"Я знал, что Дмитрий Хворостовский умирает. Я знал, что он обречен. В прошлый четверг я случайно столкнулся с Константином Орбеляном, который дирижировал почти всеми концертами Димы (так я звал его), и он сказал мне, что Диму поместили в хоспис. Было понятно, что ОН вот-вот уйдет. Но когда известие о ЕГО кончине дошло до меня сегодня, я всё равно испытал шок. Для меня ЕГО смерть сродни убийству. Человек в полном расцвете сил, мощный, красивый, любимый, невероятно талантливый – и нет ЕГО больше. Как это возможно? Я знаю, что Дима меньше всего хотел бы, чтобы вспоминали О НЕМ со слезами и стенаниями. ОН обожал жизнь, был полон ею и хотел бы, чтобы вспоминали о НЕМ с радость

Что, дремучий лес, Призадумался,- Грустью темною Затуманился? Что Бова-силач Заколдованный, С непокрытою Головой в бою,- Ты стоишь — поник, И не ратуешь С мимолетною Тучей-бурею. Густолиственный Твой зеленый шлем Буйный вихрь сорвал — И развеял в прах. Плащ упал к ногам И рассыпался… Ты стоишь — поник, И не ратуешь. Где ж девалася Речь высокая, Сила гордая, Доблесть царская? У тебя ль, было, В ночь безмолвную Заливная песнь Соловьиная… У тебя ль, было, Дни — роскошество,- Друг и недруг твой Прохлаждаются… У тебя ль, было, Поздно вечером Грозно с бурею Разговор пойдет; Распахнет она Тучу черную, Обоймет тебя Ветром-холодом. И ты