Предыдущая публикация
ПОЧЕМУ ГАРДАНОВ НЕ ОПУБЛИКОВАЛ ПЕРВУЮ ГЛАВУ ?
__________________________________
Джон Лонгворт. Год среди черкесов. Лондон. 1840 год.
Том I , Главa II
...Прибытие на побережье Черкесии...
...После того, как мы сошли на берег, нас провели в маленькую хижину, выстроенную из плотно сплетенных прутьев и крытую соломой. Она должна была служить временным прибежищем для моряков, которые туда вошли. В одном углу хижины был постлан коврик, куда с большим почетом был помещен я, оставшуюся нижнюю часть пола в комнате заняли черкесы, которые поочередно большими группами входили и выходили из комнаты, все время повторяя приветствие «Уза Паша», поднимая при этом правую руку к
уху, как у нас принято прикладывать руку к шляпе, и останавливаясь затем передо мной на несколько мгновений в уважительном молчании и с серьезным и смиренным видом...
Великий русский историк Валентин Константинович Гарданов. (Батраз Амурханович).
Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII-XIX вв. Нальчик. Эльбрус. 1974 год.
_________________________________
ГЛАВА l
Фрахтование судна в Константинополе — Фрахт и грузоподъемность— Выбор переводчика — Посадка — Мотивы моего путешествия в Черкесию — Экипаж турецкого судна.
Я принял решение отправиться в Черкесию, и мои приготовления к путешествию , конечно, были обставлены большой тайной. Я уехал из пансиона, где обычно останавливался в Пере, в дом друга, чтобы визиты черкесов, с которыми я был связан родственными узами и которые должны были стать спутниками моего путешествия, не привлекли внимания.
Эти меры предосторожности, конечно, были необходимы. Пера кишит российскими эмиссарами, и тот, кто осознает намерения, враждебные ее всепроникающему влиянию, ходит по ее улицам с чувством заговорщика. Во время моей первой беседы с двумя мужчинами , под чьим руководством я должен был отправиться в Черкесию и которые должны были служить мне там вместо рекомендательных писем, я, конечно, с большим интересом изучал их внешность; и для этого у меня было много возможностей, а поскольку из-за моего несовершенного знания турецкого языка, то переговоры вел за меня мой друг. Они оба оказались хаджи (в которых, кстати, нет недостатка в Черкесии, где, благодаря простоте недавнего прозелитизма, паломничество вызывает большое уважение).
Их звали Хаджи Бесни и имам Оли Хаджи. Первым был высокий, статный человек с серьезным и несколько тяжеловесным выражением лица, на которого превосходная опрятность его одежды, длинный ниспадающий шелковый кафтан и белизна тюрбана указывали как на вождя. На поясе у него висела черкесская кама*, или кинжал, с широким обоюдоострым лезвием и рукоятью из слоновой кости. Он мало участвовал в разговоре, отчасти из сдержанности, отчасти по той же причине, что и я, - он плохо знал турецкий язык.
Его молчаливость, однако, компенсировалась живостью его спутника, подвижного маленького старичка с белой бородой и живыми, красивыми чертами лица, в которых огонь и решительность юности еще соперничали с ловкостью и хладнокровием более позднего периода. По уверенности, с которой он взял на себя руководство всем делом, оставив своего скромного помощника рядом с собой перебирать четки , было очевидно, что у него была привычка не только проявлять свою власть над подчиненными, но и распространять её, по возможности, на вышестоящих. Возможно, именно по этой причине или потому, что, в отличие от своего более умного брата- пилигрима, он не мог найти в этом никакой личной выгоды, Хаджи Бесни отказался сопровождать нас в нашем путешествии до того, как все приготовления были завершены.
Поэтому турки, сообщив нам, где мы можем их найти, ушли так же незаметно, как и пришли, в то время как мы с купцом пробрались по переулкам Галаты другим путем, к порту, и, наняв каик, направились к Топкане, где он находился и который был там, где черкесов “большинство действительно собирается”. Его было легко отличить среди греческих и турецких судов, которые толпятся у берегов Золотого Рога, и чьи высокие носы и форштевни, напоминающие трибуны римских галер, делают их такими примечательными; принимая во внимание, что цель Чекдерме (названного так из-за удобства, с помощью которого его вытаскивают на берег) состоит в том, чтобы как можно больше избегать наблюдения, он построен так, чтобы оставаться на низком уровне в воде, или, как говорят турки, как вор.
Приблизившись, мы обнаружили на его палубе человека довольно дикой наружности в абазийской одежде, и когда мы поднялись на борт судна, его глаза, которые сверкали из-под косматой шапочки необычным блеском, были устремлены на нас с выражением удивления, не без примеси подозрения. Наш откровенный костюм, естественно, ассоциировался в его сознании с русским. Вскоре к нам присоединились имам Оли, капитан, и остальная команда, состоявшая из пяти или шести матросов; и вся наша компания немедленно спустилась в трюм, где мы могли посовещаться, оставаясь незамеченными с берега.
Сцена и группа меня очень позабавили. И вот мы оказались в грязном трюме турецкого судна, приставшего с группой моряков к грузу соли, таинственно обсуждающих цену , которую за неё дадут, и по которой мы могли бы зафрахтовать судно для Черкесии, — опасность и ужас перед этой амбициозной державой , чье губительное влияние уже омрачает Восток, таким образом, подвергая риску все...повседневные дела этих простых моряков с налетом романтики. Мы пришли к выводу, что взяли соль в количестве 200 килло по четыре пиастра за килло, и вывели корабль за пределы острова за 5000 пиастров. Следующие три или четыре дня были потрачены на комплектацию груза ассортиментом таких товаров, которые, как мы понимали, были основными предметами торговли в стране нашего назначения.
Они состояли из беза, грубого белого ситца, который черкесы используют для рубашек; алуджи, полосатой хлопчатобумажной ткани, используемой для подушек или чехлов для карет и матрасов, а иногда и для ентери или халатов для женщин; и чивит, голубой клетчатой ткани (это слово также означает, в турецком языке, индиго), используемые обоими полами. Все это турецкого производства и приносит хорошую прибыль в Черкесии, поскольку здесь их покупают по двенадцать и четырнадцать пиастров, а там продают по двадцать и двадцать пять за штуку. Таким образом, я специально привожу эти подробности не только для того, чтобы показать преимущества торговли, но и потому , что перечисленные мной три предмета, сохраняющие фиксированную и стандартную стоимость, используются вместо валюты по всему Кавказу.
Именно столько предметов, или вершин, как их еще называют, определяют стоимость всего остального имущества — рабов, лошадей, ружей, мечей и т.д. Но вернемся к нашему предприятию: в дополнение к названным мною предметам мы заложили значительное количество количество свинца и стали, а также то, что судно было загружено таким количеством товаров, какое оно могло взять без ущерба для скорости, с которой оно должно было отплыть. Ахмет Рейс получил приказ следовать с ним в Капак, деревню на Босфоре, к входу в Черное море, где находится таможня., для проверки кораблей, проходящих проливы, и где я согласился присоединиться к ним на следующий день.
После некоторых трудностей мне удалось заполучить переводчика. Опасности и лишения экспедиции, на которые я счел нужным намекнуть, не называя места, куда мы направлялись, удержали всех от того, чтобы отправиться в неё; и я решил обойтись без переводчика, пока, как было условлено, не присоединюсь к мистеру Дж. Беллу в Абазии, где я должен был воспользоваться его услугами, когда некий грек явился на службу.
Он был парнем с Кипра, одним из “благородных и возвышенных духом людей острова”... Его отзывы и внешность говорили в его пользу. Пара пронзительных черных глаз, черные как смоль локоны, ниспадающие на плечи из-под фески, лихо наброшенной набок, энергичное телосложение и развязная походка говорили о нем как о человеке, бесценном для восточного путешественника, о том, кто заставит уважать и его самого, и его фирман, и никому не позволяет грабить, обманывать или запугивать себя. Хотя, несправедливо по отношению к Деметрию, следует признать , что он делал всё это в меру, и, кроме того, у него было множество квалификаций — камердинер, портной, повар, официант и драгоман — он мог починить или постирать, приготовить обед и подать его на стол, а при необходимости и подраться; он участвовал в войне за независимость.
Более того, он в совершенстве владел четырьмя языками — по крайней мере, так он о себе говорил; но вскоре я , к своему огорчению, обнаружил, что его владение ими распространяется только на детали его различных профессий, и я охотно отказался бы от остальных его достижений ... В сопровождении этого сопровождающего я отправился на каике 30 апреля в Кабак, место , где, как я уже говорил, ожидало мое судно, направляясь к устью Босфора. Берега пролива теперь сияли во всем своем великолепии и весенней красоте, поскольку в это время года их можно увидеть с наибольшей выгодой; для меня они были полны приятных сувениров; но передо мной была Черкесия, земля героизма и приключений, и это уменьшило сожаление. Мне было жаль расставаться с ними. Приблизившись к нашему судну, я увидел, что несколько наших моряков надели черкесские шапочки и платья; обнаружив это, наши хаджи закричали: “Абасса! Абасса!"
обмениваясь понимающими и удивленными взглядами.
Они сразу поняли, куда я направляюсь; но, не задавая никаких вопросов по этому поводу, подчеркнуто пожелали мне удачного плавания...
Путешествие к берегам Абазии было периодом опастностей и лишений...
Джон Лонгворт. Год среди черкесов. Издательство: Лондон.
1840 год.
________________________________
*Кама - кинжал [ абх ]
_________________________________
Следующая публикация
Нет комментариев