время, как оказалось, не часто ее уже встретишь. А мне видимо все же повезло. Даже не знаю, как вас отблагодарить.
Вера с доброй улыбкой покачала головой.
— Да какое там, теть Глаша, для хорошего человека… Мы все в одной лодке плывем, раз уж на то пошло. Я просто рада, что могу вам помочь. Я тут что подумала? Может вы пока ко мне переберетесь? А я тут порядок наведу, дом заваливается, жалко ведь. Сможете вернуться, как будут тут уже подходящие условия. А пока у меня погостите, как вам идея? Да и бабушка моя скучать и просиживать не даст, не будет времени унывать.
— Верочка, родная, я даже не имею, как тебя отблагодарить… А бабушка не против?
— Не против, что вы, двумя руками “за”. Все обговорено, так что давайте собираться.
Денис почувствовал облегчение, что ситуация начала разворачиваться в лучшую сторону. Он встал и посмотрел на Веру с благодарностью.
— Я могу чем-то помочь, если хотите, — спохватился он.
— Сначала продукты, нужно распаковать машину, обед хочу приготовить, а после уже можно будет заняться переездом.
— Спасибо вам за все, Вера. Не знаю, как бы я справился без вашей помощи. Кажется, теперь есть шанс, что все наладится.
Вера и Денис вышли во двор, и Денис помогал вытаскивать сумки из машины. Вера быстро распаковывала продукты, наполняя кухню всем необходимым. Вечерний свет окрашивал мир в мягкие розовые оттенки, и атмосфера становилась все более уютной.
— Сюда вот это, пожалуйста, — девушка указала на стол, пока аккуратно укладывала овощи и консервы, — а это для Глаши. Она, похоже, не ест нормально.
Денис пытался поддерживать разговор, чтобы немного отвлечься от мрачных мыслей, но с самого начала он как-то не клеился.
— Знаете, Вера, я удивлен, что вы так много времени и сил тратите на помощь чужим для вас людям. Наверняка у вас есть свои заботы.
Вера немного замерла, выравнивая пакеты, и ответила:
— Да, у меня есть свои проблемы, но разве можно пройти мимо, когда видишь, что людям плохо? Да и не такие они уж мне и чужие. Да, не родня, но я думаю, у вас тоже найдутся близкие люди, которыми вы дорожите не меньше чем кровными родственниками. Моя бабушка тоже старенькая и больная. Но она меня вырастила сама, и это мой долг теперь поддерживать ее, когда она в этом нуждается. Это моя ответственность и желание быть рядом с теми, кто нуждается в помощи. С Глашей история похожа, только вот у нее никого не осталось. Внук еще маленький совсем, постоять за нее не может. Вот и получается…
Денис, не до конца понимал ее позицию, поэтому высказывая свои мысли, не задумался о том, что они могут кого-то задеть:
— Вы молодая, и вся жизнь впереди. Может, стоит подумать о себе, а не только о других?
Вера резко подняла голову и посмотрела на него с раздражением и возмущением в глазах.
— Прошу прощения, но это довольно черствое высказывание. Раз уж на то пошло, я не просила вашего мнения о том, как я живу, чем занимаюсь и какие решения принимаю. Заботиться о других — это мой выбор, и я не собираюсь изменять свои принципы из-за чужих замечаний и предрассудков.
Она как ни в чем не бывало вернулась к своему занятию, но Денис почувствовал, что его слова ее изрядно задели за живое. Он попытался исправить ситуацию:
— Извините. Я не хотел вас обидеть. Порой мы говорим вещи, не подумав, как они могут быть восприняты.
Вера вздохнула, но ее лицо оставалось настороженным.
— Каждый имеет право на свое мнение. Я не прошу вас разделять мои взгляды. Мне просто нужно помочь тем, кто в этом нуждается, и мнение других для меня в этом случае уж точно будет второстепенно.
Денис остался стоять с чувством неловкости, понимая, что поддержка требует не только действий, но и уважения к чужому выбору. Пристыженный он почувствовал, что его слова были неправильно истолкованы и что ему следует исправить свою ошибку. Решив помочь хоть как-то он, недолго думая, выпалил ей свое предложение о помощи.
— Слушайте, я ведь не такой уж и черствый, и есть во мне человеческое сострадание, давайте я вам может хоть с переездом помогу, как вы на это смотрите?
Та, хоть и была все еще настороженно расположенной к новому знакомому, кивнула в знак согласия.
— Спасибо. Я вам очень признательна. От помощи я точно не откажусь, — тихо ответила она, — и, если не против, то можно на ты.
Они вместе начали готовить Глашу к переезду. Денис с осторожностью и вниманием собрал необходимые вещи и помог Вере аккуратно упаковать все, что могло понадобиться старушке. Вера, наблюдая за его усилиями, заметила перемены в его отношении и выразила благодарность.
Когда все было готово, Денис и Вера аккуратно погрузили пожитки в машину. Старушка, хоть и выглядела уставшей, была благодарна за помощь и поддержку.
Путь в город прошел спокойно. Денис был доволен, что смог исправить свои предыдущие ошибки и помочь. Поскольку они подъезжали к дому Веры, он чувствовал, что не просто помогает девушке, но и искупает свою вину, сделав что-то хорошее.
Когда они прибыли на место, Денис помог аккуратно выгрузить вещи. Вера поблагодарила его за помощь и за терпение.
— Еще раз вам спасибо за помощь, — произнесла она, — это много значит для нас. В очередной раз убеждаюсь, что у людей есть доброе сердце, даже если они сами не всегда это понимают.
Денис, почувствовав облегчение, просто кивнул и ответил:
— Я рад, что смог помочь. Если еще понадоблюсь, не стесняйтесь обращаться.
Когда Вера и Глаша забрали с машины последние вещи, Денис почувствовал, что этот день, несмотря на свою тяжесть, принес ему что-то ценное — понимание и возможность сделать что-то хорошее. Он оставил их, направившись в сторону своей квартиры, но мысли о том, что он сделал что-то действительно полезное, согревали его душу...
https://ok.ru/group/70000003917036/topic/157507885153772
Интересно Ваше мнение, делитесь своими историями, а лучшее поощрение лайк и подписка.
Денис осторожно взглянул на бабушку Глашу, заметив, как ее усталые глаза смотрели куда-то в пустоту. Казалось, они пытались удержать внутри все те воспоминания и боль, что скопились за годы, не выпуская их наружу. Она выглядела такой хрупкой, что одно неверное слово могло сломить ее окончательно. Сгорбленная фигура старушки, сидящей на старом стуле, казалась крошечной на фоне полуразвалившегося дома, словно вся ее жизнь сжалась до этой маленькой комнаты и тихого ожидания конца.
Денис собрался с мыслями, понимая, что важно действовать аккуратно. Здесь нельзя было торопиться — слишком много скопилось в этой слабой душе скрытой боли.
— Так а что ж случилось? Как до этого дошло? — спросил он мягко, присев ближе, чтобы не упустить ни единого слова, — как так получилось, что вы здесь оказались? Расскажите мне, что произошло, может, я смогу чем-то помочь.
Старушка долго молчала, тяжело вздыхая, как будто слова, которые ей предстояло произнести, были тяжелейшими грузами. Пауза затягивалась, но Денис не торопил ее, просто сидел рядом, вслушиваясь в звуки старого дома — скрип досок, шум ветра за окном, тихий шелест ее дыхания.
Наконец Глаша заговорила, ее голос дрожал, словно поднимаясь из глубины прошлого.
— Ох, милок, да разве ж тут все в двух словах расскажешь, — прошептала она, и ее взгляд медленно опустился на дрожащие, иссохшие руки, которые словно несли в себе память о былых трудах и лишениях, — у меня была дочка… Тамарочка… Как же я ее любила, растила в строгости… ведь сама-то с малолетства без мужа, одна все на себе тянула. Учила ее всегда правде да доброте. Хотела, чтобы она выросла достойной, правильной… Я ведь ее и родила поздно очень, лет 40 мне уже было, когда она на свет появилась. Я уже и не надеялась, что бог мне подарит ребенка. Моя Томачка, кстати, тоже поздно родила, как 36 исполнилось. В мои времена, так я уже была бы ненужной никому старой девой, а не тут то было.
Глаша тяжело вздохнула, и в этом вздохе Денис уловил не только усталость, но и отголоски давно прошедших лет, когда все казалось гораздо проще и понятнее. Она словно перенеслась мыслями в тот далекий момент, когда ее Тамара была еще совсем маленькой девочкой, и все было впереди — светлое, радостное, полное надежд.
— Тамарушка моя… — продолжала Глаша, ее голос стал чуть громче, но дрожь в нем усилилась, — растила я ее одна, не зная ни дня покоя. Все за нее боялась, переживала, чтобы жила она по-человечески, чтобы беды ее стороной обходили. Учила ее, как могла, да вот... судьба у нее своя была.
Денис кивнул, стараясь подбодрить бабушку взглядом, показывая, что внимательно слушает и готов помочь в любой момент. Та вновь тяжело вздохнула, словно каждый вздох давался ей с трудом, но решила продолжать.
— Доченька была у меня умницей, — сказала она, и в ее голосе на мгновение прозвучала гордость, прежде чем она вновь угасла в тени воспоминаний, — хорошая девочка, да и красавица какая! Все на нее заглядывались, налюбоваться не могли. Я ею гордилась, с малых лет старалась воспитать так, чтобы она всегда головой думала, чтобы не повторяла моих ошибок. Школу она с отличием закончила, потом на работу устроилась, карьера началась, мечтала о семье. Боялась, что не родит, а потом…
Старушка замолчала, ее взгляд упал на пол, как будто воспоминания снова затянули ее в ту далекую, но такую яркую и болезненную реальность. Денис не торопил ее, лишь осторожно ждал, когда она сможет продолжить.
— Встретила она Игоря, — наконец заговорила Глаша, ее голос был тихим, словно силы покидали ее с каждым произнесенным словом, — парень поначалу вроде неплохой был, но не наш, иногородний. Я с самого начала тревожилась, что он не здесь вырос, не в наших краях, а Тамара… она была влюблена. Вот тогда-то все и началось...
Денис почувствовал, как напряжение внутри него нарастает. Каждое слово бабушки несло в себе груз пережитых бед, и он уже предчувствовал, что история дальше будет только сложнее. Глаша снова на мгновение замолкла, как будто собираясь с силами, а потом тихо продолжила:
— Спустя время узнала она, что ждет ребенка от него, — проговорила она с грустью, ее голос стал дрожать от волнения, — забеременела быстро, сыграли свадьбу. Я тогда пыталась ее предостеречь, говорила, что не все у них ладится, что Игорь человек непростой. Что-то у меня сердце с самого начала не лежало к нему... Но Тамара упрямая была, верила, что любовь все преодолеет, да и все ей кричали, что пора уже, бо мол так в девках и останешься. «Мама, — говорила она мне, — мы справимся, все будет хорошо». И верила ведь, по-настоящему…
Бабушка Глаша, устало вздохнув, будто собирая последние силы, продолжила:
— Тамара моя… умерла, милок, — едва выговорила она, и ее голос задрожал, словно за каждым словом скрывалась непередаваемая боль, — рак… Онкология. Все так быстро случилось… сначала и не заметили ничего. Уставать стала очень. Говорила, что это просто от работы, что много хлопот… А потом начались боли. Она думала, что пройдет, терпела, но однажды уже не смогла подняться с постели. Встала и сразу потеряла сознание. Врачи… — Глаша замолкла, с трудом глотая комок в горле, — когда она попала в больницу, врачи сказали, что поздно… слишком поздно.
Слова давались ей с трудом, каждая фраза словно вырывалась из души и уносила с собой часть старушкиной силы. Денис, сидя рядом, чувствовал, как ее боль отдается гулом в его сердце. Он, переживший свою потерю, знал, каково это, но все равно не мог представить, что значит похоронить собственного ребенка.
— Я рядом с ней все время была, — продолжала Глаша, вытирая лицо дрожащей рукой, пыталась стереть слезы, пеленой застилающие ей глаза, — молилась каждый день… Богу молилась, просила, умоляла спасти мою девочку… Но… — ее голос прервался, и она на мгновение закрыла глаза, словно вновь проживая те страшные дни, замотала головой, — господь забрал мою Тамарочку.
Она замолчала, и в наступившей тишине слышалось лишь тихое тиканье старинных часов на стене. Время, казалось, остановилось, замерло в этом доме вместе с ней, как будто все дни, месяцы, годы смешались в один долгий, бесконечный миг горя.
— Я держала ее за руку в последний раз, — Глаша прошептала, глядя в никуда, — она уходила тихо, без слов… Только глаза ее были полны боли… и какого-то прощания. Как будто она понимала, что уходит, но все равно не хотела отпускать этот мир.
Денис опустил голову, не зная, как найти нужные слова для утешения. Боль, которую эта пожилая женщина пережила, была такой огромной, что казалась непреодолимой пропастью.
— После ее смерти все пошло наперекосяк, — вдруг продолжила она, заглянув в воспоминания, которые не отпускали ее, — Игорь… долго так не выдержал. Привел в дом другую женщину, мачеху Мишке. Как Тамары не стало, — продолжила бабушка, — он вообще как с цепи сорвался. Не прошло и полгода, а сожительница его уже меня воспитывать начала и диктовать свои условия, — произнесла она с горечью.
Видно было, что рассказ бабе Глаше давался нелегко. У бабушки когда-то было все, и в одночасье весь мир оказался в руинах.
— Я сперва думала, что она так, временно, а нет… Она-то в дом пришла как хозяйка, да и сама-то, видно, злющая, как собака. Порядки свои начала наводить, и я ей мешала. Вот поэтому он меня и прогнал. Я старая стала, лишняя. Только вот они и на мальчишку зло вымещают… А я бессильна в этом…
Глаша горько усмехнулась, покачав головой, словно удивляясь жестокости судьбы:
— Это ведь даже квартира моя была, — пробормотала она, и в ее голосе звучала горечь от несправедливости, — я на дочку ее переписала, когда она внука родила, думала, что так будет лучше для семьи. А Игорь… как муж, все по закону получил после смерти Тамарочки. Этот дом старенький мне от моей мамы остался, а квартиру я получала еще в молодости, когда работала на предприятии.
Она тяжело вздохнула, словно каждая фраза снова возвращала ее в прошлое, в тот момент, когда все пошло наперекосяк.
— И все это чтобы сейчас… выкинули меня, — продолжила она, сжав ладони в кулаки, — сказали, мол, старая ты уже, жить с тобой невозможно. Им жилье было нужно, без старухи, без лишних глаз. Оба стали прикладываться к бутылке. Да и я-то лишняя была им, не нужна… Вот так и оказалась тут, в старом семейном доме, совсем одна.
Слова старушки застревали в горле, и Денис видел, как тяжело ей было возвращаться к этим воспоминаниям, как больно говорить об этом. Он слушал историю этой женщины, пытаясь представить, через что ей пришлось пройти. Каждый ее рассказ наполнял его все большей тревогой и негодованием. Парень чувствовал, как внутри все закипает от бессилия перед ситуацией, перед тем, что не знал, как помочь этой старушке, оставленной умирать в одиночестве.
Он посмотрел на ее измученное лицо, на эти уставшие, но полные внутренней силы глаза, и понял, что просто так все это оставить не сможет.
Внезапно из-за горизонта показалась машина. Денис сначала не обратил на нее внимания, но когда она остановилась перед домом, он увидел, как из нее выходит женщина лет сорока с добрым лицом и уверенной осанкой.
— Простите, бабушка Глаша, я не помешала? — спросила она, войдя в дом, — вы же меня помните еще? Вера, из детского садика, где Мишка ходит. Я вернулась из отпуска и узнала, что происходит. Решила заехать, помочь, чем могу.
Глаша с удивлением и надеждой посмотрела на новую гостью, а Денис тоже повернулся к Вере, вежливо кивая.
— Да, вот, молодой человек у меня тут тоже в гостях, новости от Мишеньки привез, — сказала Глаша, протягивая руку в знак приветствия, — а что у тебя, милая, слышно?
Вера села рядом и начала рассказывать, видно было, что она пытается заговорить Глашу, чтоб та не думала о плохом.
— Я только что вернулась из отпуска и сразу узнала от коллег о ситуации. Мы все беспокоимся за Мишу и за вас, теть Глаш. Когда я услышала, что произошло, я сначала не знала за что браться, потому решила просто приехать, и вот я здесь. Я сразу же решила, что нужно как-то помочь. Мишка у нас хороший мальчик, да и он для меня не обычный ребенок, сами понимаете.
Денис наблюдал, как лицо Глаши постепенно прояснилось от волнения и радости. Вера не была просто воспитательницей ее внука, она была подругой Томы. Дружба длиною в 20 с лишним лет никуда не исчезла.
— Спасибо тебе, Верочка, — сказала она, ее голос теперь звучал более уверенно, — помощь она всегда нужна, в наше время, как оказалось, не часто ее уже встретишь. А мне видимо все же повезло. Даже не знаю, как вас отблагодарить.
Вера с доброй улыбкой покачала головой.
— Да какое там, теть Глаша, для хорошего человека… Мы все в одной лодке плывем, раз уж на то пошло. Я просто рада, что могу вам помочь. Я тут что подумала? Может вы пока ко мне переберетесь? А я тут порядок наведу, дом заваливается, жалко ведь. Сможете вернуться, как будут тут уже подходящие условия. А пока у меня погостите, как вам идея? Да и бабушка моя скучать и просиживать не даст, не будет времени унывать.
— Верочка, родная, я даже не имею, как тебя отблагодарить… А бабушка не против?
— Не против, что вы, двумя руками “за”. Все обговорено, так что давайте собираться.
Денис почувствовал облегчение, что ситуация начала разворачиваться в лучшую сторону. Он встал и посмотрел на Веру с благодарностью.
— Я могу чем-то помочь, если хотите, — спохватился он.
— Сначала продукты, нужно распаковать машину, обед хочу приготовить, а после уже можно будет заняться переездом.
— Спасибо вам за все, Вера. Не знаю, как бы я справился без вашей помощи. Кажется, теперь есть шанс, что все наладится.
Вера и Денис вышли во двор, и Денис помогал вытаскивать сумки из машины. Вера быстро распаковывала продукты, наполняя кухню всем необходимым. Вечерний свет окрашивал мир в мягкие розовые оттенки, и атмосфера становилась все более уютной.
— Сюда вот это, пожалуйста, — девушка указала на стол, пока аккуратно укладывала овощи и консервы, — а это для Глаши. Она, похоже, не ест нормально.
Денис пытался поддерживать разговор, чтобы немного отвлечься от мрачных мыслей, но с самого начала он как-то не клеился.
— Знаете, Вера, я удивлен, что вы так много времени и сил тратите на помощь чужим для вас людям. Наверняка у вас есть свои заботы.
Вера немного замерла, выравнивая пакеты, и ответила:
— Да, у меня есть свои проблемы, но разве можно пройти мимо, когда видишь, что людям плохо? Да и не такие они уж мне и чужие. Да, не родня, но я думаю, у вас тоже найдутся близкие люди, которыми вы дорожите не меньше чем кровными родственниками. Моя бабушка тоже старенькая и больная. Но она меня вырастила сама, и это мой долг теперь поддерживать ее, когда она в этом нуждается. Это моя ответственность и желание быть рядом с теми, кто нуждается в помощи. С Глашей история похожа, только вот у нее никого не осталось. Внук еще маленький совсем, постоять за нее не может. Вот и получается…
Денис, не до конца понимал ее позицию, поэтому высказывая свои мысли, не задумался о том, что они могут кого-то задеть:
— Вы молодая, и вся жизнь впереди. Может, стоит подумать о себе, а не только о других?
Вера резко подняла голову и посмотрела на него с раздражением и возмущением в глазах.
— Прошу прощения, но это довольно черствое высказывание. Раз уж на то пошло, я не просила вашего мнения о том, как я живу, чем занимаюсь и какие решения принимаю. Заботиться о других — это мой выбор, и я не собираюсь изменять свои принципы из-за чужих замечаний и предрассудков.
Она как ни в чем не бывало вернулась к своему занятию, но Денис почувствовал, что его слова ее изрядно задели за живое. Он попытался исправить ситуацию:
— Извините. Я не хотел вас обидеть. Порой мы говорим вещи, не подумав, как они могут быть восприняты.
Вера вздохнула, но ее лицо оставалось настороженным.
— Каждый имеет право на свое мнение. Я не прошу вас разделять мои взгляды. Мне просто нужно помочь тем, кто в этом нуждается, и мнение других для меня в этом случае уж точно будет второстепенно.
Денис остался стоять с чувством неловкости, понимая, что поддержка требует не только действий, но и уважения к чужому выбору. Пристыженный он почувствовал, что его слова были неправильно истолкованы и что ему следует исправить свою ошибку. Решив помочь хоть как-то он, недолго думая, выпалил ей свое предложение о помощи.
— Слушайте, я ведь не такой уж и черствый, и есть во мне человеческое сострадание, давайте я вам может хоть с переездом помогу, как вы на это смотрите?
Та, хоть и была все еще настороженно расположенной к новому знакомому, кивнула в знак согласия.
— Спасибо. Я вам очень признательна. От помощи я точно не откажусь, — тихо ответила она, — и, если не против, то можно на ты.
Они вместе начали готовить Глашу к переезду. Денис с осторожностью и вниманием собрал необходимые вещи и помог Вере аккуратно упаковать все, что могло понадобиться старушке. Вера, наблюдая за его усилиями, заметила перемены в его отношении и выразила благодарность.
Когда все было готово, Денис и Вера аккуратно погрузили пожитки в машину. Старушка, хоть и выглядела уставшей, была благодарна за помощь и поддержку.
Путь в город прошел спокойно. Денис был доволен, что смог исправить свои предыдущие ошибки и помочь. Поскольку они подъезжали к дому Веры, он чувствовал, что не просто помогает девушке, но и искупает свою вину, сделав что-то хорошее.
Когда они прибыли на место, Денис помог аккуратно выгрузить вещи. Вера поблагодарила его за помощь и за терпение.
— Еще раз вам спасибо за помощь, — произнесла она, — это много значит для нас. В очередной раз убеждаюсь, что у людей есть доброе сердце, даже если они сами не всегда это понимают.
Денис, почувствовав облегчение, просто кивнул и ответил:
— Я рад, что смог помочь. Если еще понадоблюсь, не стесняйтесь обращаться.
Когда Вера и Глаша забрали с машины последние вещи, Денис почувствовал, что этот день, несмотря на свою тяжесть, принес ему что-то ценное — понимание и возможность сделать что-то хорошее. Он оставил их, направившись в сторону своей квартиры, но мысли о том, что он сделал что-то действительно полезное, согревали его душу...
https://ok.ru/group/70000003917036/topic/157507885153772
Интересно Ваше мнение, делитесь своими историями, а лучшее поощрение лайк и подписка.
Следующая публикация
Комментарии 1