Мы с Димой женаты уже восемь лет.

У нас есть сын, Ванечка, ему семь. Он копия отца: такие же светлые волосы, веснушки на носу, тот же упрямый взгляд. Когда Дима улетал, Ваня хмурился и спрашивал: «Пап, ну ты скоро?» А он только трепал его по голове: «Скоро». Я не просила его ехать. Боялась, умоляла остаться, но он только вздыхал: «Надо».
Когда пришли новости о скором выводе войск из Сирии, я испытала облегчение. Каждое утро перечитывала статьи, цеплялась за каждое новое сообщение, ждала, когда их наконец начнут вывозить из этой никому не нужной страны. Последний раз мы говорили две недели назад. Он был уставший, говорил коротко: «Все нормально. Жарко тут. Ты как?» Я что-то рассказывала про Ваню, про школу, а он молчал, только в конце сказал: «Береги себя».
А потом тишина.
Я писала ему каждый день. Сначала ждала ответ, потом начала писать его друзьям. Товарищи Димы либо не отвечают, либо сухо пишут: «Занят». Даже Саня, его лучший друг, который всегда мог хотя бы пару слов бросить, не отвечает.
Это самое страшное — раньше хоть кто-то что-то говорил. Пусть коротко, но я знала, что он там, что он жив. А теперь тишина.
И ведь я так надеялась… Их скоро должны были выводить. Дима сам сказал: «Скоро домой». Я уже представляла, как он войдет в дверь, сбросит рюкзак и обнимет нас с Ваней.
Но что, если он не вернется?
Каждую ночь я просматриваю новости, форумы, какие-то странные телеграм-каналы, где выкладывают списки погибших. Я ненавижу себя за это, но не могу не смотреть. Я ловлю себя на том, что подношу телефон к лицу Вани, и шепчу: «Он вернется. Он же обещал».
И вот опять какие то новости о переговорах… мол возможно войска там останутся. А зачем мы там я до сих пор не знаю? Я этого не вынесу! Верните мне моего Диму!
Почему его сослуживцы игнорируют меня? Почему его друг вечно «занят»? Я из-за незнания схожу с ума! Зачем я его отпустила в эту чуждую пустыню? Когда их уже выведут, и вернется ли мой Дима?!
Если кто-то имеет знакомых на Хеймим помогите, пожалуйста.