Предыдущая публикация
КНИГА КАК ВИЗУАЛИЗАЦИЯ СЛОВА
Эта книга до сих пор является непревзойдённым эталоном конструктивизма, а также выразительнейшим опытом визуализации поэтического слова.
При жизни Владимира Маяковского вышло более 100 книг — редчайшая продуктивность и невероятная издательская активность. При этом 1923 год можно признать годом высших достижений в книгоиздательской судьбе Маяковского: во-первых, в течение года было издано 19 его книг, во-вторых, ничего равного книгам-концептам «Для голоса» и «Про это» (оформленных, соответственно, Лисицким и Родченко) больше не появлялось.
Сборник из тринадцати стихотворений «Для голоса» — знаменитая книга-регистр, сконструированная Лисицким и вышедшая в Берлине под маркой «ГИЗа» в январе 1923 года, в типографии Лютце и Фогта. Это самая известная книга русского конструктивизма и одна из самых известных книг классического авангарда. За неё Лисицкий был удостоен приглашения в международное Гутенберговское общество. Это, безусловно, программная работа мастера: средствами набора и вёрстки решена не только утилитарная задача оформления конкретной книги, но и продемонстрированы новые типографические возможности воздействия на читателя.
Так был создан прецедент нового книжного организма, принципы которого Лисицкий сформулировал в том же 1923 году в декларации «Топография типографики» (впервые опубликована в журнале Merz Курта Швиттерса). Чуть позднее в другой статье он писал: «Мои страницы сопровождают стихотворения так же, как рояль, аккомпанирующий скрипке. Как и поэт, строящий здание на единстве мысли и звука, я хотел добиться единства стихотворения и элементов типографики».
Обложка книги провоцирует двойственное прочтение заглавия, ибо фамилия автора может пониматься как элемент заглавия: «Для голоса» vs. «Маяковский для голоса». Можно утверждать, что подобный приём оформления далеко не случаен, поскольку при анализе заглавий всех прижизненных книг Маяковского выявляется важная особенность: 17 книг уже в самом заглавии содержат фамилию автора. Кроме того, на целом ряде обложек фамилия «Маяковский» не сопровождается ни именем, ни инициалами, и в этом тоже просматривается сознательный элемент тотальной жизнестроительной стратегии, превращение собственного имени в нарицательное (в «бренд»).
При этом заглавие «Для голоса», будучи совершенно прагматичным и безыскусным (ведь сборник предназначался для «чтецов-декламаторов»), апеллирует и к раннефутуристическому прославлению собственного голоса —
Я сошью себе чёрные штаны
из бархата голоса моего…
(«Кофта фата», 1914)
Мир огромив мощью голоса,
иду — красивый,
двадцатидвухлетний…
(«Облако в штанах», 1916), —
достигающему даже эпатажно-профетических нот в поэме «Человек» (1917). Со временем голос Маяковского стал восприниматься современниками как своеобразная мифологема, сам же поэт не переставал воспевать свой собственный голос, даже когда романтический импульс Революции остался позади. Показательно, что поэтическое завещание Маяковского — мощнейший сгусток энергии, обращённый прямиком в будущее «через головы поэтов и правительств» — называется не иначе как «Во весь голос».
Помимо уже сказанного, в заглавии киги дополнительно подчёркивается характер оформления книги как «партитуры» — невольно предвосхищая будущие нотные издания Маяковского, с их подзаголовками «для голоса и фортепиано», «для хора с фортепиано» и т. п. Лисицкий смонтировал иллюстрации из элементов наборной кассы, печать осуществлена чёрной и красной краской; вырубка-регистр с наборными символами к каждому стихотворению придала книге объём, вещность и своеобразную «интерактивность». Подобно архитектурному творению, книга именно «сконструирована», как и было указано на авантитуле.
На титульном листе помещена антропоморфная «фигурина»-проун — роботизированный персонаж «Чтец», целиком заимствованный из альбома литографий, выпущенного Лисицким в Ганновере в том же 1923 году по мотивам оперы А. Кручёных, М. Матюшина и К. Малевича «Победа над Солнцем» (1913), поэтому геометрический круг на оранжевой обложке сборника «Для голоса» вполне уместно рассматривать именно как солнце, тем более что одно из стихотворений сборника представляет собой не что иное, как разговор Маяковского с Солнцем.
На фронтисписе дана ещё одна композиция — в виде разомкнутого кольца с треугольником, квадратом и тремя буквами: идеограмма-посвящение Л Ю Б — инициалы возлюбленной поэта, закольцовывающиеся в бесконечное ЛЮБЛЮЛЮБЛЮ. Можно предположить, что, конструируя этот фронтиспис, Лисицкий руководствовался указаниями самого Маяковского или же взял за основу столь же многозначимый фронтиспис-перстень к собранию сочинений Маяковского под названием «13 лет работы», вышедшему полугодом ранее (оформление Антона Лавинского).
Можно предположить, что композиция Эль Лисицкого на фронтисписе книги «Для голоса» одновременно способна прочитываться и как гигантская буква «Э». То есть это не что иное, как монограмма-инициал самого художника (Эль). Напомню, что разработанную им обложку берлинского журнала «ВЕЩЬ» (1922) тоже можно рассматривать как гигантскую авторскую монограмму — на этот раз в виде латинской буквы «L».
Интересно, что принцип книги-регистра был предвосхищён Лисицким чуть ранее на сделанной им обложке для книги Р. Иванова-Разумника «Маяковский: "Мистерия" или "Буфф"» (Берлин, 1922), обыгрывающей вертикаль алфавита в телефонной книге. Эта целиком построенная на шрифте обложка несёт в себе очевидную отсылку к чёрному квадрату Малевича, а также игровое анаграммирование — название издательства неожиданно «проявляется» в фамилии героя книги: СКИфы ↔ маяковСКИй.
В последующее десятилетие Лисицкий использовал принцип регистра в качестве конструктивного и дизайнерского приема ещё неоднократно при оформлении книжных и журнальных обложек, каталогов, путеводителей.
Обложка Лисицкого к сборнику «Для голоса» уже через год была заимствована Николаем Ильиным при оформлении второго номера нижегородского журнала «Рабочее творчество» за 1924 год. Впрочем, здесь трудно подобрать соответствующую дефиницию — то ли это заимствование, вариация, подражание, то ли это пастиш и внутрицеховой жест, открыто апроприирующий достижение мастера, то ли банальный плагиат. Нужно сказать, что плагиат был отнюдь не редкостью в те годы; по авторитетному суждению В. Кричевского, «на плагиат смотрели как на внедрение в жизнь достойных образцов». Можно отметить, что позднее Ильин стал автором двух обложек прижизненных книг Маяковского, в которых чувствуется прямое влияние Лисицкого.
Если сравнить обложку «Для голоса» и обложку «Рабочего творчества», прежде всего можно увидеть, что Ильин выбрал печать в те же два цвета — красный и чёрный. Крупные заглавные буквы из типографских плашек и совершенно идентичный круг-«солнце» (внизу справа) дублируют композицию Лисицкого. Динамичные двуцветные линейки, добавленные Ильиным — отголоски/имитация супрематических построений Лисицкого, утративших весь свой идеологический заряд и превратившихся здесь в избыточную декорированность. Известен особый экземпляр обложки, отпечатанный (что важно) на таком же оранжевом картоне, как и обложка Лисицкого.
В 1927 году в журнале «Полиграфическое производство» появилась статья Софи Кюпперс, жены Лисицкого, с обзором экспонатов отдела производственной графики на Всесоюзной полиграфической выставке в Москве. Наиболее подробно она остановилась как раз на сборнике «Для голоса», работа над оформлением которого трактуется, по сути, как манифест:
«Наиболее сознательную работу над наборным материалом и книгой в целом произвел еще ряд лет назад Лисицкий, увлеченный возможностями высокой иностранной машинной техники. Его книга стихов Маяковского — первый опыт создать архитектурный комплекс из обложки, регистра, отдельных страниц и поэтического содержания. Все элементы печати, величина букв, их взаимоотношения и пропорции, величина страниц, соотношение заполненной печатью поверхности к чистой, цветовые пересечения, все возможности, которые дает наборная касса, здесь использованы и слиты в единое целое, дающее новое лицо книге. Именно эти политические стихи, эти возбуждающие призывы к массе не могут быть иначе типографски оформлены, как посредством четко и резко действующих букв и чисел, которые концентрируются в оптические знаки, соответствующие звуковому содержанию стиха. Каждое стихотворение остается в воспоминании как фирменная марка…».
Сохранилось лишь одно суждение Маяковского об этой великолепной книге, зафиксированное в пересказе журналиста одесских «Известий» (номер от 21 февраля 1924): «В берлинском издательстве РСФСР выпущена книжка "Маяковский для голоса" (конструкция художника Лисицкого), являющаяся исключительной по технике выполнения графического искусства».
О реакции на книгу «Для голоса» эмигрантской публики рассказал сам Лисицкий, в интервью 1939 года:
«В различных газетах Германии и Франции были опубликованы фотографии книги… В кафе "Ноллендорфплатц" книге "Для голоса" был посвящён специальный вечер. Докладчиком был Виктор Шкловский. Несколько штормило. Характерной для атмосферы этой "пятницы", как я припоминаю, было выступление Андрея Белого, который критиковал "Вещь" и назвал меня и Эренбурга "личинками антихриста". Белогвардейские газеты, такие, как берлинский "Руль", с пеной у рта ругали книгу, умеренные же издания давали положительную оценку. Так, парижские "Последние известия" писали: "Книжка, выпущенная Маяковским в Берлине ("Для голоса"), всё же очень хороша, никак этого отрицать нельзя: талантлива, язвительна"».
На родину часть тиража «Для голоса» привёз сам Маяковский. Книга мало интересовала руководство Госиздата, которое снисходительно посчитало её «не вредной». Выйдя в свет в январе 1923 года, основной тираж по меньшей мере до декабря 1924-го лежал без движения в Германии, после чего был наконец вывезен и продавался в СССР. Много позднее книга неоднократно воспроизводилась факсимильно, и даже её репринты, не говоря об оригиналах, являются жемчужинами любой книжной коллекции.
А. Россомахин
Следующая публикация
Нет комментариев