Предыдущая публикация
#история #Русь
Особенности русского ратного дела в конце XV – середине XVII в.в.
Эволюция походного и боевого порядка:
В тех редких случаях, когда большое походное войско собиралось к открытому бою или двигалось единой колонной, оно по древнему обычаю придерживалось полкового построения в соответствии с «титулами» своих полков. Однако, по мере того, как эти «титулы» стали рассматриваться в качестве показателя «старшинства» воевод, появились отклонения от этого правила. Так, по «чину» Государева похода, полки выстраивались следующим образом: «А как Государев поход бывает, тогды тех пять полков, да Государев полк великой избранных людей, где Государь сам идет. А прикажет полк держать ближнему своему боярину или двум, да с ним с Государем дела (орудия – О. К.) болшие и полковые [… ].
А Яртаул идет перед всеми полками вперед, изо всех (полков) сотни посылают.
А за Ертаулом идет Передовой полк.
А за Передовым полком идет Правые руки полк.
А за тем сам Государь в своем полку идет.
А за Государем полк Болшой.
Да потом Левые руки полк и Сторожевой полк.
А покрыленя по обе стороны ото всех полков».
Когда русское «береговое» войско в 1572 г. впервые полностью укрылось под защитой «гуляй-города», производя оттуда вылазки, «чиновное» старшинство полков вновь оказалось важнее их старинных титулов. Во время решающего приступа татар к стенам гуляй-города «полки учали, выходя из обозу, битися: Большей полк, Правая рука и Передовой и Сторожевой, которой же полк по чину. А Левая рука держала обоз. И в тот день немалу сражению бывшу, ото обою падоша мнози, и вода кровию смесися. И к вечеру разыдошася полъки во обоз, а татаровя в станы своя». Эту же очерёдность и непрерывность сражения прямо подтверждает и его участник Г. Штаден: «Один воевода за другим непрестанно бились с ханскими людьми». Устраиваясь к бою в гуляй-городе, полки выезжали и бились, сменяя друг друга по чиновной очереди. При этом каждая пара полковых воевод уверенно управлялась со своими двумя-тремя десятками «сотен»; при тактике лучного боя, «травли» пространства перед обозом вполне хватало для свободных манёвров двух тысяч всадников – без риска их уничтожения татарами.
В условиях внезапных боевых столкновений и быстрого развития конной схватки исключительная роль стала принадлежать передовым частям и сторожевому охранению: прежде всего, ертаулу. От начальников ертаульных частей, помимо быстрой реакции и умения вести бой, требовалось особое бесстрашие, поскольку потери среди них были обычным делом. Так, в феврале 1607 г. против болотниковцев, спешивших на выручку осаждённой Калуге, была послана сводная лёгкая рать («на три полка») боярина Н. И. Романова. В битве «у Николы на Вырке» повстанцы были наголову разгромлены, их воевода кн. В. Ф. Гладыш-Мосальский убит, а из потерь правительственных сил известен новгородец Василий Обольянинов, который был «в ертауле головою в первых стравщиках».
Образцом скоротечной схватки с участием ертаула является описание боя под Выборгом (1556 г.) в ходе русско-шведской войны 1555 – 57 г.г. Войско кн. двигалось к Выборгу, «воюючи по обе стороны». За 5 верст до города шведские всадники встретили ертаул контратакой и смяли его, погнав на главные силы и ранив обоих его воевод. Следующий по порядку движения рати Передовой полк побил этих «немцев» и отбросил их на версту до скалистых расселин. «А тут у них конные и пешие многие с пищалми стоят в камение, приезд к ним тесен». Части Передового полка и ертаула с подоспевшими касимовскими татарами связали шведов боем (массированным обстрелом и напусками), пока полк Правой руки (следовавший за Передовым) не обошел их «около» и не атаковал со стороны Выборга. В результате, противник был разгромлен, остатки его «гоняли» до самого города и взяли в плен «многих королевских дворян». Как видим, во всей битве приняло участие не более половины русской рати, поскольку до полков Большого, Сторожевого и Левой руки дело просто не дошло. Описанная ситуация повторилась в июле 1558 г. во время преследования войск ливонского магистра к Кеси. Нагнав немцев «в великих крепостях» (природных укреплениях), «яртоулу велели воеводы с ними делати, а Передовым полком спешити к нему почали, а иные полки обходить крепость учали». На сей раз противник обратился в бегство, не ожидая обхода, и ертаулы ещё продолжали погоню на 15 верстах.
Опыт подобных операций привёл к важному положению, что оперативное руководство конной схваткой должен осуществлять тот воевода, который первым завязал бой и, вследствие этого, ко времени подхода подкреплений лучше разбирается в обстановке. Об этом упоминает постоянный участник «береговой службы» 1560-х – начала 1570-х г.г. Г. Штаден, описывая установленный для пятиполковой рати порядок действий: «Когда на них нападал враг, то каждый из этих пяти полков оставался при своем начальнике. Выступая против врага, один полк становился впереди; другой – по правую; третий – по левую руку. Четвертый полк был последним или самым задним. Какой бы из этих полков ни натыкался на врага, он становился передовым – по приказу воеводы (Woywoda), посылавшего туда голову (Heuptmann). А все остальные, посылая начальнику [передового полка], буде нужно, помощь людьми, сохраняли свои места, чтобы враг не смог сломить боевого отряда с флангов или с тыла или чтобы воевода большого полка не потерпел обиды». Похоже, один из таких случаев подробно описан в летописной статье о бое под Юрьевом Ливонским в начале 1558 г.: около 500 «немцев» атаковали ертаул, на помощь которому были немедленно посланы отдельные сотни полков Правой руки и Передового, а также отряды черкас.
Стоит отметить, что во главе передовых частей командование стремилось ставить действительно талантливых в тактическом плане полководцев. Для 1570-х г.г. это – окольничий кн. Д. И. Хворостинин, а для 1650-х – 60-х – кн. Ю. Н. Барятинский, будущий победитель Стеньки Разина. В случае с последним воеводой архивные источники позволяют восстановить интересные детали его ранних ратных успехов. Так, «послужные списки» конных сотен Большого полка кн. Я. К. Черкасского, составленные после битвы под Шкловом 2 августа 1654 г., показывают практически тот же порядок проведения конного боя, что был описан Штаденом в XVI в. Обнаружив позиции литовского войска Я. Радзивилла, ертаул стольника кн. Ю. Н. Барятинского (не отмеченного в качестве воеводы в официальных «разрядах») сходу завязал бой с литовцами, а все «законные» воеводы Большого полка (кн. Черкасский со товарищи, четыре человека) немедленно отослали к нему всю свою сотенную конницу в качестве «прибылых сотен». Сами они поспешили к месту боя с пехотой, рейтарами и «обозом», и, таким образом, Барятинский единолично распоряжался вводом в бой, «напуском» и отходом 35 конных сотен.
Талантливого воеводу заметили, и в начале следующего, второго Государева похода Алексея Михайловича он вновь бы поставлен во главе передового войска (в 700 чел.), поразив с ним литовские войска под Борисовым. Затем его специально направили из царской ставки возглавить передовые части Новгородского полка для похода на Брест (в октябре 1655 г.), но уже повысили в статусе до полкового воеводы – «товарища» боярина кн. С. А. Урусова. Видимо, в связи с его прибытием удельный вес передовых частей в новгородской коннице достиг тогда апогея: помимо «подъезжих» сотен двух воеводских полков, был выделен общий ертаул из луцких казаков (более 300 чел.), а весь полк кн. Барятинского (около тысячи всадников из 2400) был назван «Передовым» - и по своему «чину» шёл впереди. Став главным виновником побед 24 октября и 17 ноября 1655 г. (под Ковной и при Верховичах), князь в «свободное» время забавлялся псовой охотой с борзыми собаками – тем более что поход проходил в окрестностях заповедной Беловежской пущи.
Итак, ертаулы или, в некоторых случаях, Передовой полк вели поиск противника и завязывали бой, «травили» обнаруженного неприятеля. Но даже успешно начатый конный бой в любой момент мог изменить своё течение. В случае неудачи воеводы вводили в бой свежие полки, которые имели цель «отнять» бегущие из боя части – то есть, сбить наступательный напор противника, чтобы ратные люди вышли из боя и оправились. Мы видели, что под Выборгом (1555 г.) эту роль по отношению к опрокинутому ертаулу выполнил Передовой полк; в первый день битвы под Болховом рати кн. Д. И. Шуйского и войск Лжедмитрия II (1608 г.) ту же задачу взял на себя Сторожевой полк кн. И.. С. Куракина, не затронутый общим замешательством. Когда в результате внезапного столкновения с поляками побежал Передовой полк, и при виде этого «стал мятися» Большой, испытанные ратники Куракина «напусти своим полком и их отняли».
С воцарением Михаила Федоровича практика выделения «титульных полков» прекратилась, и войско стали поручать просто главному воеводе с одним или несколькими «товарищами». Видимо, с этим и следует связать появление особых «отводных отрядов» в составе одной или нескольких конных сотен, которые должны были выделяться перед боем каждый раз особо. Вообще, «отвод» известен в русской военной лексике с XVI столетия. Так, в битве при Молодях 1572 г. видный татарский военачальник Дивей-мурза попал в плен, когда при виде русских сотен «своих татар стал отводити» - то есть, организованно собираться и отступать с ними. При скрытном отходе от Молодей хан оставил «для отводу в болоте крымских тотар три тысячи резвых людей, а велел им травитца» - иными словами, этот отборный лёгкий отряд выполнял роль арьергарда. Когда войско отступало, обороняясь (и даже не соблюдая боевой порядок), это называлось «идти отводом».
Одно из наиболее показательных описаний действий «отвода» в боевой практике эпохи Смуты – бой в июле 1618 г. в 7 верстах от Пафнутьев-Боровского монастыря. Беспорядочно начатая атака полка кн. В. А. Черкасского на литовские таборы чуть было не закончилась его полным разгромом. Воевода не позаботился об элементарных мерах безопасности – полевом укреплении и резерве, при виде чего головы двух смоленских дворянских сотен самовольно укрыли своих людей в лесу в самом начале боя. Литовцы «сели на плечи» дрогнувшим русским всадникам, но отчаянная атака самовольного «отвода» сорвала преследование и обеспечила отход русской конницы. Спасая товарищей, смоляне понесли серьезные потери – около 60 человек. Вообще, такова была обычная участь отводного отряда, который поэтому и составлялся из достаточно надежных подразделений.
В ходе войны 1654 – 67 г.г. в «отвод» естественным образом входила элита «сотенной службы» поместной конницы (Выборная сотня, завоеводчики и т. д.), а в некоторых случаях и сотня «московских чинов» (стольников, жильцов и пр.). В 1660-х г.г. с развитием полков «нового строя» этот список был дополнен сверхкомплектными, «заполковыми начальными людьми» и, в Новгородском разряде, ротами гусарского строя. Все эти роскошные подразделения (особенно на фоне прочей, обнищавшей после Смуты конницы) находились при самом командующем и могли быть брошены им в бой в любой момент – иногда даже с его собственными «дворовыми людьми».
Вместе с тем, численное и качественное развитие пехоты, переход её на «солдатский строй» кардинально изменили построение русского войска. Батальоны («шквандроны») солдат и рейтар, с приказами стрельцов и ротами драгун теперь составляли основу боевого порядка. Имея такой мощную, усиленную артиллерией, хоть и медлительную «кордебаталию» (зачастую по-старинке прикрытую «обозом»), воеводы стали рассматривать её как «отвод» и уже не заботились об отводных отрядах из сотенных людей. Мы совершенно не видим их при атаке ертаула кн. Ю. Н. Барятинского под Шкловым (1654 г.), в боях частей Новгородского полка под Брестом (1655 г.) и Валками (1657 г.). Однако, опыт сочетания частей «нового строя» и конных сотен показал низкую способность последних к линейному бою, и воеводы стали отводить им роль ертаула и второй линии основного построения (с прежними качествами «отвода»). Первые примеры такой диспозиции показал кн. И. А. Хованский с войсками Новгородского разряда при Гдове (1657 г.) и Полонке (1660 г.). На «граф Магнусовом бою» со шведами он последовательно ввёл в бой ертаул, рейтарские полки, пехоту с пушками и сотнями своего «товарища» кн. Т. И. Щербатова, а сам с прочей сотенной конницей остался позади, «опасаючи помычак на… . государевых ратных людей от немецких людей, чтоб учинить помочь». Под Полонкой (1660 г.) польский полк Г. Войнилловича, вышедший в тыл войск Хованского, был немедленно контратакован резервами: вначале рейтарской «шквадроной» и несколькими конными сотнями, а затем, если верить участнику рейда Я. Х. Пасеку, частью конницы во главе с самим боярином.
Через несколько месяцев после битвы при Полонке с польско-литовской конницей пришлось столкнуться уже воеводе кн. Ю. А. Долгорукову (на р. Басе). Разбирая в письме один из эпизодов боя, царь Алексей Михайлович похвалил своего любимого военачальника за умелое спасение опрокинутых рейтар (полка Г. Тарбеева): «А что отняли их сотни московские твоим стройством, и то добро!». По-видимому, гонец князя Юрия красочно расписал царю контратаку сотен «московских чинов», устроенных во второй линии и пущенных в бой самим боярином. Таким образом, в условиях новых форм боя и перехода к линейной тактике традиционный московский «отвод» стал постепенно превращаться в классический кавалерийский резерв: как для парирования ударов противника (Полонка, Бася), так и для развития успеха (Гдов).
Итак, традиционное построение московской конницы изначально, в XVI в., представляло собой глубоко эшелонированный боевой порядок с неодинаковой численностью и боевой ценностью своих линий. Наиболее ответственные задачи возлагались на передовую часть войска, в связи с чем ертаулы составлялись из отборных всадников, а начальниками ертаульных подразделений и Передового полка назначались наиболее талантливые и бесстрашные дворяне. Это традиционное правило, установленное в эпоху Ивана Грозного, продолжало соблюдаться и в середине XVII в. Но со Смутного времени большинство отборных подразделений «сотенной службы» начинает группироваться в резервном отряде – «отводе», чья роль повышается в связи с изменением тактики. На этом фоне старинные полки русской рати утрачивают последние следы своей «специализации», что выражается в постепенном отказе от их титулов в походном войске.
Курбатов О.А.
Следующая публикация
Нет комментариев