Ночной звонок..
Олег позвонил ночью…
Лара сонно шарила рукой по тумбочке. Телефон надрывался все громче, но никак не находился.
«Да, кому ж это не спится-то в такой час?!»
Она, наконец, нащупала телефон и сердито рявкнула в трубку:
- Да! Слушаю!
- Лара! Это я! – В голосе бывшего мужа звенела непролитая слеза.
- Слушай, Олег! Мы с тобой пять лет, как развелись. Помнишь?
- Лара! Мама умерла.
«Вот как?.. Клавдия Васильевна?! Баба Клава умерла?!»
Лара включила ночник, достала из пачки сигарету и закурила, понимая, что спать этой ночью уже не придется.
Кстати, бабе Клаве очень не нравилось, что Лара курит. И эта ее ужасная привычка стала еще одним кирпичиком в непробиваемой стене, которую свекровь старательно воздвигла между невесткой и своим ненаглядным сыночком, дабы оградить его от вредного влияния жены.
Стараниями бабы Клавы стена эта разрослась до размеров Великой Китайской!
Ни докричаться, ни достучаться!..
Каждый Ларин шаг пристрастно обсуждался свекровью и осуждался:
«Жена должна быть покорной и уступчивой. Слово мужа для хорошей жены – закон. А эта дымит, как мужик, на работе допоздна задерживается, компотов не варит, помидоров не закручивает. Не хозяйка, а горе!»
Объяснять Клавдии Васильевне, что акушер-гинеколог на полторы ставки не может…
Да, что там, она просто физически не в состоянии после ночного дежурства и приема… еще и третью смену у плиты выстаивать.
Растолковывать ей все это было бесполезно.
Попытки рассказать, что пальчики должны быть максимально мягкими и нежными, потому что работа у Лары сродни ювелирной, баба Клава определяла, как блажь.
Ну, и других претензий к невестке у Клавдии Васильевны набралось столько!.. На троих бы хватило!
Так и жили они в последнее время, совершенно не понимая друг друга, словно пришельцы с разных планет.
Олег сначала метался между женой и матерью, пытаясь наладить хрупкое равновесие…
Но потом роль миротворца ему надоела, и он завел себе любовниц!
Сразу двух!..
И с головой погрузился в сладостный мир тайных свиданий, признаний и пустых объяснений.
А Клавдия Васильевна протестный кобеляж сына одобряла. Мало того, даже всерьез прикидывала, на какой даме сердца Олег остановит свой выбор и поведет к венцу!
Эти любвеобильные дамы периодически били друг другу окна, чем доставляли Олегу чувство горделивой радости, поднимая его статус «настоящего мужика» до уровня «мачо».
Ревниво наскандалившись, дамы сердца на время успокаивались, и в «маленьком гареме» устанавливался грозный мир – предвестник очередной бури.
Лара, как это водится, о любовных похождениях мужа узнала последней!
И в тот же день ушла. Тут же! Ушла в никуда…
Жила у друзей. Потом переехала в маленький домик, доставшийся ей в наследство от тетки.
Развод Лара перенесла очень тяжело. Все-таки 20 лет, совместно прожитых, так просто из жизни не вычеркнешь.
Года три она еще мучилась своей ненужной теперь любовью к Олегу, которая в отсутствии мужа разрасталась в ней, как опухоль, причиняя невыносимую боль.
Лара перестала спать по ночам, даже почернела и осунулась.
Подленькая гульба мужа, а затем и развод, словно бы опустили ее ниже некуда, будто бы клеймо на нее поставили, видимое всем: просроченная, второсортная, ненужная.
Умом Лара понимала, что все это чушь, но сердце изнывало от тоски, боли и обиды.
А потом вдруг как-то разом все отпустило.
Это случилось весной – отмечали день рождения сына в ресторане.
Сын пригласил отца, и Лара в первый раз после развода увидела Олега.
Она-то, конечно, почистила перышки: прическа, макияж, новое платье…
«Но, Боже мой! Ради кого она так старалась? О ком слезы лила, ночей не спала? Ради этого обрюзгшего мужичонки с откровенным пузом, неопрятной плешью и глуповатыми суетливыми движениями?»
Да и костюмчик пора бы уже обновить. Да и рубашечка нуждалась в стирке. Видно, любимые женщины бывшего не очень-то заботились о нем.
Вспомнилась забавная песенка из комедии «Чародеи»: «Главное, чтобы костюмчик сидел!»
Так и костюмчик-то сидел плоховато…
И тут Лара почувствовала, как легко и свободно ей стало, словно свалился с души тяжелый холодный камень, который до этого давил и давил постоянно.
Она освободилась от своей любви к бывшему мужу враз. И от тоски по нему тоже освободилась, как от пут.
Весь вечер она веселилась, напевая песенку про «костюмчик».
И впервые в эту ночь уснула спокойно.
И вот теперь ночной звонок бывшего мужа всколыхнул все, что она так старательно забывала, запрятывала на донышко души, в потайной угол, чтобы не ныло, не болело.
«Умерла баба Клава. Ну, и царство ей небесное!..»
О бывшей свекрови Лара старалась все эти годы не вспоминать. Не было приятных воспоминаний, ну, и нечего душу бередить.
- Так ты приедешь? – голос Олега срывается, и он долго откашливается.
- Приеду, - вздыхает Лара.
Она наспех одевается, выводит машину из гаража, едет по пустынным улицам ночного города.
Олег нервно курит на кухне и на безмолвный вопрос Лары молча тычет сигаретой в сторону детской.
Когда-то, когда у них была семья, в этой маленькой комнатушке, громко именуемой «детской», росли сыновья.
Сейчас здесь еле светит тусклой лампочкой ночник. Смрадный воздух давно непроветриваемого помещения, перехватывает дыхание.
И тут Лара в потрясении замирает на пороге…
На узкой железной койке, заправленной темным солдатским одеялом, у зашторенного плотными шторами окна лежит баба Клава.
Сейчас одеяло сбилось и почти свалилось на пол, ситцевая ночная рубашка, купленная когда-то на пышную дородную женщину, каковой всегда была Клавдия Васильевна, смотрится нелепо и жалко на исхудавшем, словно вынесенном из концлагеря, теле покойницы.
Рубашка засаленная, давно не стиранная, заголилась до подмышек, обнажив обвисшую кожу… И эти, судорожно вытянутые ножки-палочки с узловатыми коленками, проваленный живот и отчетливо проступившие ребра.
Но даже не это потрясло Лару. Она с ужасом смотрит на голову покойницы – наголо обритую!..
- А когда мне было ее причесывать? Да и ей так легче было, - словно угадав ее мысли, произносит Олег за спиной. – Перед кем ей красоваться-то?
- Замолчи! Как ты можешь?!
- Я, между прочим, работаю. По-твоему я должен был бросить работу?! И вообще, пусть скажет спасибо, что я ее в старческий дом не отправил. Дома умерла… на своей кровати.
- Как это случилось? Что сказал врач?
- Какой врач?! – нервно воскликнул Олег. – Я приехал, а она… а ее… словом, все уже кончилось.
- Не поняла, - Лара обернулась, пытаясь поймать взгляд бывшего мужа. - Тебя не было дома?! И где же ты был?..
- Тебя это не касается! – сухо отрезает Олег.
- Понятно, - горько усмехнулась Лара. – У очередной бабы!.. Сегодня уже понедельник. Уехал ты, скорей всего, в пятницу, а то и раньше. Заявился час назад и сразу же позвонил мне. Так?! – Лара пристально смотрит на мужа.
Олег молчит.
- Значит, все правильно. Ни воды, ни еды на тумбочке нет. Вряд ли ты по приезду, увидев мертвую мать, бросился убирать посуду. Выходит, все это время, пока ты там развлекался со всякими!.. Твоя мать лежала тут одна, голодная. И воды-то подать ей было некому. Так?
Олег сумрачно смотрит на Лару.
- А где лекарства? Я же знаю, что баба Клава ни дня без таблеток прожить не могла. Где таблетки от давления? Корвалол? А?..
- Ты этот свой прокурорский тон-то брось! Тоже мне устроила допрос с пристрастием, - в голосе Олега проскальзывают визгливые нотки. – В последнее время она почти не принимала лекарств. Она очень мало кушала. Зато и давление стало нормальным.
- Очень мало кушала?.. – с ужасом переспрашивает Лара шепотом. – А это, что такое?
Она протягивает руку и осторожно вынимает из полусогнутых пальцев покойницы кожаный футляр для очков.
Лара привезла его в подарок свекрови из Таллина: чистая кожа, с тисненным рисунком старинной приземистой башни со смешным названием «Толстая Маргарита».
Баба Клава к вещам относилась трепетно и футляр этот берегла, как вещь дорогую и настоящую.
Сейчас кромка футляра была изглодана и обгрызена, словно ее поели мыши!..
- Так, говоришь, мало кушала? – переспрашивает Лара. – Подонок! Подлец! Тварь ты последняя после этого!
- Дура! Что ты несешь, дура?! – у Олега трясутся губы.
Он бледнеет, и Ларе кажется, что еще миг, и он рухнет на пол без сознания.
- Все! Я ухожу. Я ни минуты не останусь здесь! Ни секунды!..
Лара стремительно бросается к двери.
Олег хватает ее за руку и больно стискивает ладонь:
- Не вздумай болтать! Да и кто тебе поверит? Подумают, что мстишь мне. Ты ведь никому не расскажешь?! Да ты и не нужна никому! Ты же не женщина, а каменная баба.
Лара молча вглядывается в лицо бывшего мужа, отмечая испуганный бегающий взгляд, испарину на лбу.
«Как же так? Она прожила с этим… «человеком» двадцать лет, и так ничего!.. Ни-че-го!.. Не узнала о нем. Как же она не разглядела, не разгадала его?! Неужели любовь настолько ослепляет?!
- Что молчишь? – Олег с силой дергает ее за руку.
- Я сейчас уйду. Но как ты с этим жить-то сможешь? Не боишься, что мама тебе во сне приходить станет?!
- Ничего, проживу. Переживу!.. Не твоя печаль. И вообще, чего ты так переполошилась? Матушка же всю жизнь тебя терпеть не могла.
Лара помолчала…
- Да, Клавдия Васильевна меня не жаловала, но тебя-то, подлеца, она любила! Жаль мне тебя!.. И вот еще что… ты заслужил сполна, чтобы кончить вот так, как она!
Олег испуганно вздрагивает и отшатывается от Лары, словно она наотмашь ударила его по лицу.
А она поворачивается к покойнице, низко кланяется в пол и тихо говорит:
- Прости меня, баба Клава. Прости, если сможешь.
- Ага!.. Святую из себя корчить вздумала? Это ты во всем виновата! Ты! Фригидная дрянь. Мне жизнь поломала. – Олег судорожно начинает рыдать, захлебываясь и вздрагивая.
Лара молча выходит из дома на свежий воздух, глубоко вдыхает его морозную свежесть, садится в машину.
Звезды на черном ночном небе светят особенно ярко – каким-то чистым, глубоким, голубым сиянием.
«Господи!.. Зачем я живу? Зачем все мы живем? Зачем рожаем детей, если умираем в одиночестве, а порой и в таких страшных мучениях? Зачем так издевательски и нестерпимо ярко горят эти звезды? Для кого?! И где там, среди этих холодных равнодушных звезд теперь баба Клава? Такая измученная, такая маленькая и такая несчастная».
Лара вдруг почувствовала, как глаза ей застилает горячая пелена нахлынувших слез.
Ну, почему они так и не помирились? Что мешало им понять друг друга? И почему ей так больно и горько сейчас?
«Ну, уж нет! С ней такого не случится! Никогда! Ни за что! Ведь это так просто – любить. Любить и жалеть – всех».
И она, Лара, будет всегда любить своих будущих невесток! И помогать им будет!.. И жалеть их будет! Даже просто так, даже, если не за что! И никогда, никогда не обидит ни словом, ни делом! И они тоже будут любить ее!
«Обязательно!.. Непременно!..»
Ведь это так необходимо всем нам! Это же совсем несложно – просто любить!
И Бог Наш!.. Он ведь не зря рассыпал эти сверкающие звезды по всему небу! Это для того, чтобы мы не забывали о любви друг к другу!
«Да, иногда бывает так трудно полюбить. Но это единственная возможность защитить себя от того страшного… смертельного одиночества».
Лара вздыхает, приоткрыв окно, выбрасывает старый футляр от очков с башней «Толстая Маргарита» в сугроб у забора, утирает слезы и…
Она возвращается!.. Решительно!
Возвращается для того, чтобы сделать все, как положено!..
Чтобы хоть сейчас у бабы Клавы все было хорошо – по-людски…
Автор Нина Роженко Верба
Комментарии 5