85 ДНЕЙ.

Календарь Дьявола
ГЛАВА 1. ПОДОЗРЕНИЯ… ПОДОЗРЕНИЯ…
«...Ее зовут Виктория. По непонятным причинам девушка словно сходила с ума. Никто не мог понять, что с ней происходит. Никто не находил никаких объяснений, не мог выявить причину столь шокирующего поведения молодой и здоровой девушки. Но с ней что-то происходило. И это нельзя отрицать! Я Сергей – ее парень. Я все время был с ней рядом и вел дневник о ее состоянии. Я, к сожалению не врач, не психолог и уж тем более не экзорцист. Но я думаю, что ее поведение крайне не нормально... Вести этот дневник я начал, когда понял, что с ней происходят страшные вещи и в надежде на то, что мои записи хоть как-то помогут выкарабкаться моей девушке из этого состояния. Я уверен, что это еще не конец... Но я больше не в силах ее уберечь...»
День 1.
«Виктория все та же девушка, которую я встретил два года назад. Но теперь я чувствую некую странность в ее манере вести разговор. А еще ее взгляд… Он словно пустой. Но я знаю, что она по-прежнему меня любит. Дело совсем не в этом. Что-то изменилось в ее жизни. Но что? Я очень хочу во всем разобраться.
Ее мачеха – Елена Юрьевна тоже кажется мне странной. Зачем они каждый день встречаются? Отец Вики уже умер. Ей не обязательно поддерживать с ней какие-то отношения. Не думаю, чтобы Вика полюбила ее как собственную мать. Когда ее отец был жив, помнится, Вика частенько ругалась с мачехой. Вот это меня и настораживает. Это странно. Я не знаю, может смерть отца так выбила ее из колеи? Порой она говорит сама с собой. Правда я никак не могу разобрать, что именно она говорит.
А вот Елена Юрьевна, похоже, не выглядит несчастной. Мне кажется, что ее скорбь по потере мужа наиграна. И с Викой она подозрительно слащаво любезничает, утешает ее и говорит, что тоже очень скучает по Евгению Александровичу. Хороший был мужик. Рано умер. Ведь ему было всего пятьдесят лет. Да! Скорее всего, Вика в депрессии из-за потери отца...
...Я пробыл у нее часа три, пытаясь хоть немного взбодрить. Я даже переодевался в клоуна и пытался изобразить какие-то нелепые фокусы. И они, конечно же, у меня не получались. Зато Вика хоть на мгновенье посмотрела в мою сторону. Но вскоре она опять ушла в себя. Мы сидели на диване в гостиной. Она прислонила свою голову к моему плечу и грустно вглядывалась в одну точку. Мне не оставалось больше ничего как приобнять ее, и гладить своей рукой ее мягкие рыжие волосы, которые также как всегда приятно пахли цветами. А я все также сидел в нелепом наряде клоуна и думал, как же мне развеселить ее».
День 2.
«Сегодня я вновь увидел незыблемую грусть в ее светлых зеленых глазах. Веселая кудрявая рыжая девчонка с милыми веснушками на маленьком стройном носике – такой я видел ее совсем недавно. Но смерть отца перевернула ее жизнь с ног на голову. Она почти не разговаривает со мной. Все ее слова это «да» или «нет», а еще иногда «не знаю». Это она так отвечает на мои вопросы. Если я спрашиваю, плохо ли ей она отвечает «да». Но на вопрос могу ли я что-нибудь сделать для нее, чтобы ей стало легче, она отвечает «нет». Это меня просто убивает. Я ничем не могу помочь моей девочке. Она ведь такая хрупкая, такая нежная... Как же ей справиться со всем этим? Но я буду рядом. Я хочу, чтобы мое «Солнышко» вновь засияло...»
– Вик, а пойдем в парк? Погуляем на свежем воздухе!
Сергей предложил своей девушке отправиться на прекрасную прогулку. Виктория просто зачахла в четырех стенах, живя отстранено от всего мира.
– Нет! – холодно и сухо ответила Виктория, будто не желая разговаривать вовсе.
– Почему, Солнышко? Тебе нужно быть среди людей...
Сергей попытался поцеловать ее в щеку, но Виктория быстро пресекла этот способ проявления нежности.
– Нет! – снова повторила девушка сразу после того, как достаточно грубо отодвинула от себя его лицо – он в надежде тянулся к ней для поцелуя.
– Девочка моя, ну, что же с тобой происходит? Я так хочу помочь тебе! – не обидевшись на ее грубый жест, сказал Сергей, искренне желая помочь Виктории.
– Я не знаю. Сережа... Мне плохо... Мне так плохо... – взглянув на своего молодого человека почти пустым взглядом, отражающим лишь некую нотку боли, сказала девушка.
– Не плачь, Солнышко. Я тебе обещаю, что все будет хорошо. Вот увидишь. Тебе нужно немного отвлечься от грустных мыслей. Пойдем со мной! – встав с дивана, сказал Сергей.
При этом он подал ей свою руку, чтобы увести Викторию из дома – хоть на пару часиков, которые она бы потратила ни на грустные мысли беспрерывно блуждающие в ее голове, а на счастливые моменты жизни, которые она безвозвратно теряла, заточив саму себя в темнице скорби.
– Нет! Прости! Но я не хочу никуда выходить! – она даже не взглянула в сторону миловидного молодого человека, который не знал, что ему нужно еще сделать только чтобы она снова начала улыбаться.
«...Так заканчиваются все мои попытки хоть как-то вернуть ее к нормальной жизни. Еще эта мачеха... Каждый божий день ее так и тянет сюда. После ее визитов Вике становится только хуже. Мне кажется, что из-за нее депрессия еще больше начинает завладевать ею. Я редко становлюсь свидетелем их встреч, так как они встречаются в мое отсутствие. И это чудо, что Вика еще рассказывает мне о ее визитах. Но подробности их встреч она держит от меня в тайне.
Еще я нахожу странным то, что Вика отказывается выходить со мной куда-либо. Но при этом часто ездит домой к мачехе или встречается с ней в кафе. Это очень даже подозрительно. Но мне не хочется пасть так низко и поддаваться банальной ревности, тем более что она абсолютно беспочвенна. Вика не в том душевном состоянии, чтобы крутить романы у меня за спиной, еще и прикрываясь поездками к мачехе, в то время как она общается где-то с каким-нибудь новым ухажером. Господи, мне лучше не думать об этом...»
День 3.
«Когда я поднялся на третий этаж к квартире Вики, я заметил, что дверь не заперта. Я вошел думая о том что, скорее всего, с Викой что-то случилось. Но на пороге я заметил женские туфли. Они были не ее. Это были туфли мачехи. А понял я это по голосу исходящему из кухни».
– Викуля, деточка, я тебя так понимаю! Ты потеряла отца. Но и я потеряла мужа. Я скорблю не меньше твоего. Зря этот твой Сергей сюда приходит и успокаивает тебя. Я считаю, что тебе нужно выплакаться. На твоем месте я бы прогнала его на все четыре стороны. Он мешает тебе проститься с отцом, не дает и слезинки проронить. Да кем он себя возомнил? – явно настраивая девушку против ее парня, «щебетала» мачеха.
– Не знаю! – сказала Вика. При этом она гипнотизирующе вглядывалась в скатерть стола, на которой были изображены различные фрукты и овощи, красиво разложенные по разноцветным мискам.
– Ох, Викуля! На вот, выпей чаю... – сладко пропела мачеха, поставив около нее блюдце, на котором красовалась белая фарфоровая чайная чашечка, доверху наполненная горячим сладким чаем, таящим в своих глубинах небольшую дольку лимона.
– Здравствуйте, Елена Юрьевна! – поздоровался Сергей, незаметно для всех вошедший в квартиру.
– Ой, здравствуй, Сережа! А мы тут о тебе говорили... Какой ты у нас умница! Викулю успокаиваешь... – сказала Елена Юрьевна, обманывая Сергея, смотря ему прямо в глаза.
Она будто присыпала свою наглую ложь очередной дозой приторного сахарного песка. Он выступал в данном случае в виде ее через-чур любезных слов, которыми ранее она не стремилась одарить молодого человека своей падчерицы.
– Я слышал, что вы обо мне говорили... – прямо заявил Сергей, не поверив ни в единое ее до тошноты слащавое слово. От ее речей отдавало душком испорченного фруктового сиропа.
– Ах ты, хам! Как ты смеешь?! – возмущенно заголосила Елена Юрьевна, заменив словесный сахар горчицей. Она сверлила его глазами изголодавшегося хищника, в любой момент готовящегося вгрызться в горло своей жертве.
– Я еще не хамил... – спокойно ответил Сергей, после чего он нежно поцеловал Викторию в ее белоснежную щеку, которая была усеяна прекрасными «солнечными зайчиками» – веснушками.
– Сережа, мне плохо... – обхватив правой ладонью свой лоб, сказала Вика, по голосу которой можно было судить, что сейчас она просто отключится.
– Видишь, что ты наделал?! Викуся!!! Девочка, очнись! – засуетилась мачеха около своей падчерицы, которая перестала подавать признаки жизни.
«...Вике стало плохо! И она упала в обморок. Я решил, что нужно вызвать скорую помощь... Я и ее мачеха ждали в коридоре больницы, когда выйдет врач и скажет что произошло...»
– У этой девушки весьма странное пищевое отравление. Она очнулась и ее рвет. Вы знаете, что она употребляла в пищу сегодня? – еле слышно пробормотал врач, сделав вид слишком заинтересованного в этом деле человека, что показалось Сергею весьма и весьма странным.
– Она пила чай, который сделала ей эта женщина! – вспылил Сергей и с укором посмотрел на Елену Юрьевну, будто даже обвиняя ее в случившемся.
– Ты опять хамишь мне! Грубиян! Чему тебя только мать учила! – заворчала на него в ответ двуличная женщина.
– Успокойтесь! Здесь больница! Соблюдайте дисциплину. Молодой человек! Я не думаю, что чай этой милой женщины мог послужить этим последствиям. Наверное, она любит какую-нибудь экзотическую кухню? Может это послужило отравлению... – предположил врач, быстро угомонив сцепившихся. И теперь уже он стал восприниматься Сергеем куда более отталкивающе.
– Но сегодня она не ела ничего такого... – будто оправдываясь, сказала мачеха девушки.
Но Сергей никак не мог успокоиться и кидал в нее тонны обвинений, которые вполне могли быть лишь только им надуманными.
«...Этот странный врач мне не понравился. Кокетничал он с этой мерзкой бабой как... как... лучше этого не писать... В общем, я еще долго как она говорит, хамил и грубил ей, так как моя мать меня ничему не научила...»
© Мелисса Вальсготт (Светлана Непсо) | литература ужасов