Предыдущая публикация
ОДИНОКОЕ МАТЕРИНСТВО
РАССКАЗ
— Даня, постой спокойно, пожалуйста!.. — Вика обессиленно потерла слипающиеся глаза.
Стоял летний душный предзакатный час. По ту сторону магазинной витрины расположилось красивая, построенная в честь избрания какого-то очередного чиновника, площадка. Чуть поодаль — ряд высоких девятиэтажных зданий старого типа, сложенные в квадрат, с маленьким тесным лифтом, длинными неудобными лестницами, подъездами, пахнущими плесенью и сыростью.
Это был дом Данилы и Вики.
В одной руке Вика держала тяжелый пакет с покупками, в другой — руку восьмилетнего сына. Даня был невероятно беспокойным ребенком, и только ощущения маминой близости его немного успокаивало, и он вел себя сдержаннее. Если бы ее не было, он бы уже пулей выскочил из магазина, побежал, не разбирая дороги, пропал, и его искала бы половина города. Если не весь!
Это ощущение, так глубоко засевшее в усталых Викиных мыслях, не было ни излишней опекой, ни особенным, понятным только матерям, беспокойством за ребенка. Это была правда. Простая и очень неприятная правда. Вика не любила так думать, но с Данилой действительно было тяжело.
Но дети ведь всегда такие: неугомонные, вечно куда-то бегущие, падающие, разбивающие коленки об асфальт. Но от этого Вике совсем не легче.
Верно сказано, материнство — подвиг. Когда мама рассказывала Вике о трудностях воспитания, она даже представить не могла, что это настолько тяжело. Ей казалось, что ничего сложного в уходе за домом и ребенком нет. Ведь как может быть тяжело следить за самым близким и самым родным для тебя человеком? Как может быть трудно следить за местом, которое названо таким сильным и крепким словом «дом», тянущим спокойствием и безопасностью?
Оказалось, это сложнее, чем она предполагала. Когда бывший муж Матвей бросил ее (расставались громко ― ссоры до хрипоты, ночные слёзы, до сих пор иногда накатывают) ― мир как будто рухнул в одночасье. Слава богу, хоть не пришлось судиться за алименты.
И тем не менее, ни мамины попытки вернуть дочери прежнюю жизнерадостность, ни папина молчаливая помощь деньгами и объятиями не могли дать Вике того, старого ощущения жизни. Она устала. Устала невероятно, измоталась до состояния, когда уже нет сил даже жаловаться.
А начиналось все красиво. Матвей говорил, что любит, что будет рядом всегда. Когда они поженились, первый год все было прекрасно, они жили в полном взаимопонимании. Потом родился Данила ― и все посыпалось. Послеродовая депрессия, ссоры с Матвеем (он, видите ли, устал, он, видите ли, так больше не может), разрыв… Постепенное вставание на ноги, и, наконец, сегодняшний момент.
Момент, пропитанный усталой любовью к ребенку и изнуряющим трудом.
Из тяжелых мыслей Вику выдернул голос сына. Они уже вышли из магазина и наконец-то шли домой.
— Мам... А можно я погуляю? Сам, один.
— Данечка, мы уже про это разговаривали.
— Ну пожалуйста! Я никуда не пропаду, не потеряюсь! Правда!
— А домашнее сделано?
Он повел головой в сторону, помолчал и ожидаемо соврал:
— Сделал! Точнее, ничего не задали на завтра. Анна Васильевна сказала, что...
Вика устало выдохнула и раздраженно взглянула на сына.
— Врешь, не сделано. И все вам задали. Я же могу в группе смотреть, ты забыл?
Он снова потупился и перешел в контрнаступление:
— Ну я всего часик! А потом все сам сделаю, не буду тебя отвлекать, правда-правда. Ну пожа-а-алуйста!
И она кивнула. Пусть погуляет. Ей же проще будет — пока ужин сготовишь, пока отчет на работу перечитаешь, пока приберешься и вывесишь белье... И все это время Даня, любимый, но какой же надоедливый и приставучий, оставит ее в покое. Только домшаку с ним все равно делатьпридется. Иначе он завтра придет с двойкой, а ее, наверное, опять вызовут в школу.
— Ну хорошо. Ты пообещал, что все сделаешь сам. Через час чтобы был дома, иначе накажу! И забудешь про домашнее... — она мягко погрозила ему пальцем, чмокнула в щеку, обняла. Отошла в сторону, обернулась ― и увидела, как сын, сломя голову, бежит к площадке. Лишь бы все было хорошо. Лишь бы он опять ничего не натворил.
И Вике подумалось, что осталось подождать всего пару лет, и станет проще. Ничего, привыкнет. Не в первой же.
На душе сделалось еще хуже.
Сын уже вовсю веселился на площадке.
Через пару лет все стало проще, но несильно. Данила взрослел, с ним взрослели и его интересы, менялись компании, несколько раз — школы. Ему стукнуло четырнадцать, Вике давно перевалило за тридцать. Жизнь менялась, но кое-что оставалось неизменным.
Его неусидчивость, импульсивность, яркость эмоций поражали Вику до сих пор. Если что-то происходила, Данила, ныне уже подросток, проживал это так остро, что она не успевала расхлебывать его постоянные вспышки агрессии и наплывы тоски.
И тем не менее окончание начальной школы даровало Вике облегчение — по крайней мере, не надо было тратить кучу времени на его домашки, и он уже сам мог себя обслуживать. Но все равно было нелегко. Были проблемы и на работе ― стресс, много ответственности ― но она, кажется, справлялась. Прошла пора ужасного настроения, невероятной усталости, она смогла построить с сыном доверительные, даже, наверное, приятельские отношения и гордилась этим.
Гордилась она и его успехами в школе. Хотя неусидчивость мешала учебе, но он нашел себе и постоянные интересы — стал, под стать маме-бухгалтерше, отличным математиком и даже пытался играть на скрипке (она раскошелилась и наняла учителя, и пусть через некоторое время сын остыл к музыке, он всегда был рад сыграть ей, когда она просит). Она делилась этим с семьей, радовалась всем его достижениям, и даже закрывала глаза на мелькающие пробелы в остальных предметах.
На работе тоже все было не так плохо, как могло показаться. Она стала ведущим бухгалтером своего отдела, наладила крепкие отношения с коллективом, появились настоящие подруги.
…и почему бывшие появляются в твоей жизни именно в тот момент, когда у тебя все налаживается?..
Гуляя в парке, Вика встретила Матвея. И как бы она ни пыталась утешить себя тем, что он подошел сам, она прекрасно понимала, что сердце не обманешь. При его виде оно забилось быстрее.
Снова в омут.
На нем был красивый полуделовой костюм, а на безымянном пальце — золотое кольцо. Ухоженный, почти не изменился с последней встречи. Сколько она его не видела, лет восемь? Сколько было Дане, когда «папа» перестал его навещать?
Он увидел ее с подругой на лавочке и направился в ним.
— Вика! Вика, привет! — он был правда рад или делал вид? Она сама не знала.
— Здравствуй, Матвей, — ее голос мгновенно осип и сел.
— Как ты живешь? Как Данила? Я совсем потерял с вами связь! Столько пытался найти вас, номер ты сменила, с работы ушла, номер твоих родителей потерялся, понимаешь...
Она промолчала. Сердце нещадно щемило, сложно было выдержать такой разговор. Ей невероятно хотелось расплакаться и уйти поскорее, подальше от этого лгуна и манипулятора. В этом плане он тоже совсем не изменился.
Она собралась с духом и выпалила почти шепотом.
— Захотел бы ― приехал бы. Восемь лет, ты понимаешь?.. Восемь лет... Ты женился?
Пришла его очередь молчать.
— Да. А ты?
— Знаешь... Прощай, Матвей. Я не хочу тебя видеть. И рада, что не видела тебя все это время. И сомневаюсь, что хочет Данила. Ему уже не нужен такой... «отец». Пойдем, Сонь.
Она взяла подругу за руку и, не оборачиваясь, ушла. Матвей стоял так еще некоторое время и сплюнув, побрел в обратную сторону. На душе у обоих было гадостно и тускло.
На город опустились непонятно откуда взявшиеся тучи.
Этот разговор сильно сказался на состоянии Вики. Снова нахлынули эмоции, давно позабытые, но оставившие неизгладимые следы в душе. И когда эти следы вновь начали болеть, ей пришел на помощь Даня.
Он помогал матери, как мог. Взял на себя почти все домашние заботы (что, кстати, стало для него отличным уроком жизни, как когда-то и для самой Вики), и, хотя ужин, бывало, сгорал, а белье стиралось не на той программе, Вика все равно была очень благодарна.
Именно Даня настоял, чтобы она взяла долгий отпуск и уехала отдыхать, куда всегда хотела ― на Прибайкалье. Именно он поддерживал ее, не очень ловко, так, как может поддерживать только беспокойный подросток. Но он справился. И, по правде сказать, это была гораздо больше его заслуга, чем самой Вики.
Из отпуска она вернулась не одна.
Горы подарили ей не только душевное спокойствие, но и новую настоящую любовь — Славу. Они познакомились, отдыхая в одном санатории, и когда к концу отпуска стало понятно, что оставлять все так и разъезжаться, каждому возвращаясь в свою слегка серую, приевшуюся жизнь, они не хотят, Вика просто предложила ему уехать с ней.
И он согласился.
Конечно, они сыграли свадьбу не сразу. Славе пришлось долго перестраивать свою жизнь на новый лад после такого сумбурного переезда, а Вике заново привыкать жить с кем-то, кроме любимого сына. Но они не жаловались. И хотя первое время Данила относился к Славе настороженно, потом привык и стал радоваться за маму.
Слава был полной противоположностью Матвея, показателем смены приоритетов Вики, изменения ее характера. Он ни являлся ни роковым красавчиком, ни самовлюбленным дураком. Он был настоящим мужчиной. И предложение сделал соответствующим образом ― простым, надежным и очень нежным.
Они катались на колесе обозрения и смотрели на город под закатными лучами. И когда колесо поднялось на вершину, он просто достал кольцо и сказал заветные слова.
Конечно, она согласилась. Снизу их уже ждали ее родители и родители Славы, специально прилетавшие сюда из Иркутской области, и Даня, высокий, в красивом костюме и забавном, не по теме события, разноцветном галстуке с игрушечными уточками.
Этот галстук, послуживший причиной взрывного смеха всей семьи, он потом хранил всю жизнь.
К моменту, когда Вика и Слава поженились, Данила уже входил в возраст самостоятельной жизни. Совсем скоро ему предстояло покинуть родительское гнездо, и, хоть он с трудом привыкал к Славе, настоящая любовь Вики к новому мужу, кажется, передалась и ему.
И в лицо всем дальнейшим трудностям эта новая семья смотрела с яркими, вечно молодыми огоньками в глазах.
Следующая публикация
Нет комментариев