Предыдущая публикация
#история #кавалерия #рейтары #немцы
В. Тараторин о кавалерии XVI века.
Знаменитые немецкие рейтары появились при внуке императора Максимилиана I — Карле V (1519-1556 гг.). Впервые их упоминает в своём письме от 1552 г. некий Лацарус Швенди, и называет «чёрными рейтарами». В 1554 г. в императорском лагере под Намюром стояло 1500 чёрных рейтар, «все со значками на пиках». Рабютен пишет: «чтобы… нас застращать, они сделали себя совершенно чёрными, как настоящие черти».
Авторы «Всемирной истории войн» сообщают, что боевое крещение рейтары приняли в бою при Ранти (1544 г.), когда Карл V лично возглавил вторжение в Южную Францию. Однако, здесь, несомненно, допущена ошибка. Бой при Ранти произошёл не в 1544 г., а в 1554, в тот момент, когда Карл V вступил в Пикардию и потерпел поражение от Франциска Лотарингского герцога де Гиза. По Дельбрюку же, первый бой, в котором принимали участие рейтары, произошёл раньше — в 1552 г., недалеко от Нанси, близ Сен-Венсена. Ими командовал Альбрехт Алкивиад, вступивший в бой с герцогом Омальским. Новая тактика буквально вызвала шок у французских всадников. Множество их лошадей было убито, а в рукопашной взято в плен или погибло больше всего знати. Попал в плен и герцог Омальский, получивший несколько огнестрельных ран.
Сложное политическое положение Германии, и повсеместные крестьянские бунты на её территории мешали созданию надёжной материальной базы для организации полноценной, хорошо обученной многочисленной конницы из дворян, их слуг и наёмников. Поэтому Карл V пошёл по самому простому пути, и, как когда-то его дед организовал ландскнехтов, так и он создал рейтарские полки. Туда мог поступить любой желающий, независимо от его социального статуса; будь он дворянин, горожанин или крестьянин.
Новые требования ведения войны не позволяли в достаточной степени обучить кавалеристов правильной посадке и управлению конём. Три месяца, отведённые на подготовку, были просто мизерным сроком. Командиры нашли оптимальный выход из этой ситуации. В бою первую шеренгу и фланги рейтар составляли из воинов-дворян, имевших некоторый опыт в обращении с лошадью, а следом за ними выстраивали остальных конников. Причём, ввиду низкой индивидуальной выучки, рейтары строились в один огромный квадрат: 17 шеренг по 100 всадников в каждой. Встречались и более крупные соединения.
На первый взгляд, как будто, такой боевой порядок является полной нелепицей. Мы уже много говорили о том, что создавать большие плотные массы всадников не имело смысла. Но идея новой тактики была направлена не на прорыв фронта противника с помощью холодного оружия (естественно, управлять эдакой махиной в рукопашном бою было бы невозможно), а на его обстрел из пистолетов. Кроме того, находясь в общей массе, плохо обученные конники чувствовали себя намного увереннее и защищённее. Как вспоминает в своих мемуарах маршал Таванн:
«С тех пор, как при Карле V… были изобретены пистолеты, немецкое дворянство, служившее до того в рядах ландскнехтов, село на коней и образовало эти эскадроны в 15 или 16 шеренг глубиной. Эти-то эскадроны и ходили в атаку, но не делали прорыва. Первая шеренга повёртывала налево, открыв дорогу второй, которая, в свою очередь, стреляет и т.д., образуя «улитку», чтобы снова зарядить свои пистолеты».
«В бою под Дрё… рейтарам совершенно незачем было производить этого маневра, так как их глубоко построенным эскадронам приходилось иметь дело с тонкой цепью французских рыцарей.
Рейтары обзаводились большим количеством пистолетов и носили их не только в седельных кобурах, но и за поясом, даже за голенищами сапог. Так, в письме Мочениго своему дожу от 1546 г. сказано следующее:
«Конница императора очень боится неприятельскую как из-за её числа, так и из-за её прекрасного конного состава, и потому ещё, что многие рейтары имеют по три малюсенькие кремнёвые аркебузы, одна — у луки седла, другая — сзади седла, а третья — в одном из сапог; так что императорские шевалежеры говорят, что в стычках они никогда не чувствуют себя в безопасности, ибо после выстрела из одной аркебузы рейтар берёт в руку другую и часто, даже убегая, кладёт третью себе на плечо и стреляет назад» .
Испанец Федерико Бадоэро (1557 г.) говорит о том же способе боя испанских «ферраруоли», созданных по образцу немецких рейтар.
Иметь при себе такое количество пистолетов (по 4—5 штук) заставляла не только боязнь всадников вступать в рукопашную схватку, но и ненадёжность конструкции оружия того времени. Кремень быстро снашивался, а затравное отверстие покрывалось нагаром и искра не попадала в канал ствола. В бою счищать нагар было некогда, поэтому один пистолет заменяли другим.
Изначально рейтары делились на пикинёров, стоящих в первой шеренге и на флангах, и пистольеров — всех остальных конников. Пиками снабжались воины, имевшие наилучшую подготовку и более качественных лошадей, кроме пик, они вооружались пистолетами и шпагами.
Во время стрельбы пику закидывали за плечо или, держа её в одной руке, стреляли из пистолета другой. Позже (к середине XVI в.) от пик вообще отказались.
Атака производилась шагом, иначе такая масса конницы немедленно расстроилась бы.
По мере того, как всадники приобретали навык в управлении лошадьми, рейтарские полки стали делиться на более мелкие подразделения и перестали ходить в бой в едином строю.
Можно задаться вопросом, почему же вражеские конники, построенные более мелкими отрядами и, соответственно, имеющие большую маневренность и возможность атаковать конное каре немцев со всех сторон, не пользовались ею? Тем более, что при слабой подготовке рейтар, многие из них, в основном стоявшие в задних шеренгах, вообще стреляли в воздух. О том говорит Де-ля-Ну (196, с. 118). Исчерпывающий ответ на этот вопрос даёт нам Гаспар де Со-Таванн (умер в 1573 г.), написавший сочинение «Школа истинного военачальника». О французской коннице того периода он пишет:
«Самое плохое в прошлом это то, что они (французские кавалеристы) сражались цепью: отдельные полки шли в бой, разделённые пешими солдатами, артиллерией и прочим, так что им было неудобно при случае соединиться одним с другими, чтобы усилить друг друга по надобности. К тому же даже в чистом поле они неохотно присоединялись один к другому, разве если наместник короля окажется на месте и прикажет им это сделать, ибо каждый хочет проявить собственную храбрость, не принимая во внимание ни соседей, ни, так сказать, той горы неприятельских войск, которая готова на них обрушиться, ни страха отдельных солдат, которые, чувствуя свою слабость и опасаясь превосходства сил противника, стараются выбраться из строя, думая не столько о победе, сколько о сохранении жизни при встрече с такой колонной, в которой все люди идут сплочённо, чтобы напасть вчетвером на одного, как мы говорили выше».
«Желательно формировать роты по 80—100 человек в каждой, составлять их из одних земляков, которые хорошо друг друга знают, что укрепит их спайку; роты должны объединяться в полки по 500 бойцов».
«Развёрнутая цепь конницы бесполезна; лучше всего эскадрон в составе 400 человек; эскадроны в 1500 и в 2000 человек, какие бывают у рейтаров одолели бы такой эскадрон, если бы они имели дело с одними этими 400 всадниками; но если иметь 1200 человек, разбитых натри отряда, которые одни за другим будут атаковать противника, то такие небольшие эскадроны будут иметь, намой взгляд, все преимущества на своей стороне. Большая масса людей, собранная в кучу, производит лишь сумятицу, и из них сражается лишь четвёртая часть. Такое множество солдат в одном эскадроне пригодно для рейтаров, потому что 3/4 из них лишь челядь. Первая атака против этих крупных масс приводит их в расстройство, особенно, если она направлена во фланг; и если им удастся устоять против первой атаки первого эскадрона, то второй и третий, наверно их одолеют и разгромят, атакуя из конца в конец и прорываясь насквозь: стоит прорвать первые две шеренги, и остальная масса уже не представляет опасности. У кого наибольшее число эскадронов, по 300—400 человек в каждом, тот и должен победить».
Следуя этим принципам, Таванн, будучи маршалом, изменил тактику французской конницы и, обладая большим числом хороших всадников, стал наносить поражения рейтарам:
«Первоначально, …, рейтары били французских жандармов, благодаря своему построению эскадронами. Но, как только последние переняли, в свою очередь, эскадронное построение, они стали побеждать рейтаров, атакуя их энергично в то время, как они караколировали».
О том же есть сообщение в одном венецианском документе от 1596 г.:
«Строй рейтаров разбить нетрудно копьями лёгкой конницы. Обычно рейтары, после того, как отдельная шеренга проделывала свой заезд, смыкали ряды, выжидали атаки, встречали копейщиков, которые неслись на них», затем, раздвинув свой строй, пропускали их в него с тем, чтобы обработать их потом своими пистолетами и другим оружием. Но теперь копейщики уже не атакуют одним сомкнутым эскадроном, а, разбившись на несколько небольших взводов, атакуют рейтаров со всех сторон и разят их, и бьют, и пронизывают от края до края, разнося их строй без всякого труда».
Слабая дисциплина в рядах французской кавалерии вынудила Таванна серьёзно подойти ещё к одной проблеме, что лучше для конницы: наступать или дожидаться противника, стоя на месте?
«И в древности, и в наши времена спорили о том, лучше ли вступать в бой на рысях, или же дожидаться приближения противника, стоя неподвижно на месте. По-видимому, движение вперёд и галоп увеличивают силу и лошадей и людей для того, чтобы сокрушить эскадроны неприятеля; но, в то же время, это представляет гораздо больше возможностей тем, у кого нет охоты вмешиваться в драку, остановиться, подтянуть поводья и выпутаться из атаки; поэтому, когда капитан имеет дело с новыми солдатами или солдатами, на которых он не может вполне положиться, надо полагать — лучше, если он заставит их ждать, стоя на месте в стройном порядке, или двинет свой эскадрон рысью, либо галопом лишь на расстоянии 20 шагов от противника, ибо тогда сразу можно будет увидеть, кто покидает строй, и трусы постыдятся выйти из строя и оставить своё место перед самой схваткой с неприятелем, когда их капитан тут же может это заметить и заставить их быть храбрыми хотя бы поневоле» .
В XVI в. на полях сражений столкнулись не только две новые тактики, основанные на противоборстве копья и пистолета, но и две социальные системы. Ведь хорошо владеть копьём, иметь хорошего коня и доспехи могли только богатые воины-рыцари, а пистолетом пользовались «простые мужики», не умеющие даже толком сидеть на коне. Тем не менее, борьба велась на равных много лет и окончательную победу не могла одержать ни та, ни другая сторона. Копейный удар был хорош в одних случаях, пистолетная стрельба — в других. Всё зависело от обстоятельств и условий местности.
Эту проблему хорошо освещает Де-ля-Ну (род. в 1531 г.), прозванный своими солдатами «Железная рука» из-за протеза, заменившего потерянную в бою левую руку. Будучи в плену у испанцев (1580—1585 гг.), он написал ряд политических и военных речей под общим названием «Беседы о войне и политике»:
«Среди профессионалов — военных людей считается бесспорно установленным, …, что отряд, вооружённый пиками, должен разбить отряд пистольеров. На этом сходятся испанцы, итальянцы и французы.
Немцы, однако, держатся по этому поводу другого мнения. В эскадроне жандармов, даже если он состоит из дворян, мало храбрых людей, и, когда атака производится развернутой цепью, то скоро в ней образуются пустоты: даже если храбрецы, которые, как общее правило, составляют меньшинство, атакуют энергично, всё же останутся остальные, у которых нет никакой охоты сцепиться с неприятелем: у одного пошла кровь носом, у другого оборвалось стремя или лошадь потеряла подкову, словом, пройдя шагов 200, широкий фронт поредеет и в нём появятся большие проблемы. Это придаёт неприятелю значительную бодрость. Часто из 100 всадников едва 25 действительно дорвутся до неприятельского фронта, а заметив, что их никто не поддерживает, они, переломив свои копья, нанесут 2—3 удара мечом и повернут назад, если их ещё не успели сразить.
Поэтому преимущество рейтаров заключается в их сплочённости; они словно спаяны между собой. Опыт их научил, что сильный всегда побеждает слабого. Даже когда их опрокидывают, они не рассыпаются. Когда же они проделывают свою караколе и подставляют фланг в 20 шагах от неприятеля, чтобы дать залп, заехать назад, зарядить свои пистолеты или достать другие, — тут их не разбивали. Ибо пистолет ведь поражает только на расстоянии трёх шагов, и чтобы опрокинуть отряд, его надо решительно атаковать. Правильного строя надо держаться не только во время боя, но и на походе. Этого-то и не доставало французам; между тем, немцы и на походе строго следили за тем, чтобы каждый оставался на своём месте».
«Если бы вздумали возражать, …, что построение развёрнутым фронтом даёт возможность зайти неприятельскому эскадрону во фланги, то этим мало что выиграешь, ибо в плотную колонну глубоко проникнуть нельзя.
Если же конных копейщиков построить более глубокой колонной, то пользоваться копьями смогут лишь первые шеренги; следующие за ними в общей свалке ничего со своими копьями не в состоянии сделать, и им ничего другого не остаётся, как бросить их и взяться за шпаги. Именно в рукопашном бою пистольер всего опаснее; в то время как копейщик может нанести только один удар своим копьём, пистольер выпускает свои 6—7 выстрелов, и эскадрон как бы в огне».
Рейтары были не единственным видом кавалерии в германской армии. Вместе с ними использовались старые ордонансовые роты, состоящие из жандармов и стрелков. Как пишет посланник Венеции Мочениго:
«Последние… носят панцирь и вооружены лёгкими копьями и кремнёвыми пистолетами, они строятся тесными шеренгами и превосходно сохраняют порядок».
Однако, именно рейтары произвели особое впечатление на всю Европу. И в первую очередь тем, что их создание обошлось Имперскому Дому намного дешевле, чем создание ордонансовых рот. Они не нуждались в ценных породистых лошадях, дорогом вооружении; лишь немногие из рейтар (стоящие впереди) были снабжены касками и кирасами, из-за чего их часто называли кирасирами. Покупка пистолетов обходилась государству гораздо дешевле, чем всё вышеназванное снаряжение. А самое главное, рейтары не нуждались в долгосрочном обучении.
Генрих II Французский для войны с Испанией и Англией (1558 г.) нанял немецких рейтар к себе на службу. Заодно он приказал перенимать французским всадникам новую манеру боя.
Рейтар пригласил на службу и противник Генриха — испанский король Филипп II. По их образцу стали создаваться испанские эскадроны — ферраруоли, названные так из-за коротких плащей, ими носимых. Новый вид конницы вытеснил стратиотов и в Испании.
В середине XVI в. появляются драгуны — ездящая пехота. Хотя прецеденты, когда кавалерия спешивалась в схватке с пехотой, случались и раньше. О том есть сведения у Макиавелли:
«Когда герцогу Миланскому Филиппо Мария Висконти пришлось иметь дело с 18 000 швейцарцев, он послал против них своего полководца графа Карминьола. Тот выступил с 6000 конницы и небольшим отрядом пехоты и при встрече был с большим уроном отбит. Карминьола как человек опытный, сейчас же понял тайну силы неприятельского оружия, его превосходства над конницей и слабости кавалерии перед таким построением пехоты. Он собрал свои войска, снова выступил против швейцарцев, велел своим всадникам спешиться при соприкосновении с врагами и в бою они перебили их всех; так что уцелело только 3000, которые увидели, что помощи ждать неоткуда, побросали оружие и сдались».
Теперь же решили специально организовать такой отряд. Создателем драгун считается маркиз де Бриссак. Сформирован этот род войск был во время Итальянских войн, в период между 1550 и 1560 годами. Всадники ездили на малоценных низкорослых лошадях — клепперах и делились на пикинёров и мушкетёров. Для конного боя ни солдаты, ни лошади не годились, а потому эти части всегда вели сражение в пешем строю.
Следующая публикация
Нет комментариев