Предыдущая публикация
В советские времена по стране ходили слухи о священнике — хирурге, который читал молитвы перед операциями.
Говорили, что он владел скальпелем виртуозно, при этом носил генеральские погоны, а в годы Великой Отечественной войны заведовал Сибирским госпиталем. Никто не смог заставить его снять рясу и отказаться от церковного сана.
Однажды его вызвали в НКВД и две недели уламывали, чтобы он снял рясу. Он сказал: «Рясу вы снимете только с моей кожей». Интерес к этому человеку усиливала романтическая легенда: монахом он стал после смерти горячо любимой жены. На его руках осталось четверо детей, и он очень любил свою жену. Уникальный хирург, врач от Бога.
Неудивительно, что он привлек внимание Сталина. И все же он не избежал арестов, ссылок и пыток. Этот высокообразованный врач не боялся ни тюрем, ни пыток, но испугался… обыкновенного детского одеяльца.
Весна 1904 года. Русско-японская война. В составе миссии Красного Креста вчерашний студент, медик Валентин Войно-Ясенецкий, попал в Читинский военно-эвакуационный госпиталь. Это место станет его подлинной медицинской школой.
Там Валентин с головой ушел в работу. По 12 часов не выходил из операционной и проводил в сутки до десятка операций. Вчерашнего студента сразу назначили заведующим хирургическим отделением. Война, фронт, раненые. Их везли в госпиталь в вагонах долго.
Летом, в жару, у многих начинались нагноения ран и заражение крови. В то время речи об анестезии во время операции даже не шло. Именно в таких тяжелых условиях Войно-Ясенецкий впервые выполнял уникальные операции на костях и суставах.
Полевая хирургия — это постоянная практика, когда хирург может набить руку в ситуациях, которых в обычных городских больницах просто не возникает. О Войно-Ясенецком сразу разошлась молва как о редком докторе. Возможно, именно тогда он настолько отточил свое мастерство, что об этом позднее все его пациенты с восторгом рассказывали.
В Чите Войно-Ясенецкий не только утвердился в своем призвании быть народным врачом, но и нашел свою любовь. Во время очередного дежурства он познакомился со скромной сестрой милосердия Анной Ланской. Она была светлым человеком и даже дала обет безбрачия, думая о том, что должна прожить жизнь как сестра Бога. Но Войно-Ясенецкий был достаточно убедителен и настойчив, и они обвенчались.
В конце 19—начале 20 веков уровень медицины в Западной Европе был на порядок выше, чем в России. Метод регионарной анестезии в европейских больницах использовался уже очень широко, тогда как в России анестезию проводили самыми чудовищными способами. Тут многое зависело от смекалки врача, который использовал разные методы, чтобы лишить сознания пациента. Операции были тяжелым испытанием не только для пациентов, но и для врачей.
Хороший наркоз был необходим, как воздух. Если бы врач Войно-Ясенецкий больше ничего в жизни не сделал, его вклад в разработку методов обезболивания все равно обессмертил бы его имя в медицине. Но далось это непросто.
Именно по теме «Анестезия» Валентин Войно-Ясенецкий защитил докторскую диссертацию и издал монографию с собственными иллюстрациями, тираж которой разошелся мгновенно. Варшавский университет присудил русскому врачу премию имени Хайнацкого в 500 рублей золотом.
Неожиданно в его семью пришла беда. Из Крыма вернулась сестра его жены. От умершей от чахотки больной дочери привезла одеяло. Валентин сказал своей жене: «Твоя сестра в этом одеяле смерть привезла».
Войно-Ясенецкий не зря испугался этого детского одеяльца. Через две недели Анна Васильевна заразилась туберкулезом. Валентин начал борьбу за ее жизнь. Они немедленно выехали в Ташкент, потому что в те годы считалось, что сухой и жаркий климат способствует выздоровлению.
В Гражданскую войну Ташкент лихорадило: то красные, то белые, и эта чехарда сыграла роковую роль в жизни Войно-Ясенецкого.
Однажды он взялся оперировать тяжелораненого казачьего есаула. А после операции, когда в город пришли красные, спрятал его у себя в квартире. По больнице пошла молва, что главный врач скрывает белого офицера. Его арестовали и повели в железнодорожные мастерские на допрос, который обычно заканчивался расстрелом.
Доктора спасла случайность. Когда он сидел в коридоре и ждал допроса, его заметил один из местных большевистских руководителей, которого он недавно лечил.
— Профессор, вы что здесь делаете?
Выслушав ответ, он велел подождать, пошел в комнату допросов и быстро выписал пропуск. Валентина отпустили. Молва о том, что мужа арестовали и повели в мастерские, быстро дошла до жены. Она была в полном шоке, что ускорило ее смерть. Организм женщины не справился с чахоткой.
В ноябре 1919 года Анна умерла.
В день, когда блестящий хирург, до этого абсолютно светский человек, пришел в больницу в рясе с крестом на груди, коллеги испытали шок. В сан Иерея его возвел епископ Туркестанский и Ташкентский Иннокентий. В своем кабинете доктор повесил икону.
С этого дня перед каждой операцией он рисовал йодом крестик на том месте, которого должен был коснуться скальпель врача, крестился сам перед иконой и крестил пациента. Обычные люди на это хорошо реагировали, но мероприятие было довольно рискованным.
В начале 20-х годов так открыто демонстрировать веру было огромным риском даже для такого уважаемого хирурга. Войно-Ясенецкий был назначен четвертым священником собора. На него была возложена обязанность вести воскресные проповеди. Понятно, что доктора в рясе могли посадить и даже расстрелять, обвинив в чем угодно, так как в это время антирелигиозные дела фабриковались на раз-два.
Однажды терпение начальства лопнуло. Икону из операционной убрали, и врачу заявили: «Хотите молиться ради Бога? Но делайте это дома».
В ответ Валентин собрал вещи и ушел домой. Вернуть профессора обратно в больницу не смогли никакими уговорами.
Помог случай. На операцию привезли жену очень крупного политического руководителя. ОГПУ было вынуждено уговорить профессора провести операцию на честное слово, потому что жена категорически отказывалась оперироваться у другого врача. На следующий день икону вернули в операционную.
Летом 1921 года в Ташкенте состоялся судебный процесс над врачами. В больницу профессора Ситковского привезли очередную партию раненых красноармейцев. Поздним вечером дежурный врач, осмотрев раны больных, обнаружил в них личинки мух и принял решение оставить все как есть, считая, что личинки пожирают некротические ткани и оказывают благотворное влияние на заживление раны.
Но покатился слух, что раненых специально оставляют гнить заживо. Не надо думать, что госпиталь в те годы представлял собой белоснежные палаты, где все стерильно и чисто. Нет, это были гимназические классы, битком набитые ранеными красноармейцами с разной степенью недугов. Раненые начали протестовать и писать доносы.
В результате профессора Ситковского и остальных врачей арестовали. Был устроен показательный суд, где в качестве обвинителя выступил начальник Ташкентского ЧК Яков Петерс, человек жестокий, чьи судилища обычно заканчивались расстрелом. Процесс был обставлен очень показательно, в зале был полный зал зевак.
В качестве основного защитника выступил Валентин Войно-Ясенецкий. Он блестяще обосновал, что это было неграмотно со стороны красноармейцев. Личинки мух обладают бактерицидным действием и позволяют ранам быстрее затягиваться.
После этого дерзко заявил Петерсу: «Если вы хотите арестовать профессора и его ассистентов, арестуйте и меня».
Петерс ответил ему: «Послушайте, поп. Ведь ваша религия запрещает вам резать больных».
Валентин ответил: «Я режу людей во имя их здоровья и жизни. А вот во имя чего вы их режете?»
Далее последовал вопрос: «Как это вы и поп, и профессор? Вы Бога видели?»
На это невозмутимый Валентин Феликсович ответил: «Бога я не видел. Но когда я вскрываю головы, я там ни ума, ни совести тоже не вижу».
Петерс не простил профессору остроумного ответа. Его раздражал еще и тот факт, что перед ним не только врач, но и священник высокого ранга. К этому времени Войно-Ясенецкий уже был пострижен в монахи с именем Лука и возведен в сан епископа.
Следующий арест не заставил себя ждать. В его жизни было шесть арестов, шесть уголовных дел, шесть ссылок.
Авторитет Войно-Ясенецкого в Ташкенте был настолько велик, что власти побоялись народных волнений и отправили его в Москву, в Бутырскую тюрьму. Там он тяжело заболел. Несмотря на это, узника таскали по бесконечным допросам. Даже в таких условиях он обрел много сторонников: отпетые мошенники и воры уважительно называли его Батюшкой.
Войно-Ясенецкого сослали в Енисейск Красноярского края. По прибытии в ссылку он сразу же направился в больницу: «Я врач. Готов оперировать. Готов оказывать помощь».
Главный врач был удивлен, если не сказать больше. Первая мысль была, что этот мужик не в себе. В Енисейске он пробыл недолго; его переправили в Туруханск.
А после завели новое уголовное дело и по замерзшему Енисею отправили в Заполярный круг, в деревню Плахино. Он жил в избе, где было настолько холодно и не было окон. Вместо окон были вставлены льдины, которые днем пропускали мутный свет, а ночью не таяли, потому что было очень холодно. Даже в этих условиях он всех лечил и помогал.
20 ноября 1925 года в Туруханск неожиданно пришло постановление об освобождении гражданина Войно-Ясенецкого. Через месяц он отправился в долгий путь домой, в Ташкент. 6 мая 1930 года Войно-Ясенецкий, которого не приняли на работу ни в больницу, ни в университет, был в очередной раз арестован по надуманному предлогу.
Его обвинили в том, что он был соучастником убийства коллеги Ивана Михайловского, заведующего кафедрой биологии. Когда утонул старший сын Михайловского, у него появилась навязчивая идея оживления мертвых путем переливания крови. Итогом его работы стало психическое расстройство и самоубийство. Вдова Михайловского обратилась к Войно-Ясенецкому как к священнику и врачу, попросив его дать справку, что ее покойный муж был больным человеком и может быть похоронен по православному обряду. Войно-Ясенецкий дал такую справку, которая и послужила уликой и полным абсурдом.
Якобы поп воспрепятствовал продвижению науки, которая была в одном шаге от оживления мертвых. Как известно, большевики долго носились с идеей о вечной жизни, и такое обвинение оказалось серьезным.
Понимая всю абсурдность и опасность происходящего, врач даже в такой момент больше всего переживал за свою работу. Он успевает закончить все части своей главной книги «Очерки гнойной хирургии». Позже за этот труд в 1946 году он получит Сталинскую премию первой степени и окажется единственным священнослужителем, удостоенным такой высокой награды. В очередную ссылку врача сослали в Котлас, в печально известный лагерь Макариха, где смертность поражала.
Но слава о высоком профессионализме спасла его и на этот раз. Его перевели в Архангельск в качестве хирурга, где он продолжал успешно делать самые сложные операции, несмотря на то, что ослеп на один глаз.
В 1937 году Войно-Ясенецкий чудом избежал расстрела. Его вновь обвинили в создании подпольной православной организации, целью которой было свержение власти. Вместе с ним было арестовано 28 священников.
Подследственный сидел на стуле в течение 2—3 недель под ярким светом, отвечая на одни и те же изнуряющие вопросы, без еды, без воды и без сна. Первый раз он выдержал 13 дней, второй раз — 15. Следователи сменялись, допросы продолжались и днем, и ночью. Многие не выдерживали и подписывали самые нелепые обвинения. Все, кто сознались, указали на профессора как на руководителя этой несуществующей подпольной организации. Почти всех расстреляли.
Остается загадкой, почему Войно-Ясенецкий был избавлен от этой участи. Он был отправлен в Красноярск, где продолжил свою деятельность.
Начало войны застало его в ссылке в Красноярском крае. Оттуда он отправил телеграмму председателю Президиума Верховного Совета СССР Михаилу Калинину: «Я, профессор Войно-Ясенецкий, являюсь специалистом по гнойной хирургии. Могу оказывать помощь воинам в условиях фронта или тыла, там, где будет мне доверено. Прошу ссылку мою прервать и направить в госпиталь. По окончании войны готов вернуться в ссылку». И подпись: «Епископ Лука».
В сентябре 1941 года за ним отправляют самолет и перевозят в Красноярск, где он становится главным консультантом всех госпиталей базы, на которой находилось 30 госпиталей.
Совершенно точно, что Сталин знал о хирурге в рясе. В 1943 году из Красноярска вылетел военный самолет, лично направленный Сталиным. Войно-Ясенецкого нужно было доставить по медицинским и церковным делам в Москву.
Он получил разрешение на участие в Поместном соборе, который избирал нового Патриарха. Возможно, именно личное знакомство с вождем повлияло на присуждение хирургу Сталинской премии.
В 1943 году вышло очередное издание его «Очерков гнойной хирургии». Войно-Ясенецкий получил еще и дополнительный гонорар — 200 тысяч рублей. Именно тогда профессор и Сталин обменялись телеграммами.
В обращении хирург называет Сталина «высокочтимым» и готов передать 130 тысяч сиротам. В ответ Сталин тоже прислал ему телеграмму, назвал дорогим другом и поблагодарил от своего и от имени Правительства за то, что он передал деньги детям — жертвам фашизма.
Заслуги уникального врача-хирурга не остались незамеченными. Его наградили медалью «За доблестный труд». В ответном слове он сказал: «Я бы спас еще тысячи жизней, если бы вы меня ни за что ни про что не арестовали и не проволокли по всем тюрьмам и острогам».
На что ответили: «Об этом надо забыть».
На что Войно-Ясенецкий ответил: «Никогда не забуду».
После войны его отправили в Симферополь восстанавливать Крымскую Епархию, которая была полностью разрушена. Но он справился.
А потом случилось несчастье: уникальный хирург окончательно ослеп. Но даже в таком состоянии продолжал помогать людям.
Когда 11 июня 1961 года, в День Всех Святых, епископ Лука Крымский Валентин Войно-Ясенецкий умер, руководство местного КГБ пыталось помешать торжественным похоронам. Траурной процессии разрешили лишь пройти по окраине Симферополя.
Но верующие легли поперек дороги, и гроб с телом священника пронесли через весь город.
19 июня 2020 года была учреждена Государственная награда — медаль Луки Крымского. Она вручается врачам за особые профессиональные заслуги.
Вся его жизнь — пример яркого, самоотверженного служения людям.
Следующая публикация
Нет комментариев