Предыдущая публикация
21 сентября - день рождения Зиновия Гердта
ВЕЛИКИЙ ФОКУСНИК ЗЯМА
Вряд ли найдется в нашей бывшей необъятной хоть один человек, которому было бы незнакомо это имя. Кто-то вспоминает Паниковского из "Золотого теленка", а кто-то - и Мефистофеля из "Фауста". Каждому, как говорится, по потребностям...
Детство в Себеже
Зиновий Гердт родился 21(8) сентября 1916-го года в местечке Себеже, на границе России и Латвии. Его отец Эфраим Храпинович был, как вспоминал сын, удивительным человеком. Он считал себя ортодоксальным иудеем, ходил в синагогу и выполнял все обряды. При такой набожности у отца Зямы была природная русская грамотность и каллиграфический почерк. "Ему бы писать на банкнотах", - говорил Зиновий Гердт много лет спустя. Во время нэпа Эфраим брал у местных лавочников деньги и ездил в Москву за товаром для них. В одну из таких поездок он взял подросшего Зяму.
На Сухаревском рынке Эфраиму разрезали пиджак и украли деньги. Он всю жизнь отдавал долги. Мама Зямы, чью фамилию он выберет себе, став артистом, родила двух сыновей и двух дочерей. Зяма был самым младшим. Мама пела ему, аккомпанируя себе на рояле, русские романсы. Гердт помнил до конца жизни "Дитя, не тянися весною за розой". В Себеже жило 5000 человек, разделенных примерно на три равные части и три конфессии: православную, католическую и иудейскую. Православный храм после революции взорвали большевики, а синагогу вместе со всеми оставшимися евреями во время Великой Отечественной сожгли нацисты.
Театр рабочей молодежи
В 13 лет Зяма, еще не ставший Гердтом, сочинил стихи на идише о коллективизации и опубликовал их в местной газете. Директор себежской школы, в которой учился Зяма, записал в его аттестате: "Имеет склонность к драматической игре". Гердт впоследствии считал, что эта склонность возникла от увлечения поэзией. "У меня была тяга ко всему напечатанному в столбик", - вспоминал Зиновий Ефимович. Тем не менее, в 15 лет он закончил фабрично-заводское училище Московского электрозавода и стал работать слесарем-электриком сначала на "Метрострое", а потом на Главпочтамте.
В то время при всяком заводе создавались ТРАМы (театры рабочей молодежи). Был даже слоган: "Приходи к нам в ТРАМ". И Зяма пришел к ним в ТРАМ. Перед комиссией он прочитал "Повесть о рыжем Мотэле" Иосифа Уткина и был принят. А потом в ТРАМе появились режиссер Плучек и драматург Арбузов, и театр рабочей молодежи в 1938-м году преобразовался в Арбузовскую студию. Одним из студийцев был поэт, драматург и актер Саша Галич, впоследствии прославившийся своими запретными песнями. В соавторстве с другим студийцем Мишей Львовским Зяма написал пьесу в стихах "Поцелуй феи" и просто пьесу "Танцы на шоссе".
Кроме того, Гердт играл главные роли и был главным осветителем. Все его прожекторы сооружались из банок монпансье, куда актер-электрик монтировал лампы. Потом Львовский поступил в Литинститут (нынешние почитатели фильма "Ирония судьбы" знают его по авторству песни "Вагончик тронется - перрон останется"). Миша познакомил Зяму с поэтами Павлом Коганом, Всеволодом Багрицким и Давидом Самойловым, который стал ближайшим другом Гердта на всю жизнь.
Ранение и 11 операций
Студийцы были освобождены от службы в армии. Когда началась война, их сразу объединили в прифронтовой театр. Но девять юношей и одна девушка отказались от льгот и пошли на фронт добровольцами. Среди них был и Зяма Гердт. Его определили в саперы благодаря техническому образованию, и бывший трамовец совсем не по-актерски воевал в звании старшего лейтенанта с января 42-го по февраль 43-го. 13-е февраля запомнилось ему навсегда. "Снег искрит, и стоит такая будочка железнодорожная между Белгородом и Харьковом. И со мной рядом стоит комиссар полка. Вдруг мы видим танк и вспышку, и как мы оба падаем. Он ранен в глаз, а я в ногу. И как нас ранило, заметила с опушки Верочка Веденина, наша санинструктор. Она меня и тащила на своих женских плечах под огнем четыреста метров до леса".
Только через три месяца после ранения Гердт попал в госпиталь, потому что Белгород был отрезан от Большой земли. Его несли из деревни в деревню восемь женщин. А потом уже в белгородском госпитале не нашлось для раненого лейтенанта ни гипса, ни лекарств. Нашлась только металлическая шина, которая выгибалась по форме сломанной ноги. При ранении у Гердта было выбито восемь сантиметров кости, и он постоянно терял сознание от боли. Затем его перевезли в Курск, где сделали первую операцию, а потом в Новосибирск.
Еще три операции Гердт перенес без наркоза, поскольку новосибирский хирург считал, что чем больше раненый кричит на столе, тем меньше его мучения в койке. А потом, уже в Москве, Гердта оперировали семь раз. В общей сложности он пролежал в госпиталях четыре года. Самую главную, 11-ю операцию, на свой страх и риск сделала уникальный хирург Ксения Винцентини, жена знаменитого конструктора Сергея Королева, пребывавшего в это время в заключении в "шарашке". Именно она и сохранила ногу будущему народному артисту.
Конферансье Апломбов
После войны Зиновий Гердт, несмотря на тяжелое ранение, не ушел из актерской профессии. Он поступил в труппу Центрального театра кукол под руководством Сергея Образцова и проработал в ней 36 лет. Гердт прятал за ширмой свою хромоту и говорил голосами множества кукольных персонажей. Самым известным из них был вздорный конферансье с исчерпывающей фамилией Апломбов из "Необыкновенного концерта". Театр Образцова занимал особое положение в Советском Союзе, и вместе со своим Апломбовым артист объездил весь мир. В каждой стране конферансье Гердта не только изъяснялся на местном языке, но еще и шутил во Франции по-французски, в Японии - по-японски, а в Египте - по-арабски.
Со своей последней и самой любимой женой Татьяной Правдиной Зиновий Ефимович познакомился в 1960 году на гастролях именно благодаря арабскому языку. Татьяна, востоковед по профессии, переводила для Апломбова все каламбуры Гердта. Потом она рассказала мужу, что за два года до знакомства стояла с ним в одной очереди за медсправкой для водительских прав, но попросить автограф не решилась. "Дура какая! - ответил Зяма. - Если бы ты тогда подошла, мы бы уже два года вместе жили!"
Вообще-то в семье Правдиной и Гердта самым оскорбительным было слово "актер". Когда они не слишком всерьез ссорились, Таня могла сказать: "Актер ты!", - на что Зяма неизменно отвечал: "Ну, за это можно и по морде!" Двухлетнюю дочку Правдиной Гердт удочерил. Катя выросла, в 17 лет вышла замуж за режиссера Валерия Фокина и родила сына Ореста. Сейчас Екатерина Гердт - и сама режиссер, и жена (уже бывшая) потомственного режиссера Дениса Евстигнеева.
Паниковский, Кукушкин и другие
В кинематографе артист Зиновий Гердт сначала стал знаменит за кадром, а потом и в кадре. Еще в 1952 году в фильме "Фанфан-Тюльпан" он произносил текст от автора, им же самим и написанный. Голосом Гердта говорили многие зарубежные герои-любовники, а также сыгранный Ярветом король Лир в фильме Григория Козинцева. Первые главные роли в кино Гердт получил во второй половине 60-х у режиссеров, ставших его ближайшими друзьями: Михаила Швейцера ("Золотой теленок") и Петра Тодоровского ("Фокусник"). Съемки "Фокусника" начались очень весело, а закончились весьма печально.
Друзья Зяма Гердт и Петя Тодоровский любили изощряться на тему песни Никиты Богословского "Он ее целовал, уходя на работу". Актер и режиссер наперебой импровизировали: "Он ее иногда, уходя на работу, а когда приходил, он ее никогда", или: "Он ее запирал, уходя на работу, а когда приходил, отпирать забывал". В один ужасный съемочный день Гердт упал с сердечным приступом. Приехала "скорая" и с подозрением на инфаркт транспортировала артиста в больницу. Идя следом за носилками, Тодоровский услышал, как умирающий больной говорит, обращаясь к нему: "Петя, есть вариант! Он ее целый день, не ходя на работу". И режиссер понял, что его друг выживет и своего фокусника Кукушкина доиграет.
А вот Паниковского из "Золотого теленка" Гердт не очень-то жаловал. Хотя привнес в образ жулика и гусекрада щемящую поэтическую нотку, за что зрители и полюбили это детище Ильфа-Петрова-Швейцера-Гердта и даже воздвигли ему памятник на улице Прорезной в городе Киеве. Трудно себе представить, но Зиновий Гердт сыграл в кино около ста ролей, перечисление которых займет не одну страницу. Назовем хотя бы несколько наиболее известных фильмов: "Девять дней одного года", "Вас вызывает Таймыр", "Карнавал", "Печки-лавочки", "Соломенная шляпка", "Место встречи изменить нельзя", "Адам женится на Еве", "О бедном гусаре замолвите слово", "Военно-полевой роман", "Мэри Поппинс, до свидания!", "Интердевочка", "Затерянный в Сибири", "Ревизор". Пожалуй, достаточно для того, чтобы в киношных кругах получить прозвище "Великий Зяма", к которому он относился весьма скептически.
Шутки и розыгрыши
Помимо кино и театра, Гердт вел одно время на телевидении "Кинопанораму", а потом и авторскую программу "Чай-клуб", выступал на эстраде с чтением стихов и неповторимыми устными рассказами. Говорят, женщины влюблялись в него только за один тембр голоса. Жена Татьяна говорила самым назойливым из них: "Я вас понимаю". Его афоризмы и каламбуры, застольные и эстрадные, отличались тонкостью и необыкновенной игрой ума. Даже свое пристрастие к изысканной пище в хорошей компании Гердт изящно огранял словами: "Невкусная еда меня унижает". А чего стоит его высказывание об одной из квартир, где ему пришлось обитать: "Вот тут будет висеть мемориальная доска: "Здесь жил и от этого умер Зиновий Гердт"!
А какова подпись под изысканно вежливым письмом недостойному человеку: "Искренне преданный вами Зиновий Гердт"! Игорь Губерман рассказывал, как однажды в Иерусалиме к артисту у могилы царя Давида подошел поклонник и попросил автограф. Зиновий Ефимович ответил: "Пожалуйста. Но Додик не обидится?"
И при этом он очень трогательно относился к людям, лишенным чувства юмора. Особенно любил рассказывать о своей обожаемой теще Татьяне Шустовой, которую называл Шуней. Гердт говорил , что при Шуне невозможно травить анекдоты. Если начало звучит: "У молодого человека умерла жена", - она обязательно начнет допытываться, от какой болезни скончалась эта несчастная дама. А одну соседку Зяма пытался довольно жестоко разыграть: названивал ей целый день и разными голосами спрашивал какого-то Сан Саныча. Поздней ночью Гердт позвонил и сказал: "Это говорит Сан Саныч. Мне никто не звонил?" Каково же было его изумление, когда кристальной наивности женщина ответила: "Немедленно записывайте адрес и приезжайте! Вас разыскивает полгорода!" Одним из самых остроумных людей Гердт считал поэта Михаила Светлова, приводя для примера, как Светлов, разглядывая портрет Сергея Михалкова работы Кончаловского, изрек: "Погиб поэт - невольник тестя"!
Отечество третьей степени
Михаил Козаков пригласил Гердта сыграть Мефистофеля в своем трехсерийном телеспектакле "Фауст", считая, что Зиновий Ефимович дьявольски умен, а под его внешним обаянием прячется сильный, непростой характер и недюженный темперамент. Общий друг Козакова и Гердта поэт Давид Самойлов после премьеры написал:
Твой "Фауст", Миша Козаков, Прекрасный образец работы,
Ведь ты представил мне, каков
Был замысел Володи Гете.
Он знал, что Зяма - это черт,
Что дьявол он по сути самой,
Что вовсе он не Гердт, а Гьорт!
Что черт в аду зовется Зямой.
21 сентября 1996 года Зиновию Гердту исполнилось 80 лет. Он был уже смертельно болен. Евгений Миронов вспоминает: "Заходим к нему в комнату. Лежит. Рядом сидит Хазанов. Подходим ближе. И вдруг те же глаза, тот же тон, что и много лет назад. Веселый и легкий до неприличия: "Ребята, вы не видели мой орден? Нет? - шарит рукой по столику. - Таня! Катя! ****, где орден? - Приносят. Положил на грудь. - Вот, Женя, орден "За заслуги перед Отечеством" третьей степени. - Помолчал и добавил: - То ли заслуги мои третьей степени, то ли Отечество!"
Самой большой страстью Зиновия Ефимовича была поэзия. Он знал наизусть всего Пастернака и мог всерьез разругаться с кем-то из знакомых, перепутавших строку Блока со строкой, скажем, Мандельштама. Ближайшими друзьями Гердта были Булат Окуджава и, как уже говорилось выше, Давид Самойлов. Окуджава пережил друга всего лишь на полгода. А Дэзик, как называл поэта Гердт, умер за шесть лет до ухода любимого Зямы. На своем юбилейном вечере в октябре 1996 года Зиновий Ефимович прочитал стихи Давида Самойлова. Этими строчками Артист прощался с жизнью, которую так любил и которая 80 лет отвечала ему взаимностью:
О, как я поздно понял,
Зачем я существую!
Зачем гоняет сердце
По жилам кровь живую.
И что порой напрасно
Давал страстям улечься!..
И что нельзя беречься,
И что нельзя беречься...
© Ирина Карпинос
Опубликовано в журнале Telecity
Следующая публикация
Комментарии 1