Предыдущая публикация
— Верочка, вот ещё котлетки, в фольгу заверну, Костик любит мои котлетки.
В прошлый раз так нахваливал, так нахваливал. Вот ещё вареньице и компотик.
— Ой, мамочка, спасибо большое! Ну ладно, пойду, а то надо ещё Костику ужин приготовить.
— Правильно доченька, надо мужа кормить вкусно и сытно, представляешь, тётя Таня Короткова, ну подружка моя, охает ахает, что я сама готовлю и убираю. — Ты, — говорит Катерина, глyпая, я бы на твоём месте и домработницу, и кухарку бы наняла. Вот, представляешь? Представляешь, если бы папа не мои котлетки ел да борщи, а чужим человеком приготовленные? А с уборкой? Разве кто-то уберёт так как надо?
— Конечно, мамочка! Ну ладно, я побежала.
— Давай. Беги, детка.
Катерина Ивановна, маленькая, сдобная, вся какая-то домашняя, рано начавшая стареть, но столько у неё доброты и красоты душевной, что никому и в голову бы не пришло осудить её за то, что выглядит она старше возраста или как-то не так.
Сама Катюша родом из деревни. Все родственники живут там, каждый год ездят Катерина Ивановна с Юрием Сергеевичем в гости на пару недель в деревню, это не обсуждается.
Юра очень любит ездить в гости к родственникам жены.
Они все очень душевные, ждут и встречают будто сто лет не виделись. Накрываются столы, будто на свадьбу и так каждый день, родни-то много. Не из-за возможности набить пузо, конечно, любит Юрий Сергеевич родню жены, а за душевность, за радость искреннюю, за любовь чистую.
— Эээхх, мать, вот отойду от дел, найдём Верочке мужика хорошего и уедем жить в деревню, — любил говорить Юрий Сергеевич. — Дом кyпим, большой, добротный корову заведём, гусей, собаку Полкана, заживём тогда…
— А, что? Переезжайте, — говорил Василий, брат Катерины, — Катюх, Мишидаевы дом продают, хороший, как раз вот вам с Сергеичем…
— Это какой? В центре, у конторы, что ли?
— Да, зачем? Вон, в аппендиците, который у озера.
— Да, ты что?
— Нуууу…
Разговор этот продолжался уже на протяжении лет пяти, Мишидаевы всё так же продавали дом, а Юрий Сергеевич с Катей всё так же собирались его покупать.
— Рыбалка через дорогу, — расхваливает Василий дом, — вышел, прошёл через огородик небольшой, сел на мосток, ноги свесил и тягай гальянов, от такие, — приставив один палец к другому, показывает Василий размер гальянов, — от такие не поверишь, что твой карась.
Раскрасневшийся и разомлевший от выпитoго, от тёплой беседы и от солнышка Сергеич, как по-простому называют его в деревне, жмурится и качает головой в знак согласия, вспоминая как в деревне у бабушки, царство ей небесное, пацанами тоже на рыбалку бегали…
Вот наконец-то свершилось!
Пошли смотреть дом, прицениваться.
Хозяин, который и не надеялся уже дом продать, цену немного скинул даже.
— Да ты чё, ты чё, Толян, — суетится Василий, — ну, ково загинаешь? Он у тебя сколько лет на продаже? А тут реальный покупатель, ну чё ты?
Хозяин стоит на своём.
— Ты глянь глянь, тут венец весь нижний надо менять, ты чё? Толян, ну ё- маё…
— Не бедааа, поменяем, — говорит Юрий Сергеевич.
Они заходят в дом, по высокому крыльцу с резными перилами попадают в прохладу после жаркого летнего дня.
— Ты ощути, ощути Сергеич, а? Как дышится, как дышится-то, ну? Это не то, что в ваших каменных мешках!
Тут, брат, чистая экология! — заглядывает в глаза мужу сестры Василий, — тут брат тебе и банька и вон, смотри, у него, у отца Толянова, голубятня тут была. — А чё, Толян, голубей-то вывели?
— Но, хто за йимя ходить-то будет? Моя сказала, что даром не надо, а мне тоже… скотины хватает, сам знаИшь.
— Это так, это так.
— Ой, ой смотрите!
Катя подняла голову, высоко вверху, кувыркалась парочка голубей.
— Турманы, Толян?
— Да, чёрти их…
Анатолий свистнул, голуби на секунду задумавшись полетели вниз, домой. Залетели в голубятню и закурлыкали, дома, мол, дома.
— Ты... надо же, — говорит Василий, — далеко ты их продал?
— Да, далече, — чешет голову Анатолий.
— Ты вот что, — после недолгих раздумий говорит Юрий Сергеевич, — если приедет новый хозяин, ты отдай ему деньги, сколько за голубей запросил?
Анатолий помялся, потом назвал приличную сумму.
Юрий Сергеевич крякнул, но продолжил.
— Ты это, не отдавай голубей, верни деньги, на вот и сверху ещё, а это тебе чтобы приглядел за птицей, пока мы там дела в городе решим. Ну, и дом мы берём… да Катюша?
— Ага, — Катя счастливо улыбается, она всегда и во всём поддерживает мужа. А уж в родную деревню вернутся она давно хотела.
Вот так стремительно, до этого много лет поднимаемый вяло вопрос о переезде, был решен.
— Не пожалеешь, Юра? — спрашивает Катерина, когда едут они нагруженные банками — склянками, домой в душный и шумный город.
— А чё оно жалеть, Катюша? Чё жалеть.
Дела Косте с Верочкой передам, Костя парень башковитый, а сами будем вон, наслаждаться жизнью. Устал я душу каждый раз там оставлять, я ведь как домой приеду, месяц в себя прийти не могу, а то и больше.
А сегодня, Кать, вот не поверишь, про деда с бабушкой вспомнил, как на рыбалку бегал с пацанами и так защемило… Дайте, говорю про себя, знак какой.
А тут эти голуби…
Так это голуби повлияли на твоё решение, Юрочка?
— И голуби тоже — кивает головой Юрий Сергеевич, — да и вообще, всё. Как бы смешно не звучало, там жизнь, Катя, там душа. А в городе что? Гонка за деньгами, вот и живём, когда в деревню поедем. Устал я, Катюша! Пожить хочу, по-человечески. Улики там видел, там омшаник в конце огорода.
— Да, ты что?
— Ну… медок, мать, свой буде, эххх, заживём!
Катерина Ивановна счастливо улыбнулась, давно она мужа таким не видела, весёлым и счастливым.
— Как это дом кyпили, как это уезжаете? — хлопает Верочка глазами.
— Как это фирма на мне? Вы, что? Это же ответственность такая, — оторопело смотрит зять Костик.
— Ничего, справитесь! Я никуда не делся, телефоны не отменили, будем на связи. Пока всему научу, всё подскажу…
-И ты, дочка учись хозяйство вести да мужу опорой и подмогой быть — вставляет своё слово Екатерина Ивановна, — а как ты хотела? Всё будем учиться с тобой всему тоже, ну и телефоны, как папа сказал, никто не отменял.
Сидят Костя с Верочкой притихшие, маленькие такие, испуганные. Привыкли, что родители рядом…
***
— Ох, Верунчик, душу каждый раз оставляю там, как еду домой.
— Что-то папа сдавать стал, не кажется тебе, Костя?
— Да вроде нет, крепкий ещё, даже стариком язык не поворачивается назвать, сколько ему? Семьдесят пять?
— Угу, конечно, это маме семьдесят пять, а отец на три года старше.
— Ты погляди-ка, слушай, а ничего они, молодцы, голубей держат, пчёлы у них. Мы с тестем, когда мёд качать ездили, помнишь. Так он меня медовухой угостил какой-то по новому рецепту. Я-то думал, ну какие рецепты? Медовуха, она и есть медовуха, ан нееет, брат, не тут-то было.
— Ага, это вот отчего вы только на второй день к вечеру приехали?
— Ну! Вот понимаешь, сижу, всё понимаю, а ноги не идут…
— Ха-ха-ха, Костик, каждый год одно и тоже!
— Нееет, я перепью их с дядькой, всё равно!
— Куда тебе, у них опыт, — смеётся до удивления похожая на маму, изрядно раздобревшая, но такая домашняя и милая Верочка.
— Ничего, ничего, — говорит упрямо Костя, я на следующий год обязательно победителем выйду, и гальянов от таких, он бросает руль и разводит руки в разные стороны, показывая сантиметров пятьдесят расстояние, — от таких, — имитируя дядькину речь говорит Костя, поймаю! Обязательно!
Смеётся Верочка, с любовью смотрит на мужа. Папа рассказывал ей, что голуби сыграли решающую роль в переезде в деревню, вот уже без малого двадцать лет там живут родители, говорят на той стороне улицы, тоже у озера, дом продают, большой, с мезонином, со своим входом к озеру… Попросить папу чтобы посмотрел, что ли?
-Может кyпить, пусть стоит, — размышляет Верочка, — Тонечка уже взрослая, того и гляди замуж попросится, а что им там сидеть в этом каменном мешке…
— Костя…Кооость…
Мавридика де Монбазон
Следующая публикация
Нет комментариев